Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Фавориты Фортуны - Маккалоу Колин - Страница 13


13
Изменить размер шрифта:

Каждая деталь встречи была профантазирована тысячу раз, вплоть до того, как Помпей должен быть одет. В первых нескольких сотнях сцен он видел себя с головы до ног облаченным в золотые доспехи. Потом его стало грызть сомнение, и он решил, что золото будет выглядеть слишком хвастливо, что есть полнейшая глупость. Так что в следующих сотнях сцен он зрел свою персону в простой белой тоге, без всяких военных отличий, с узкой пурпурной полосой всадника с правого плеча до низа. Снова сомнения: белая тога будет сливаться с белой мастью коня и получится одно аморфное пятно. В последней сотне сцен встречи он провидел себя в серебряных доспехах, которые его отец подарил ему после осады Аскула в Пицене. Теперь сомнений не оставалось. Он решил, что в этих доспехах будет выглядеть лучше всего.

И все же, когда конюх помогал ему подняться в седло большого белого коня, на Гнее Помпее (Великом) была лишь простая стальная кираса, кожаные полосы его юбки не были украшены ни орнаментом, ни бахромой, и шлем его был совершенно стандартным, какой полагался ему по рангу. Только конь был ярко украшен, ибо Помпей принадлежал к знатному всадническому сословию, и его семья обладала общественным конем на протяжении множества поколений. Поэтому на белом коне Помпея имелись все мыслимые знаки отличия: попона с серебряными бляхами и медальонами, инкрустированная серебром ярко-красная кожаная сбруя, вышитая подкладка под орнаментированным седлом, позвякивающие серебряные подвески. Отправившись в путь посередине пустынной дороги, сопровождаемый своей армией, шагающей строгими рядами, Помпей поздравил себя с тем, что выглядит как настоящий солдат, как серьезный профессионал. Пусть конь возвестит о его славе!

Беневент располагался на дальней стороне реки Калор, на стыке Аппиевой дороги с Минуциевой, ведущей от побережья Апулии и Калабрии. Солнце уже было в зените, когда Помпей и его легионы подошли к подножию небольшого холма. Помпей посмотрел на переправу через реку Калор. И там, на их стороне, сидел в ожидании на невообразимо тощем муле Луций Корнелий Сулла, сопровождаемый одним лишь Варроном. Местное население — где они? Где легаты Суллы, его войска? Где застывшие в восхищении путники?

Какой-то инстинкт заставил Помпея повернуть голову и приказать солдату, несущему штандарт передового легиона, чтобы войско остановилось и оставалось на месте. Затем, также в полном одиночестве, он стал спускаться по склону навстречу Сулле. Лицо его застыло так, словно он окунулся в раствор штукатурки. Когда Помпей приблизился на сотню шагов, Сулла едва не упал с мула, но удержался и спешился, одной рукой схватив животное за шею, а другой — за забрызганное грязью ухо. Выпрямившись, он зашагал посередине пустой дороги вразвалку, как моряк.

Помпей соскочил со своего звенящего бляхами коня, не уверенный в том, удержится ли сам на ногах. «Пусть хоть один из нас сделает это нормально», — подумал он и пошел.

Даже на расстоянии он понял, что этот Сулла никак не похож на того Суллу, которого он помнил. Приблизившись, Помпей разглядел разрушительное действие времени и ужасной болезни. Он почувствовал не симпатию или жалость, а ошеломляющий ужас. Его физическая реакция оказалась настолько сильной, что он даже испугался, что его вырвет.

Во-первых, Сулла был пьян. Это Помпей еще мог бы простить, если бы Сулла оставался тем самым Суллой, которого он запомнил в день его консульской инаугурации. Но от того прекрасного и пленительного человека не осталось ничего, даже величия копны седеющих волос. У этого Суллы имелся парик, скрывающий его голый череп, — ужасные огненно-рыжие крутые завитки, из-под которых над ушами свисали две прямые седые пряди. У него не было зубов, и их отсутствие удлинило острый подбородок, а рот превратило в сморщенную дыру под хорошо знакомым носом с едва заметной складкой на кончике. Кроваво-красная кожа на лице выглядела так, словно была сорвана клочьями, и только несколько пятен сохранили белизну. И хотя Сулла исхудал, точно скелет, наверное, в недалеком прошлом он был очень толстым, потому что лицо его избороздили глубокие складки, а многочисленные, теперь уже полые подбородки превратили шею в пародию на грифа.

