Опасный маскарад - Хейер Джорджетт - Страница 27

– Вы играете в игру, которой я не понимаю, милорд, – сурово сказал Джон. – Это все, конечно, для вас как театр, но зачем вам это нужно, сэр, я не понимаю.

– Я планирую блестящий ход, – уверил его милорд. – Но в моих действиях не должно быть ничего грубого, Джон. Я двигаюсь осторожно, и я выкручусь. О, я исхитрюсь изобрести такой ход!.. Продолжай оберегать моих детей!

– Хорошо, что есть хоть кто-то по этой части, – проворчал Джон. – Потому что от вас им заботы не дождаться. У вас одни маскарады на уме.

– Дорогой мой Джон, не говори глупостей. Ты просто ничего не понимаешь. Мое крыло всегда распростерто над детьми.

– Или вот эта мисс Грейсон, – продолжал Джон, не обращая никакого внимания на слова милорда. – Мастер Робин изволил в нее влюбиться. А я перекинулся словцом с камердинером сэра Хамфри... Он на такую партию никогда не согласится.

Старый джентльмен полузакрыл глаза.

– Он согласится, Джон. Если даже мне не суждено добиться титула – чего не может случиться, – то и тогда... он согласится. Вы все будете плясать под мою дудку, – закончил он, улыбаясь при этой мысли. В некоторых вещах он был сущий ребенок.

– А вот есть один такой, который под нее не запляшет, милорд, – выпустил Джон свою последнюю стрелу. – И это сонный джентльмен нашей мисс Прю.

Милорд потратил целых три минуты на обдумывание этого заявления, но пришел к выводу, что и это тоже не так. Его нельзя было заставить усомниться в себе.

В высшем обществе стало известно, что мистер Ренсли получил плохие вести от стряпчих, ведущих его дело. Вскоре поползли слухи, что они считают необходимым провести какое-то расследование касательно прошлой жизни милорда, прежде чем его можно будет объявить законным Тримейном-оф-Бэрхем. Милорд казался совершенно удовлетворенным таким решением. Он улыбался и, сложив вместе кончики пальцев согласно своему обыкновению, умолял стряпчих делать все, что они считают нужным. Тем временем он продолжал блистать в обществе.

Мистер Ренсли вскоре с бешенством узнал, что прошлое его предполагаемого кузена скрыто за таким покровом тайны, который едва ли можно будет сдернуть. Расследование не привело, в сущности, ни к чему. Правда, что некий мистер Шалонне когда-то содержал игорный дом в Мюнхене, и предполагалось, что оттуда он проследовал в Рим. Но там его след затерялся. Впрочем, как они могли вообще оказаться там? Если бы эти искатели правды назвали имя некоего немецкого барона, жившего в Риме несколько лет назад, они могли бы разузнать кое-что весьма интересное от людей, помнивших этого примечательного джентльмена. Однако расследователи, к несчастью, никогда не слыхивали ни о каком бароне, и им пришлось отказаться от своих поисков.

Теперь стало известно, что милорд имеет двоих детей. Он с восхищением говорил о них при любом случае. Слушая его, сэр Энтони с юмором заметил ему:

– Видно, вас можно поздравить с такими наследниками, сэр!

– Именно так! – Милорд обратил свой магнетический взор на неподвижного большого джентльмена.

– Моя дочь, моя Прюденс, – Венера! – сентиментально произнес он. – Хотя не мне, ее родителю, хвалить ее! Она пошла в мать, мою бедную Марию. Статуя из бело-розового мрамора! Богиня с золотым голосом! Вскоре вы ее увидите, – пообещал он.

– Клянусь небом, нам не терпится, сэр! – сказал мистер Молиньюкс, скрывая усмешку. – А ваш сын тоже так же богоподобен?

– Мой маленький Робин! – вздохнул милорд. – К сожалению, у него нет такого роста. Но он очень хорош. Увидите его на дуэли – он несравненный фехтовальщик! Я так мечтаю поскорее прижать его к своей груди!

– И – если позволено осведомиться, сэр, – сказал сэр Энтони, разглядывая в лорнет пылинку на своих манжетах, – где сейчас находятся эти образчики совершенства?

– Они живут с моими друзьями во Франции. Я пошлю за ними, как только кончится это дело.

– Видели ли вы или слышали что-либо подобное? – спросил сэр Раймонд Ортон, когда старый джентльмен ушел.

