Фредерика - Хейер Джорджетт - Страница 7

Это уже было немного чересчур даже для миссис Донтри. Бросив на кузена укоризненный взгляд, она удалилась с видом, напоминающим миссис Сиддонс[1] в облике музы Трагедии, какой ее изобразил сэр Джошуа Рейнолдс[2].

Третьим визитером маркиза была леди Дживингтон, которая пришла не просить его об одолжении, а умолять не поддаваться назойливым приставаниям леди Бакстид. Она заявила серьезно и сдержанно, что не ожидает помощи брата в том, чтобы ввести в общество ее дочь Анну, но сочтет сознательным пренебрежением к себе, если он исполнит такую миссию для мисс Бакстид, которая, как подчеркнула леди Дживингтон, не разделяет со своей кузиной чести быть его крестницей. Если же пристрастие побудит брата оказать подобную милость Хлое – дочери «той женщины», – то она прекратит с ним всякие отношения.

– Ты почти убедила меня, Огаста, – промолвил его лордство.

Эти слова были произнесены самым любезным тоном и сопровождались самой сладкой улыбкой, однако леди Дживингтон, кипя от гнева, поднялась и без единого слова вышла из комнаты.

– А теперь, – сказал маркиз секретарю, – вам остается только потребовать от меня дать бал для вашей протеже.

Глава 3

После пережитых испытаний казалось маловероятным, чтобы маркиз, который редко был расположен удовлетворять чьи-либо прихоти, кроме своих собственных, откликнулся на просьбу мисс Мерривилл, тем более что Чарлз Тревор не рискнул напомнить ему об этом. Однако, то ли из любопытства, то ли потому, что в один прекрасный день его лордство оказался поблизости от Аппер-Уимпоул-стрит, он нанес ей визит.

Пожилой дворецкий проводил Элверстоука по узкой лестнице в гостиную на втором этаже походкой, красноречиво свидетельствующей о возрасте и дряхлости, и доложил о его приходе.

Задержавшись на пороге и быстро оглядевшись, маркиз почувствовал, что его подозрения подтверждаются: неизвестная родственница явно нуждалась, ибо комната была меблирована весьма убого. Отсутствие должного опыта не позволило ему разглядеть признаки, которые поведали бы человеку менее обеспеченному, что дом арендован на сезон и обставлен настолько дешево, насколько это возможно.

За маленьким письменным столиком, стоящим под прямым углом к окну, сидела леди и что-то писала. Быстро обернувшись, она устремила на Элверстоука удивленный и одновременно оценивающий взгляд. Маркиз сразу увидел, что женщина еще очень молода – не старше двадцати трех или двадцати четырех лет. Прямой взгляд ясных серых глаз хорошо гармонировал с четко очерченным маленьким носом и твердыми линиями рта и подбородка. Светло-каштановые волосы были подвязаны тесьмой; под полосатым жакетом было платье с высоким воротником из превосходного батиста и с двойной отделкой. Однако Элверстоук, достаточно искушенный в тонкостях дамской одежды, сразу разглядел, что туалет был хотя и модным, но не дорогим. При этом женщина носила простое платье с редким изяществом – никто не мог бы сказать, что она скверно и неопрятно одета.

Молодая леди держалась абсолютно спокойно – это заставило Элверстоука предположить, что она, возможно, старше, чем ему показалось с первого взгляда. Молодые незамужние женщины редко принимают визитеров мужского пола – было бы более естественно, если бы она проявила некоторое волнение при появлении незнакомого джентльмена, однако девушка оставалась невозмутимой. Она не покраснела, не опустила глаза и не обнаружила ни малейших признаков смущения, а окинула посетителя задумчивым и (как он не без юмора отметил) критическим взглядом.

Элверстоук двинулся вперед своей грациозной неспешной походкой.

– Я имею честь обращаться к мисс Мерривилл? – осведомился он.

Женщина поднялась, шагнула ему навстречу и протянула руку:

– Да, я мисс Мерривилл. Пожалуйста, простите меня. Понимаете, я не ожидала вашего визита…

– В таком случае умоляю простить меня. У меня сложилось впечатление, что вы хотите, чтобы я вас посетил.

