Нежданная любовь - Хейер Джорджетт - Страница 14

Однако Деймрел встретился им на пути, и хотя он не был «щеголем сомнительного происхождения», но, безусловно, принадлежал к категории распутников. Леди Денни приходилось проявлять к нему по крайней мере внешнюю любезность, но она отнюдь не собиралась поддерживать столь нежелательное знакомство и, несомненно, пришла бы в ужас, узнав, что ее молодая протеже не только находится в наилучших отношениях с Деймрелом, но даже нарушила правила приличий, посетив его дом. Но удалось ли бы объяснить леди Денни, что в характере Деймрела есть две стороны, как у тех безымянных заблудших мужей, о которых та говорила? Венеция в этом сомневалась. Оставалось надеяться, что леди Денни поймет, что, пока Обри лежит в Прайори, его сестра должна навещать его, будь Деймрел самим Калибаном[13].

Звуки открываемых в гостиной ставней отвлекли Венецию от размышлений. Если слуги уже поднялись, значит, сейчас не так уж рано — возможно, около шести. Подыскивая предлог, чтобы объяснить раннее пробуждение, она вспомнила несколько не слишком срочных дел, оставшихся со вчерашнего дня, и решила заняться ими немедленно.

Венеция не принадлежала к суетливым домохозяйкам, но прежде, чем отправиться в буфетную завтракать, она заглянула на ферму и в конюшню, обсудила с управляющим зимний сев, передала птичнице в несколько смягченной форме претензии миссис Гернард, выслушала в ответ жалобу на поведение кур и велела пожилому упрямому садовнику подвязать георгины. Было мало надежды, что это распоряжение будет выполнено, так как садовник считал георгины наглыми выскочками, о которых в дни его молодости ничего не слышали, и всегда оставался глух ко всему, что Венеция говорила по их поводу.

Миссис Гернард, к большому облегчению Венеции, сочла само собой разумеющимся, что она должна навестить бедного мистера Обри, однако чопорно нахмурилась, услышав отказ хозяйки взять с собой корзину с едой в достаточном количестве для банкета. На иронический вопрос, не думает ли она, что Обри живет на необитаемом острове, экономка ответила, что там ему было бы лучше, чем в доме, где он обречен питаться стряпней миссис Имбер. По ее мнению, миссис Имбер не только медлительна, неумела и неловка, но и не заслуживает доверия ни при каких обстоятельствах.

— Я не забыла о курицах, мисс, и не забуду, даже если доживу до ста лет!

— О курицах? — озадаченно переспросила Венеция.

— Точнее, о несушках, — поправилась экономка, сердито сверкая глазами.

Но так как Венеция не могла постичь связь между несушками и стряпней миссис Имбер, она осталась непреклонной и продолжала упаковывать различные вещи, которые взволнованная няня забыла захватить вчера, — рубашку, которую Венеция шила для Обри, и ее плетеное кружево, найденное в корзинке для шитья вместе с иголками, нитками, ножницами, серебряным паперстком и комком воска. Венеция сама уложила все это, завернув в салфетку, и решила отвезти в Прайори.

Выполнить просьбы Обри было еще более трудной задачей, так как он требовал не только простые вещи вроде бумаги и карандашей, но и изрядное число книг. Обри сказал сестре, что она найдет «Федона» на его письменном столе в библиотеке, и книга действительно оказалась там, но «Гая Мэннеринга»[14] удалось обнаружить лишь после долгих поисков, так как усердная горничная, чью аккуратность оскорблял вид открытой книги на стуле, засунула ее на полку, где стояли учебники и словари. С Вергилием не возникло проблем — Обри просил «Энеиду», а вот с Горацием было потруднее, так как Венеция не могла вспомнить, какой том нужен брату — «Оды», «Сатиры» или «Послания». В конце концов она взяла все три, и Риббл отнес книги в поджидающий тильбюри, передав их Финглу, конюху средних лет, который бодро заметил, что науки доведут мастера Обри до воспаления мозга.

Чувствуя, что оказалась достойной звания сестры ученого мужа, Венеция поехала в Прайори, где ее надежды на похвалы быстро рассеялись.