– Замечательный человек, – сказал сэр Энтони, зевнув из-за своего надушенного платка.

Сама Прюденс, встретившись с милордом на приеме у леди Элтон, узнала, что ей предстоит счастье быть представленной его дочери. Она учтиво поклонилась и выразила восхищение этим будущим событием.

Вскоре новое известие стало передаваться из одних уст в другие. Оказалось, что никто не мог узнать, откуда же появился милорд в Англии. Предполагалось, что он прибыл из Франции, но не удалось обнаружить никаких следов ни в Кале, ни на одном из пакетботов. Казалось, что он просто возник из воздуха, поскольку имени его не было ни в одном из списков пассажиров.

Именно у мистера Деверю появилась блестящая догадка о том, что милорд вовсе не был во Франции, однако и эта идея ни к чему не привела.

Прюденс, припомнив былые приключения, догадалась, что милорд был пассажиром на одном из тех судов, которые прилежно избегают заходов в порты и встреч с судами королевского флота, но причаливают в неведомых бухточках на побережье под покровом ночи. Но эту догадку она держала при себе.

Мистер Деверю умолял ее сказать, считает ли она справедливыми притязания милорда.

Она засмеялась, ударив хлыстом по сапогу:

– О, сэр, мне не стоит высказывать свое мнение. Но мне кажется, что его милость просто рожден, чтобы носить этот титул.

– Верно, очень верно, – кивал мистер Деверю. – Чарльз только что говорил, что у него манеры лучше, чем у нашего друга Ренсли.

– Ну, едва ли можно иметь манеры хуже, чем у Ренсли, – сухо заметила Прюденс.

Она услышала за спиной тяжелые шаги. По несчастливой случайности мистер Ренсли именно в этот момент вошел в комнату и направился к группе людей у камина. У него только что была неприятная встреча со стряпчим; он чувствовал, что везде и всеми обсуждаются его шансы. А теперь, войдя в Уайтс-клуб, он услышал, как юный выскочка из провинции отпускает обидные замечания на его счет.

Поэтому он направился крупными шагами к Прюденс и с весьма злобным выражением лица выпалил:

– У кого и что едва ли могло быть хуже, мой прекрасный юноша?

Очевидно, Ренсли слышал все. Мистер Деверю закашлялся и, разглядывая потолок, размышлял, как это похоже на Ренсли – выбирать себе в жертвы самого слабого.

Прюденс слегка повернулась к мистеру Ренсли. Сейчас она смотрела прямо в глаза опасности и хорошо это понимала.

Она спокойно ответила:

– Я говорил с мистером Деверю, сэр, как мне кажется.

– Ваши слова не предназначались для моих ушей, в чем я не сомневаюсь, – зловеще сказал Ренсли.

Прюденс поклонилась:

– Вы справедливо заметили это, сэр.

В комнате повисло молчание; Прюденс чувствовала, что ее репутация поставлена на карту. Один только Бог знал, чем это может кончиться!

Мистер Ренсли вполне мог бы оставить ее в покое. Но он злобно смотрел на Прюденс, и ему показалось, что за его спиной опять что-то прошептали на его счет. Слишком много шепотов стало в последнее время! Мистеру Ренсли неудержимо хотелось выместить на ком-нибудь свою ярость. Ему ничего не мешало сделать из Прюденс козла отпущения. Этот юный возмутитель спокойствия, к тому же нестерпимо важничающий, – давно пора проучить его!

Мистер Ренсли заговорил еще более оскорбительным тоном:

– Я вижу, мистер Мерриот, что вы не желаете повторить ваши слова.

Наступила полная тишина.

– Нет, мистер Ренсли.

– По какой причине, хотелось бы знать?

– По причине хороших манер, мистер Ренсли.

Ренсли побагровел:

– Которых, как вы считаете, мне не хватает?

– Я не говорил вам этого, сэр.

– Но подумали.

Наступила небольшая пауза. Прюденс поняла, что стоящие за ней люди с любопытством ожидают, чем же она ответит на вызов противника. Постараться поладить с этим краснолицым разъяренным человеком означало упасть в глазах всех присутствующих. Она стала бы изгоем, жертвой всеобщего остракизма. Ей был брошен вызов, и, очевидно, она должна принять его. Нельзя было удерживать свою гордость.