Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Школьная королева - Мид-Смит Элизабет Томазина - Страница 35


35
Изменить размер шрифта:

– Вам не нужно догонять ее. Дайте мне бумагу. Я передам мисс Решлей.

– Благодарю вас, мисс.

– У меня в кармане только шесть пенсов, – сказала Мэри. – Будь у меня больше, я дала бы вам.

– Нет, мисс, мне не нужно денег. Благодарю вас и за то, что подумали обо мне, мисс.

Мэри медленно шла дальше, пока девушка не исчезла из виду. Тогда она развернула листок дрожащими руками. Да, это телеграмма. Она прочла ее: «Поторопи Самюэля Джона Мак-Карти. Восстановленное письмо должно быть у нас завтра к полудню…» Как билось сердце Мэри, когда она читала эти ужасные слова! Она так побледнела, что одну минуту ей казалось, что она лишится чувств.

Мэри прошла в сад. Она опустилась на холодную траву с открытой телеграммой в руке. В это время ей было решительно все равно, что подумают о ней. Она забыла об опасности, грозившей ей в случае, если кто-то увидит эту обличительную телеграмму.

Вскоре раздался чей-то голос:

– Мэри, какая ты странная! Я думала, что ты пошла по моему поручению в селение. Что с тобой? Что у тебя в руке?

– Тебе нельзя это видеть, нельзя! – отдернула руку Мэри. – Не трогай, Генни, это не твое.

– Я хочу видеть. Дай мне, – настаивала Генриетта и старалась забрать телеграмму у Мэри.

Генриетте это удалось, и она прочла телеграмму: «Поторопи Самюэля Джона Мак-Карти. Восстановленное письмо должно быть у нас…» Генриетта опустилась на траву рядом с Мэри.

– Выслушай меня, Мэри Купп. Ты, конечно, знаешь, что это значит.

– Да, знаю. Слишком хорошо знаю.

– Есть тут какая-нибудь опасность? – спросила Генриетта. – Я ничего не могу понять.

– Это значит, что… что мы погибли… я погибла, – задыхаясь проговорила Мэри.

Генриетта внимательно перечитала телеграмму.

– Как она попала в твои руки? – спросила она.

Мэри объяснила.

– Послушай, уже несколько дней я догадываюсь, что ты скрываешь что-то от меня, – упрекнула ее Генриетта. – Ты должна мне во всем признаться. Если не сделаешь этого, попадешь в беду, страшную беду. А если сознаешься, то, может быть, мне еще удастся спасти тебя, но я должна знать всю правду.

– Хорошо, – обреченно кивнула Мэри, – я так несчастна, что расскажу тебе все. Хотя для тебя было бы гораздо лучше не знать этого.

– Предоставь мне самой судить об этом, Мэри Купп. Скажи мне правду, только правду.

– Да. Когда я пришла к тебе и попросила одолжить мне двенадцать фунтов, чтобы послать их маме для Поля… я сказала тебе, что видела, как Китти писала письмо своему двоюродному брату Джеку.

– Сказала. Зачем возвращаться к этому?

– Я должна возвратиться, потому что это и есть начало. Я тогда солгала тебе.

– Мэри!

– Да, да, солгала! У меня всегда была способность, проклятая способность подражать чужому почерку. Китти совершенно не виновата. Написала письмо я. Написала, приклеила марку, указала адрес. Я написала ее почерком. О, я была уверена, что сделаю это отлично. Никто не сумел бы отличить, что это письмо написано не Китти О’Донован. Потом… потом я сама опустила его в почтовый ящик. Вот и вся история.

Трудно было заставить Генриетту проявить сочувствие. В эту минуту на нее было страшно смотреть: губы посинели, глаза округлились, все лицо стало мертвенно-бледным.

– Ты, Мэри Купп, сделала это?

– Да.

– Зачем?

– Ты сказала, что я… я должна помочь тебе. Ты завидовала Китти. Я подумала: нужно что-то сделать. чтобы Китти попала в беду…

– А теперь скажи, почему эта телеграмма так испугала тебя?

– Хорошо. Это-то и есть самое ужасное. В школе есть одна девочка, которая знает о моей способности подражать разным почеркам. Это Мэри Дов. Она более или менее в моих руках.

– Также и в моих, – усмехнулась Генриетта.

– Да, я думаю, что она ничего не скажет, потому что напугана. Знают еще мои сестры, но, странное дело, им никогда не приходило это на ум. Теперь я должна рассказать тебе о Поле – моем больном брате. Ты знаешь, что я получила от него письмо. Он так любит меня, что, кажется, и на далеком расстоянии может чувствовать мои волнения. Он писал мне в этом письме, что беспокоится за меня и чувствует, что я в тревоге; что он боится, не сделала ли я чего дурного. Он напомнил о данном ему обещании никогда не подражать чужим почеркам, так как этим я могу ввести себя и других в беду.

Вот что написано в том письме, которое восстанавливает Самюэль Джон Мак-Карти. Я разорвала его на клочки (сжечь не могла, потому что не было огня) и спрятала под кустиком щавеля. Ночью выбежала во время грозы – и ничего не нашла. Нет сомнения в том, что случилось. Клотильда съездила в Лондон посоветоваться с отцом, и какой-то Самюэль Джон Мак-Карти восстанавливает письмо. Тогда все откроется. Что теперь делать, Генриетта?

– У меня не хватает слов для того, чтобы выразить, как я ненавижу тебя.

– Знаю, что заслужила это, Генни. Но что же делать?

– Я оставлю у себя эту телеграмму, – сказала Генриетта, – и пойду все обдумаю. Не воображай, пожалуйста, что я буду заботиться о тебе.

– Тогда, может быть, будет лучше, если я во всем признаюсь, – быстро проговорила Мэри.

– Да, и в славное положение ты меня поставишь.

– Нисколько, Генни: я скажу, что ты ничего не знаешь, что я только теперь рассказала тебе и ты заставила меня сейчас же сознаться. Лучше сознаться. Только это и остается мне. Все так страшно запуталось, что я не могу вынести больше. Я должна, да, я должна получить облегчение или я сойду с ума.

– А ты думаешь, что меня интересует, сойдешь ты с ума или нет?

– Знаю, что не интересует. Знаю, что ты должна думать обо мне ужасные вещи. Что все должны это думать обо мне. Не пиши только об этом моему брату, Генни.

– Непременно напишу.

– Генни, какая ты злая! Ты хуже меня.

– Не смей говорить, что я хуже тебя! Разве я стала бы подделываться под чужой почерк? Ведь тебя могут посадить за это в тюрьму.

– Генни, смилуйся, смилуйся!

– И не думаю. В жизни не слышала о таком дурном, дурном, дурном поступке.

– Генни, я сделаю все, что ты хочешь. Посоветуй мне.

– Останься здесь на полчаса. Я уйду и подумаю. Боже мой! У меня ведь нет никого, с кем можно было бы посоветоваться. В какое затруднительное положение ты меня поставила! Как я доверяла тебе! Ты самая дурная девочка из всех, кого я знаю! Я всегда думала, что ты плохая, – теперь убедилась в этом. Оставайся тут, пока я не вернусь, приказываю тебе.

– Только отдай, отдай мне, пожалуйста, телеграмму! Позволь мне оставить телеграмму у себя!

– Нет.

Глава XX

Перемена фронта

Быстро дойдя до почтового отделения, Елизавета опустила руку в карман с намерением вынуть телеграмму и отослать ее. К ужасу, телеграммы не оказалось в кармане, зато обнаружилась дыра. Но что было еще хуже – она забыла название отеля, в котором остановились родители Клотильды. Постояв и подумав немного, Елизавета повернулась и медленно пошла назад. Она смотрела по обе стороны дороги, однако нигде не было видно телеграммы.

Елизавета решила, что следует разбудить Клотильду и рассказать ей о случившемся. По пути в дом она встретила Генриетту. Все последнее время Генриетта старательно избегала встреч с Елизаветой. Между ними не было ничего общего; все знали, что они держатся противоположных мнений насчет Китти. Елизавета ускорила шаги и прошла было мимо Генриетты, но та вдруг сказала ей:

– Мне нужно поговорить с тобой, Елизавета.

Елизавета остановилась. Ей не хотелось говорить с Генриеттой, и, кроме того, нельзя было медлить с телеграммой.

– Я очень тороплюсь, – сказала она. – Клотильда отдыхает у меня в комнате; она очень устала. Я хотела бы пройти к ней, если у тебя не очень важное дело.

– Если бы не важное, то я не стала бы задерживать тебя. Я ведь очень хорошо знаю твои чувства ко мне, – спокойно произнесла Генриетта. – Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Когда Китти О’Донован должна явиться на суд?