— Ты могла не привозить книги, — заявил Обри. — У Деймрела великолепная библиотека — достаточно большая, чтобы нуждаться в каталоге. Вчера вечером он разыскал его по моей просьбе и принес все нужные книги. При виде этих богатств я предупредил его, что ему будет нелегко от меня отделаться, и он любезно позволил мне брать любые книги, какие захочу. А, это вы, Фингл? Доброе утро. Вы уже посмотрели на Руфуса? Им занимается конюх лорда Деймрела, но я подумал, что вы сами захотите взглянуть на его переднюю ногу. Нет, не оставляйте эти книги — оказалось, что они мне не нужны.

— Скверный мальчишка! — упрекнула брата Венеция, наклонившись, чтобы поцеловать его в лоб. — Мне понадобилось полчаса, чтобы найти «Гая Мэннеринга», и я привезла всего Горация, так как не помнила, какой том ты просил!

— Ну и глупо, — улыбнулся Обри. — Хотя, пожалуй, я оставлю «Гая Мэннеринга» на случай, если мне захочется почитать ночью.

Взяв книгу из стопки, которую все еще держал Фингл, Венеция кивком отпустила конюха. Веселые огоньки в ее глазах побудили того выразительно возвести очи горе.

— Как ты спал? — спросила Венеция у брата.

— Сносно, — ответил Обри.

— Неправда. Насколько мне известно, ты с презрением отверг маковый сироп, который заботливо принесла няня.

— После лауданума, который дал мне Деймрел? Еще бы! Он согласился, что мне лучше обойтись без сиропа, поэтому няня отправилась спать надувшись, чему я был искренне рад. Деймрел принес шахматы, и мы сыграли несколько партий. Он здорово играет — я смог выиграть только один раз. Потом мы заговорились далеко за полночь. Ты знаешь, что Деймрел читал античных авторов? Он учился в Оксфорде — говорит, будто позабыл все, что знал, но это чушь. Думаю, он получил отличное образование. Деймрел бывал в Греции и рассказал мне много интересного! Далеко до него парню, который в прошлом году гостил у Эпперсеттов и смог рассказать о Греции лишь то, что не мог пить тамошнее вино из-за привкуса смолы и что его едва не съели клопы.

— Значит, ты интересно провел вечер?

— Да, если бы не чертова нога. Но не свались с лошади, не познакомился бы с Деймрелом, так что ни о чем не жалею.

— Должно быть, приятно поговорить с человеком, которого интересует то же, что и тебя, — заметила Венеция.

— Конечно, — согласился Обри. — Тем более, что Деймрел, в отличие от некоторых, не спрашивал меня дюжину раз в час, как я себя чувствую или не нужна ли мне еще одна подушка. Я имею в виду не тебя, а няню, которая даже святого выведет из себя. Лучше бы ты ее не привозила. Марстон может сделать для меня все необходимое, при этом не действуя мне на нервы.

— Но няня ни за что бы не осталась дома. Ответь мне только один раз, как ты себя чувствуешь, и, клянусь, больше не стану об этом спрашивать.

— Со мной все в порядке, — кратко ответил Обри. Венеция ничего не сказала, и он усмехнулся: — Если хочешь знать, я чувствую себя мерзко — как будто у меня вывихнуты все суставы! Но Бентуорт уверяет, что это не так и что боли скоро пройдут. Задержись немного, давай сыграем в пикет. По-моему, карты на том столе.

Венеция была удовлетворена, хотя, когда она вошла в комнату, Обри показался ей бледным и изможденным. Однако падение с лошади должно было тяжело подействовать на физически слабого юношу, но он не пребывал в раздраженном состоянии — а это случалось с ним довольно часто, — следовательно, ему удалось избежать серьезных повреждений. Когда пришла няня, чтобы положить свежий компресс на распухшую лодыжку, Венеция сразу поняла, что та тоже оптимистически смотрит на состояние Обри, и это ее еще сильнее приободрило. Няня могла проявлять досадное отсутствие такта в отношении Обри, но она знала о его здоровье больше, чем кто-либо другой, и если, имея за плечами годы опыта, ворчала на своего подопечного, а не утешала его, то сестре было не о чем беспокоиться.

Вскоре в комнату вошел Марстон со стаканом молока для больного, и Венеция, уведя няню в соседнюю гардеробную и закрыв дверь, сказала: