Достойная леди - Хейер Джорджетт - Страница 61

– Не плачьте, моя драгоценная мокрая курочка! – сказал мистер Карлтонн, в третий раз целуя ее в шею за ухом – то единственное место, которое было ему доступно, поскольку ее голова лежала у него на плече.

Мисс Уичвуд тихо засмеялась сквозь слезы, показав тем самым, что чувство юмора у нее не пострадало от гриппа.

– Я не мокрая курочка!

– Вы же не думаете, что я поверю в это, если вы не прекратите плакать немедленно! – сурово сказал он.

С этими словами он поднял ее на руки, усадил обратно на кушетку и сел рядом с ней. Затем взял ее руки в свои и нежно поцеловал ладони.

– Бедная малышка! – сказал он. – Как же тяжело вам пришлось, правда?

– Да, но с вашей стороны некрасиво называть меня бедной малышкой! – ответила она, пытаясь выдержать шутливый тон. – Вы могли бы просто сказать мне, что я стала страшилищем. Зеркало уже сообщило мне об этом, и ваши слова поэтому меня нисколько не удивили.

– Ваше зеркало лжет. Я не вижу в вас никаких изменений, если не считать того, что вы бледнее, чем мне хотелось бы, и на вас надет чепец, а я никогда раньше не видел вас в чепце. – Он критически оглядел ее головной убор и заметил одобрительно: – Вам очень идет. Но мне больше нравится видеть ваши золотые кудри. Вам непременно нужно носить чепец, когда мы поженимся?

– А… мы поженимся? – спросила она.

– Ну конечно же! Вы ведь не думаете, что я предлагаю вам стать моей содержанкой, не так ли?

Она рассмеялась в ответ:

– Это меня не удивило бы, от вас можно ожидать чего угодно!

– Вас бы это не удивило? – спросил он.

Она опустила глаза под его суровым, вопрошающим взглядом и пробормотала:

– Не нужно так на меня смотреть! Я пошутила! Конечно, это меня удивило бы!

– Не смешно! Вы боитесь, что я буду неверен вам? Вы поэтому спросили: «А мы поженимся?», как будто бы у вас еще остались какие-то сомнения?

– Нет. Этого я не боюсь. В конце концов, если вы действительно измените мне, то виновата в этом буду только я, не так ли?

Суровость исчезла из его взгляда, и он улыбнулся:

– Не думаю, что найдется много людей, которые согласятся с тем, что в моих грехах нужно обвинять вас!

– Любой человек, у которого есть хоть частица здравого смысла, согласился бы со мной. Ведь если вы решите завести любовницу, то только потому, что вы устали от меня.

– О, если дело только в этом, то можно не волноваться! Но у вас ведь еще остались сомнения, не так ли?

– Только не тогда, когда вы рядом со мной, – робко ответила она. – Когда я одна, стоит только подумать обо всех трудностях – о том, какой это важный шаг, и о том, насколько против будет мой брат, – мне кажется, будто я совершаю ошибку. А потом мне приходит в голову мысль, что еще большая ошибка – не выйти за вас замуж, и в конце концов я просто сама не знаю, что же мне делать! Мистер Карлтонн, вы уверены, что вы хотите жениться на мне и… и что я – не просто очередное ваше увлечение?

– Вы ведь пытаетесь таким образом спросить у меня, будем ли мы счастливы, правда?

– Да, наверное, именно это я и имела в виду, – вздохнула она.

– Ну, я не могу ответить на этот вопрос. Как я могу быть уверен, что мы будем счастливы, если ни у одного из нас нет опыта супружеской жизни? Но я могу уверенно сказать вам: да, я хочу жениться на вас, и я также уверен, что вы не «очередное мое увлечение», – что за чертовски глупый вопрос вы мне задали! Если бы я был когда-нибудь таким бестолковым, что предлагал бы каждой из своих очередных пассий брак, я не был бы сейчас холостяком! И есть еще две вещи, в которых я совершенно уверен. Во-первых, ни одна из дам, с которыми меня связывали приятные отношения, не вызывала у меня тех чувств, которые вызываете у меня вы. И во-вторых, ничего в жизни я не хотел больше, чем хочу сейчас, – сделать вас своей, и сделать это для того, чтобы любить вас, заботиться о вас и оберегать вас. Черт возьми, Эннис, как мне убедить вас, что я люблю вас всем своим сердцем, телом и душой? – Он внезапно замолчал и резко спросил: – Что я сказал такого, что заставило вас плакать? Скажите мне!

