Под маской - Хейер Джорджетт - Страница 36

– Я не знал, что часто, – сказал он. – Только умоляю, сразу же говори мне!

– Дорогой мальчик, нельзя же быть таким дурачком! Я буду просто вынуждена сказать тебе, потому что если я придумаю умную комбинацию, то для тебя в ней будет отведена не последняя роль!

– Именно этого я и опасаюсь! – откровенно признался он.

– Тебе не по себе, и я знаю почему, – объявила она. – Это омар. Я сама почувствовала себя немного нездоровой посреди ночи, но у меня есть замечательный порошок, его мне дал доктор Эйнсли, я его тут же приняла, и моментально мне стало лучше. Пойдем со мной в спальню, бедняжка, я тебе приготовлю порцию.

– Нет, мама, это не омар!

– Ну, хорошо, Кит, дорогой, я не буду к тебе приставать, хотя я тебя уверяю, этот порошок совершенно не противный. Не беспокойся, ладно? Когда Ивлин возвращается домой, все всегда становится на свое место, вспомни!

– Ты знаешь, мама, мы это твердим с самого начала этого маскарада, и один Бог знает, как я хочу, чтобы он вернулся домой! Но разве тебе не приходит в голову, что, когда он и в самом деле вернется, мы попадем в еще более сложное положение?

– И все-таки это омар! – воскликнула ее светлость.

Он засмеялся и сказал:

– Нет, пожалуйста, подумай, мама, милая! Если бы Ивлин вернулся сегодня, что мы стали бы делать? Я бы, допустим, исчез, но даже Эмброузу хватило бы получаса, чтобы обо всем догадаться – точно так же, как и леди Стейвли! Одно дело обманывать людей в течение вечера, совсем другое – делать это при наших обстоятельствах. В самом начале никто из них не знал меня хорошо, а леди Стейвли не знала вовсе. Но теперь-то все они меня знают. Они не могут встретиться со мной за завтраком, а с Ивлином за обедом и не заметить между нами разницы.

– Конечно, нет! – сказала она испуганно. – Это в самом деле опасно! Я удивляюсь, почему это не пришло мне в голову? Мы не должны терять времени, пытаясь строить предположения. О, я знаю, как преодолеть эту трудность! Конечно, Ивлин должен прикинуться тобой!

Объяснив, что теперь ему надо заняться счетами, мистер Фэнкот удалился, предварительно позаботившись о развлечении своих гостей мужского пола. Как и вдовствующая особа, сэр Бонами покидал свою спальню раньше полудня только в экстраординарных случаях. Так что, когда Кит узнал от Нортона, что мистер Клифф уехал вместе с Эмброузом посмотреть, каких успехов тот добился под руководством егеря, его мысли обратились к дамам. Поиски тетушки нельзя было бы назвать иначе, чем поверхностными, но ему сильно повезло: стоя посреди холла и обдумывая, где искать мисс Стейвли, он заметил, что она спускается по широкой лестнице. Она была одета в простое, но очаровательное платье с закрытым воротом из французского муслина, и как раз в тот момент, когда он отметил, как она хороша, он вдруг заметил, что лицо у нее расстроенное и брови нахмурены. Он быстро спросил:

– Что случилось, Кресси? Вы чем-то огорчены? Она остановилась, глядя на него сверху, и, прежде чем ответить, некоторое время молчала. Затем озабоченное выражение исчезло с ее лица и она, улыбнувшись, спустилась вниз и сказала:

– Пожалуй, да. Точнее сказать, огорчена, но не так сильно, как бабушка. Я боюсь, что она в бешенстве, но я ее убедила, что глупо во всем обвинять бедную крестную! Или папу! Никто из них не сделал бы такого. Конечно, это одна из выходок Албинии – она пытается подтолкнуть события. Я полагаю, вы еще не видели лондонских газет?

Он покачал головой, и она протянула ему газету, которую держала в руке. Взглянув на нее, он обнаружил, что она раскрыта на странице, посвященной светской хронике, объявлениям и изложению сплетен. Он вопросительно взглянул на Кресси. Она только с отвращением наморщила нос и указала пальцем на одну из колонок. Там после перечисления различных персон, которых можно встретить на природе в Уэртинге, говорилось, что вдовствующая леди Стейвли, хорошо известная своим пристрастием к сему элегантному курорту, в этом сезоне изменила своим привычкам и, взяв с собой внучку, почтенную Крессиду Стейвли, отправилась в Рейвенхерст-Парк, главную резиденцию лорда Денвилла, где их принимает именитый хозяин и его мать, вдовствующая графиня. Пишущий эти строки предполагает, что в скором времени следует ожидать интересного объявления.