– Да, но я думала, что вы все же не придете. Меня бы это не удивило, потому что вы, наверное, сочли мою просьбу дерзкой и навязчивой.

– Вовсе нет, – не слишком убедительно возразил маркиз.

– Боюсь, что да. Дело в том, что, прожив всю жизнь в Херфордшире, я еще не вполне усвоила лондонские обычаи. – В ее глазах блеснули озорные огоньки, и она доверительно добавила: – Вы и понятия не имеете, как трудно соответствовать правилам приличия, будучи многие годы хозяйкой дома.

– Напротив, – быстро отозвался Элверстоук. – Я очень хорошо себе это представляю. Мисс Мерривилл рассмеялась:

– В самом деле? Тогда, возможно, мне будет не так трудно объяснить, почему я… почему я так ходатайствовала о чести принять вас.

– Какая восхитительная фраза! – рассмеялся маркиз. – Вы заучили ее наизусть? А мне показалось, что ваше так называемое «ходатайство» больше походит на вызов в суд.

– О боже! – испуганно воскликнула мисс Мерривилл. – А я так старалась не выглядеть деловой женщиной!

– Выходит, вы деловая женщина?

– Да, но что я могу поделать? Я должна рассказать вам обо всем… Но прошу вас, сядьте.

Маркиз слегка поклонился и придвинул стул к камину. Девушка села напротив и с сомнением посмотрела на него.

– Я собиралась все объяснить вам в письме, но оно получилось таким бестолковым, как сказал бы мой брат Харри, что в конце концов я решила переговорить с вами лично. Сначала я не намеревалась обращаться к кому-либо из папиных родственников, так как думала, что моя тетя Скрэбстер сможет сделать все, что мне нужно. Это доказывает, какой я была доверчивой. Она старшая из сестер моей матери и часто писала нам о том, как вращается в высшем обществе и как ей хочется ввести туда мою сестру и меня.

– При этом будучи уверенной, что ее никогда не попросят осуществить это желание?

– Вот именно! – с улыбкой кивнула мисс Мерривилл. – Впрочем, она едва ли могла бы это сделать, так как мой дядя заработал состояние торговлей в Индии, и хотя он вполне респектабелен, но никак не принадлежит к высшему свету. Поэтому мне пришлось преодолеть мою щепетильность и подумать о том, кто из папиной семьи лучше подходит для этой цели.

– И какая причуда заставила вас снизойти до меня? – цинично улыбнувшись, спросил его лордство.

– Это не причуда, а здравый смысл! – быстро ответила девушка. – Одной из причин было то, что папа всегда считал вас самым лучшим из его родственников. Хотя, судя по тому, что я о них слышала, это не такой уж комплимент. Я ни разу не видела ни моих кузенов, ни двух тетушек из семьи Мерривилл, так как вся родня отреклась от папы, когда он женился на моей матери, а не на богатой наследнице, которую они ему подыскали. Поэтому я искренне надеюсь, что никогда их не увижу, а тем более не обращусь к кому-нибудь из них за помощью. – Подумав, она добавила: – Кроме того, они едва ли могли бы мне помочь, потому что это скучные люди, которые никогда не бывают в Лондоне, так как не одобряют современных манер. Это еще одна причина моего выбора.

Элверстоук поднял брови.

– Что заставило вас думать, будто я одобряю современные манеры?

– Ничего. Я ведь ничего о вас не знаю, но вижу, что вы – светский человек. Или мне это кажется?

– Благодарю вас. Надеюсь, вы правы. Я… э-э…

стараюсь быть таковым.

– И что еще важнее, вы вращаетесь в высших кругах. Вот третья причина, по которой я вас выбрала, – закончила девушка е дружеской улыбкой.

– Вот как? С какой же целью? Или я могу догадаться?

– Думаю, что можете, так как вы отнюдь не выглядите глупым, хотя, должна признаться, я думала, что вы постарше. Жаль, но ничего не поделаешь. Надеюсь, вы достаточно стары, чтобы оказаться полезным.

– Мне тридцать семь лет, мэм, – недовольным тоном произнес Элверстоук, – и, вероятно, я должен предупредить вас, что никогда никому не был полезен.

Девушка изумленно уставилась на него: