Опасное богатство - Хейер Джорджетт - Страница 72

Мистер Тэвернер, слушая Джудит, не скрывал своего огорчения. Дважды он сжал ее руку и посмотрел на Джудит с таким сочувствием и пониманием, что она едва удержалась от слез жалости к себе. Мисс Тэвернер почувствовала огромную радость, что он помог ей облегчить душу и что есть на свете хотя бы один живой человек, кто ее ни в чем не обвиняет. В силу этих обстоятельств, сама того не сознавая, мисс Тэвернер. проявила в этот раз куда больше тепла по отношению к кузену, чем это бывало раньше.

– Видите, как плохо я себя вела, – сказала она с дрожащей улыбкой. – Но я никогда бы так не поступила, если бы лорд Ворт столь категорично не заявил, что я не должна ехать с Перри.

– Отступление от общих правил в вашем поведении – просто ничто по сравнению с поведением графа , который проявил абсолютное неуважение к приличиям, – ответил кузен. – Вы совершили ошибку, ваше поведение было неправильно истолковано. Однако я легко могу себе представить, что побудило вас так поступить. Лорд Ворт успокоится только тогда, когда вы станете ему во всем подчиняться! Я с большой тревогой наблюдал, как он все больше и больше начинает на вас влиять. Совершенно очевидно, он не сомневался, что вы безропотно исполните любой его приказ. Забудьте о своих несчастьях! Лорд Ворт сам себя разоблачил и раскрылся перед вами в истинном своем свете. А это уже хорошо. Он – просто деспот, а его мягкие манеры, которые он в последнее время демонстрировал в обращении с вами, насквозь фальшивы, настолько же неискренне и его к вам особое расположение. Вы ему абсолютно безразличны, дорогая моя кузина; если бы это было не так, его отношение к вам не было бы столь оскорбительным, как это описываете вы.

Нескрываемая страстность его речи буквальна ошеломила мисс Тэвернер. Однако слова кузена не дали ей того облегчения, которое они должны были бы дать. И печальная сторона ее положения показалась ей еще печальнее. Упавшим голосом она сказала:

– Граф никогда не давал мне ни единого повода даже на минуту заподозрить его в особом ко мне расположении.

Мистер Тэвернер внимательно посмотрел на нее.

– А мне казалось как раз наоборот. Иногда я даже боялся, что вы сами склонялись к тому, чтобы отвечать ему тем же.

– Никоим образом! – резко возразила Джудит. – Совершенно абсурдная мысль! Мне абсолютно безразлично, что он обо мне думает. Я только жду не дождусь того дня, когда освобожусь от его опекунства!

Мистер Тэвернер со значением произнес:

– И я тоже, Джудит, жду не дождусь этого дня.

На следующий вечер миссис Скэттергуд и мисс Тэвернер взяли закрытый экипаж и ровно в девять часов были возле увенчанного куполом подъезда павильона. Их провели через восьмигранный вестибюль, освещенный китайским фонарем, висевшим под крышей в форме шатра, и они оказались во входном зале. Это была квадратная комната, в которой потолок был расписан так, чтобы создавалось впечатление лазурного неба с кудрявыми облачками. Здесь дамы могли оставить свои шали и тщательно поглядеть на себя в зеркало, висевшее над мраморным камином. Миссис Скэттергуд назвала их имена одному из ливрейных лакеев, стоявших по обе стороны от двери, расположенной в глубине зала. Лакей громко произнес их имена, и они прошли через дверь, ведущую в Китайскую галерею.

Там собралась довольно многочисленная компания. Принц-регент стоял в центральной части галереи и, по мере появления своих гостей, приветствовал их. Всех входивших сразу же привлекала к себе его великолепная фигура – принц имел особое пристрастие к пышным нарядам. И хотя обхват талии у него был весьма значительным, это нисколько не мешало ему носить самые замысловатые жилеты и яркие фраки. Врачи запретили принцу исправлять дефекты его фигуры, прибегая к затяжкам или шнуровкам, ибо это могло привести даже к смертельному результату. А так как принц-регент всегда очень беспокоился о состоянии своего здоровья, он подчинился воле врачей. Однако, вопреки всей его тучности и явным следам беспутной жизни, которые очевидно проступали в нем, какие-то признаки напоминали о принце Флоризеле, который так очаровывал собою весь мир тридцать с лишним лет тому назад.

Когда миссис Скэттергуд, отвесив хозяину павильона нижайший поклон, испросила его разрешения представить ему мисс Тэвернер, принц-регент улыбнулся и с искренним добродушием пожал Джудит руку. Это его добродушие часто привлекало к нему очень многих, коих он затем умудрялся отвергать без малейшего угрызения совести. Принц-регент, хорошо зная, как использовать свои великолепные чары, тут же подтвердил, что прекрасно помнит миссис Скэттергуд и счастлив снова ее видеть (и в таком отличном здравии!), а также очень рад познакомиться с ее юной подругой. Просто невозможно было себе представить, что такой приветливый человек, как принц-регент, сделал все возможное, чтобы расстроить опасные планы своего отца, что он сумел отказаться от двух жен по причине их ненадобности, а также без всякого содрогания сердца отвергнуть всех друзей, которые начали его хоть как-то утомлять. Мисс Тэвернер знала, что принц – эгоистичный, капризный и может легко впасть в любую крайность. Но все это было мгновенно ею забыто, когда он повернулся к ней и, озаряя ее своей привлекательной улыбкой, очень любезно сказал:

– Вам, должно быть, известно, мисс Тэвернер, что один член нашей семьи рассказал мне о вас столько хорошего, что я давно уже горел желанием с вами познакомиться!

Джудит не знала, куда деть глаза. Но взгляд принца был настолько приветлив, что она осмелилась ответить улыбкой на его улыбку, едва слышно прошептав, что он чрезвычайно любезен.

– Это ваш первый приезд в Брайтон? – спросил принц-регент. – И долго ли вы собираетесь здесь пробыть? Я уже привык считать этот город настолько моим, что нахожу для себя вполне уместным сказать вам: «Добро пожаловать!»

– Благодарю вас, сир. Я в Брайтоне первый раз. Если бы мне только было позволено, я бы осталась здесь навсегда.

– Превосходно! – весело сказал принц-регент. – Это то, что чувствую и я, уверяю вас, мисс Тэвернер. Прошло уже столько лет с тех пор, как я впервые сюда приехал, а, как вы, наверное, знаете, мы тогда называли это место не Брайтон, а Брайтельстоун, но вы можете заметить, как этот город меня захватил! Обстоятельства вынудили меня ограничиться, и я построил для себя здесь всего лишь небольшой летний дворец. Даю вам слово, что я приезжаю и живу в нем при первой же возможности.

– А я абсолютно уверена, что в этом нет ничего удивительного, сир! – произнесла миссис Скэттергуд, поскольку отчасти эти слова предназначались и ей. – Я очень часто рассказывала мисс Тэвернер о красоте и элегантности вашего павильона. Ему просто нет равных в мире!

Принц-регент, видимо, остался очень доволен таким ответом и улыбнулся, хотя, в знак несогласия со столь высокой похвалой своего детища он сделал протестующий жест рукой.

– На мой взгляд, оный павильон просто необычный, – произнес он. – Я никоим образом не хочу сказать, что он – само совершенство, но мне он подходит, а у тех, на чей вкус и мнение я могу положиться, он вызывает восхищение. Осмелюсь предположить, что мисс Тэвернер заинтересуют некоторые образцы китайского искусства, которые она здесь увидит. Например, свет прямо у нас над головами, – продолжал принц, указывая на горизонтальную застекленную крышу из цветного стекла, сделанную посередине потолка. – Это изображение Мен-Чина, Бога грома; он, как вы видите, окружен барабанами и находится в состоянии полета.

Мисс Тэвернер подняла глаза к потолку и высказала свое восхищение. Принц сердечно пригласил ее осмотреть все, что ей только захочется. Похоже, он даже был готов сам провести ее по всей галерее, если бы не его обязанности хозяина, из-за которых он вынужден оставить мисс Тэвернер, чтобы принять следующего гостя, его имя как раз в этот момент называл лакей.

Миссис Скэттергуд и мисс Тэвернер отошли к тому месту, где стояла одна из знакомых миссис Скэттергуд. А пока пожилые дамы беседовали, у мисс Тэвернер появилась возможность оглядеться и прийти в восторг от всего увиденного ею.