– Моя мама никогда не отправляла ничего подобного в газету, – воскликнул Кит, покраснев от досады, – и ничего такого, что могло бы дать пищу для подобных наглых сплетен.

– Нет, конечно же, нет. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что это дело рук Албинии – она пытается навязать мне свою волю. К тому же, – подумав, мрачно добавила Кресси, – я бы не удивилась, если бы обнаружила, что она приложила все усилия, чтобы убедить отца напечатать в газете объявление о моей помолвке с лордом Денвиллом! Что у нее за куриные мозги! Должна была бы его лучше знать. Можете себе представить, насколько это вывело бабушку из себя? – Она рассмеялась. – Я не знаю, от чего она сильнее пришла в ярость: от отвратительно подлого намека или от нахальства Албинии, которая решила, что имеет право сообщать в «Пост» подробности о ее, бабушкиных поездках!

В глазах Кита запрыгали искорки:

– И она подумала, что мама, мама смогла бы…

Она прервала его, положив руку на его локоть, и быстро добавила:

– О, прошу вас, не надо бередить старые раны, Денвилл! – Кресси негромко рассмеялась. – Даже в приступе гнева она отдала крестной справедливость, сказав, что никогда бы о ней такого не подумала, а уж что она сказала по поводу бедного папы, когда решила, что это его рук дело! Она заявила, что это в его духе. Однако я уверяю вас: это не так.

Сердитое выражение исчезло с лица Кита, но когда он снова взглянул на сообщение в газете, его губы презрительно сжались.

– Невыносимо! Вашей мачехе следовало бы свернуть шею! И заодно тому мерзкому сплетнику, который написал этот шедевр! – он отбросил газету в сторону. – Заметьте, он позаботился о том, чтобы не написать ничего такого, за что я мог бы привлечь его к ответу! – Когда он снова повернулся к ней, его лицо смягчилось. – Я не знаю, почему я должен так возмущаться, ведь это вы жертва – исключительно из-за вас, моя бедная девочка, я легко могу себе представить, в какое замешательство это вас привело! Не допустите, чтобы это нарушило ваш покой или повлияло на ваше решение!

На миг в ее глазах неожиданно мелькнула веселая искорка.

– Нет, я не буду обращать внимания! Что касается Албинии, я предоставлю бабушке написать ей. Можете быть уверены, что это будет грозное письмо! Я полагаю, что она скорее дала бы свернуть себе шею, чем получить такое письмо! По правде говоря, мне почти жалко ее, потому что мой отец будет ужасно рассержен, и хотя вообще он снисходителен к чужим ошибкам, но если кому-нибудь удается вывести его из себя, его гнев бывает еще страшнее, чем бабушкин! Подобная сплетня его поразит. Я бы не хотела, чтобы это привело к серьезной ссоре с Албинией!

– В самом деле? Я не такой жалостливый!

– Ну, она столь глупа! – объяснила Кресси. – Нельзя же ее осуждать за то, что она глупа или, быть может, ревнива. Ей скорее надо посочувствовать или, по крайней мере, попытаться посочувствовать, потому что у нее и так хватает неприятностей.

Но леди Денвилл не разделяла этого взгляда на вещи. Прочитав заметку, она просто потеряла голову. Лицо ее покраснело от гнева, глаза засверкали. Она подняла их на Кита и спросила дрожащим голосом:

– Как они посмели? Кто стоит за этой отвратительной вульгарной выходкой?

– Кресси полагает, что это ее мачеха. Я не меньше тебя возмущен этим, мама, но единственное, что мы можем сделать – не обращать на это внимания.

– О, эта женщина! – воскликнула леди Денвилл. – Я должна была бы сама догадаться! Ты посмотри, как она обозвала меня! Вдовствующая графиня! Вдовствующая!

Он был захвачен врасплох.

– Ну да, но…

– И я знаю почему! – продолжала бушевать ее светлость. – Она ревнивая злобная жаба, и она знает, что Стейвли когда-то делал мне предложение и до сих пор испытывает ко мне нежность! Я была бы очень довольна, если бы ее поставили на место. Очень довольна. Я хочу, чтобы она знала, что если я не влюбилась в Стейвли, когда он был молод и, возможно, красив, то теперь я этого не сделала бы и подавно! Ей очень подходит муж, который готов броситься за любой юбкой, как только ему наскучат ее чары!