«О, как же я сияю на фоне этого покалеченного человеческого обломка!» — мысленно взвыл Помпей, стараясь сдержать жгучие слезы разочарования.

Они чуть не столкнулись. Помпей протянул правую руку — пальцы раздвинуты, ладонь вертикально вверх.

— Победитель! — приветствовал он.

Сулла хихикнул, сделал над собой неимоверное усилие и протянул руку в приветственном жесте.

— Победитель! — выкрикнул он одним духом и упал на Помпея.

Его сырая и грязная кожаная кираса отвратительно воняла перегаром и свежим вином. Варрон тут же оказался возле Суллы. Вместе они помогли Луцию Корнелию Сулле сесть на его бесславного мула и поддерживали, пока он не растянулся на грязной спине животного.

— Он настаивал на том, чтобы встретить тебя лично, как ты и просил, — тихо сказал Варрон. — Я не мог его остановить.

Сев на своего роскошного коня, Помпей повернулся и жестом приказал своим войскам следовать за ним, а потом отправился в Беневент. Сулла на кляче трясся между молодым Помпеем и Варроном.

* * *

— Не могу поверить! — кричал он Варрону, после того как они сдали почти бесчувственного Суллу на руки его слугам.

— Вчера у него была очень тяжелая ночь, — сказал Варрон, не в состоянии понять природу эмоций Помпея, потому что он не был допущен в мир его фантазий.

— Тяжелая ночь? Что ты имеешь в виду?

— Его кожа. Бедняга. Когда он заболел, доктора, боясь за его жизнь, отправили его в Эдепс — курортное местечко с минеральными источниками, недалеко от Халкиды в Эвбее. Говорят, тамошние храмовые врачи — лучшие во всей Греции. И они спасли его, это правда! Но ему нельзя есть спелые фрукты, мед, хлеб, пирожные, нельзя пить вино. А когда они посадили его в ванну с минеральной водой, что-то случилось с кожей его лица. С тех пор у него ужасные приступы зуда, и он расчесывает лицо до крови. Он больше не ест ни спелых фруктов, ни меда, ни хлеба, ни пирожков. Однако вино он пьет, потому что оно притупляет зуд. — Варрон вздохнул. — И пьет слишком много.

— Но почему именно лицо? Почему не руки или ноги? — спросил Помпей, не совсем поверив рассказу.

— Его лицо не переносит загара. Разве ты не помнишь, как он всегда носил широкополую шляпу? Но там устроили местную церемонию, чтобы приветствовать его. Сулла настоял на своем присутствии, несмотря на болезнь. Тщеславие заставило его надеть вместо шляпы шлем. Думаю, его кожа потрескалась из-за солнечных лучей, — сказал Варрон, пораженный всем этим в такой же степени, в какой Помпей был возмущен. — Его голова выглядит как тутовая ягода, посыпанная мукой. Это так необычно!

— Ты изъясняешься, как греческий врач, — сказал Помпей, чувствуя наконец, что лицо его перестает быть застывшей маской. — Где мы разместимся? Это далеко? А как же мои люди?

— Полагаю, Метелл Пий ушел показать твоим людям, где находится лагерь. А для нас найдется чудесный дом неподалеку. Если ты сейчас пойдешь и позавтракаешь, то после этого мы сможем отыскать твоих людей и посмотреть, как они разместились.

Варрон доброжелательно положил ладонь на сильную веснушчатую руку Помпея. Он не мог понять, что же не так. Насколько ему было известно, Помпей вовсе не отличался склонностью кого-либо жалеть. Тогда почему же он горюет?

* * *

В тот вечер Сулла дал обед в своем доме, отмечая приезд двух гостей. Цель обеда — дать им возможность познакомиться с другими легатами. До Беневента долетели слухи о Помпее — о его молодости, красоте, войске, которое обожало его. «А легаты Суллы совсем выдохлись, — весело подумал Варрон, глядя на их лица. — Они все выглядят так, словно няни жестоко вырвали у них изо рта вкусные медовые пряники!» Когда Сулла указал Помпею на свое консульское ложе и никого не посадил между ними, в глазах легатов засверкала дикая злоба. Но Помпею было все равно! Он с явным удовольствием устроился на обеденном ложе и продолжал разговаривать с Суллой, словно в комнате больше никого не было.