– Ничего! Я н-не знаю, почему я заплакала. Я думаю, наверное, потому, что я так счастлива, а перед этим я чувствовала себя совершенно несчастной! – ответила она, вытирая слезы и пытаясь улыбнуться.

Мистер Карлтонн снова обнял ее.

– Вы совершенно измучены, милая моя. Черт бы побрал эту женщину за то, что она заразила вас своим гриппом! Поцелуйте меня!

– Не буду! – возразила мисс Уичвуд, смеясь сквозь слезы. – Это было бы совершенно неприлично, и, кроме того, вы не имеете права приказывать мне, словно я – одна из ваших содержанок. И я не стану мириться с вашим деспотизмом!

– Пчела! – воскликнул мистер Карлтонн и положил конец дальнейшим обвинениям, прижав свои губы к ее губам.

Ни один из ее предыдущих поклонников не осмелился даже обнять ее за талию, потому что она хоть и любила легкий флирт, но никогда и никому не давала повода подумать о более близких отношениях. Мисс Уичвуд даже пришла к выводу, что холодна от природы, ибо мысль о том, что кто-то из знакомых мужчин поцелует ее, всегда вызывала отвращение. Однажды она призналась в этом Амабел и про себя сочла ответ золовки настолько глупым и сентиментальным, что его даже не стоило принимать во внимание. Амабел тогда сказала:

– Когда ты полюбишь, дорогая, это вовсе не будет вызывать у тебя отвращения, поверь мне.

И милая глупышка Амабел оказалась права! Когда мистер Карлтонн заключил мисс Уичвуд в свои объятия и принялся столь безжалостно целовать ее, это вовсе не показалось ей отвратительным; а когда он снова сделал это, ей показалось совершенно естественным ответить на его объятия. Он почувствовал ее дрожь и еще крепче сжал ее, но тут кто-то постучал в дверь. Мисс Уичвуд вырвалась из его рук и сказала:

– Осторожнее! Это вполне может быть моя сестра или Мария!

Однако это не была ни та ни другая. В комнату вошла младшая из трех горничных, неся на подносе кувшин и стакан. Увидев мистера Карлтонна, юная девица остановилась на пороге, выпучив глаза.

– Какого дьявола вам нужно? – спросил по вполне понятным причинам раздраженный мистер Карлтонн.

– Пожалуйста, сэр, мне ничего не нужно! – пролепетала девушка, трясясь от страха. – Я не знала, что у мисс гости… Миссис Уордлоу приказала мне отнести мисс свежую ячменную воду, потому что Бетти больна!

– Ячменную воду? – с отвращением воскликнул мистер Карлтонн. – Боже мой! Ничего удивительного в твоем ужасном самочувствии нет, ведь тебя заставляют пить ячменную воду!

– Она с лимоном, сэр, – робко заметила горничная.

– Тем хуже! Заберите ее и скажите Лимбери, чтобы он прислал сюда немного бургундского. Скажите, я велел!

– Да, сэр, н-но что я скажу миссис Уордлоу, прошу прощения, сэр?

– Не нужно ничего ей говорить, Лиззи, – вмешалась мисс Уичвуд. – Просто поставь воду на стол и скажи Лимбери, чтобы послал сюда бутылку бургундского для мистера Карлтонна… А когда ее принесут, вы и будете пить, – сообщила она посетителю, как только Лиззи вышла из комнаты, – потому что я вина не хочу!

– Вам может казаться, что вы его не хотите, но на самом деле это как раз то, чего вы действительно хотите! – возразил он. – Скоро вам, дорогая, чего доброго, принесут кашу-размазню!

– О нет! – с притворной застенчивостью послушного ребенка ответила мисс Уичвуд. – Доктор Тидмарш говорит, что теперь, когда я почти выздоровела, я могу съесть немного курицы. Или кусочек отварной баранины.

– Да уж, этим нельзя не соблазниться, – саркастически улыбнулся он.

– По правде говоря, – улыбнулась она ему в ответ, – у меня совсем нет аппетита, поэтому мне совершенно все равно, что мне принесут!

– О, скорее бы вы оказались под моей крышей!

– Чтобы вы могли угрозами заставить меня съесть обед, мистер Карлтонн? Ну уж нет! – сказала она, покачав головой.

– Если вы не перестанете называть меня «мистер Карлтонн», моя девочка, то очень скоро мы с вами опять поссоримся!