Достойная леди - Хейер Джорджетт - Страница 45

Мисс Уичвуд снова недоуменно подняла брови:

– Я думала, что она имеет ко всему этому непосредственное отношение, – холодно сказала она.

Он взял себя в руки и засмеялся:

– Хорошо, какое-то отношение имеет. Я отправляюсь в Лондон, чтобы попытаться отыскать среди своих многочисленных кузин такую, которая захочет взять Люсиллу на свое попечение до ее выхода в свет в следующем году.

Глаза мисс Уичвуд вспыхнули, щеки покраснели, и она произнесла дрогнувшим голосом:

– Понимаю! Конечно, вы неоднократно говорили мне, что считаете меня совершенно неподходящим человеком для опеки Люсиллы. Увы, я льстила себя мыслью, что ваше мнение изменилось! Но это, конечно, было до того, как вы рассердились, узнав, что Денис Килбрайд сопровождал Люсиллу до самого «Лора-Плейс»! Я прекрасно вас понимаю!

– Нет, вы меня не понимаете, и я был бы очень вам благодарен, если бы вы перестали постоянно вспоминать мне старые обиды! – сердито ответил он. – Мое решение передать Люсиллу на попечение другого человека ни в коей мере не связано с тем эпизодом! Я не отрицаю, что с самого начала считал вас человеком, не подходящим на роль дуэньи. Я так думал, так говорил, и я буду так думать и так говорить, но сейчас причина совсем другая! Я совершенно не намерен мириться с тем, что такая молодая и красивая девушка, как вы, решила выступить в роли дуэньи и ведет себя так, будто бы она – старая вдова. Вы должны ходить на балы и ассамблеи ради собственного удовольствия, танцевать там всю ночь до утра, а не сидеть в уголке и беседовать с матронами, приглядывая при этом за глупой девчонкой, которая на самом деле всего лишь на несколько лет младше вас самой!

– Люсилла младше меня на двенадцать лет, а я действительно часто танцую на балах до самого утра.

– Не пытайтесь меня обмануть, девочка моя, – перебил ее он. – Я был уже взрослым человеком, когда вы еще только-только учились держать в руках иголку! Я прекрасно знаю, когда заканчиваются танцы в Новой ассамблее в Бате. В одиннадцать?

– Но не в нижнем зале! Там… там играет музыка до полуночи! И кроме того, существуют частные балы, и… и пикники, и… и разные другие развлечения! – По его презрительной улыбке она поняла, что это перечисление принятых в Бате способов приятно проводить время не произвело на него должного впечатления, и смело заявила: – В любом случае, если уж я решила опекать Люсиллу, это касается только меня!

– Напротив! Это касается меня! – ответил он.

– Я признаю, что вы имеете право поступать так, как, по вашему мнению, лучше для Люсиллы, но вы не имеете права диктовать мне, сэр! И более того, – добавила она разъяренно, – только посмейте грубо обойтись со мной, выбросьте это из головы.

Ее гневная тирада заставила его рассмеяться.

– Скорее я надеру вам уши!

От необходимости отвечать мисс Уичвуд избавило появление в комнате мисс Фарлоу. Она заглянула в дверь и сказала:

– Ты здесь, дорогая Эннис? Я забежала, чтобы сказать тебе, что я должна… О! Не знала, что у тебя гость! Надеюсь, что я вам не помешала! Если бы у меня было хоть малейшее подозрение, что ты здесь не одна, мне бы и в голову не пришла мысль побеспокоить тебя, потому что ничего особенно важного не случилось. Просто я чувствую, что должна выйти еще раз в город, чтобы купить ниток, и я просто заглянула, чтобы спросить тебя, не нужно ли и тебе что-нибудь в магазине. О, здравствуйте, мистер Карлтонн. Полагаю, что вы хотели бы, чтобы я исчезла, поэтому я не стану задерживаться! Только загляну в детскую перед тем, как уйти, потому что я думаю, что у бедной малышки режется очередной зубик, и я хотела спросить у леди Уичвуд, не купить ли мне еще обезболивающего порошка, хотя я думаю, что у нее есть с собой небольшой запас, а если даже и нет, то можно быть уверенной, что няня захватила его из «Твайнема». Что ж! Не буду задерживать вас! Конечно, я бы не стала заходить, если бы знала, что мистер Карлтонн пришел к тебе посоветоваться о чем-то, без сомнения касающемся Люсиллы. Поэтому, если ты совершенно уверена, что тебе ничего не нужно на Гэй-стрит… хотя я, конечно, могу пройти и дальше, если тебе что-то понадобится!

В этот момент мисс Уичвуд прервала ее словоизвержение, твердо заявив:

– Нет, Мария, мне ничего не надо, спасибо. Мистер Карлтонн пришел, чтобы обсудить со мной в личной беседе некоторые вопросы, касающиеся Люсиллы, и я боюсь, что ты действительно нам помешала! Поэтому, пожалуйста, отправляйся в магазин не мешкая!

В тот момент, когда мисс Фарлоу вошла в комнату, Эннис кипела от гнева, но, когда она увидела выражение лица мистера Карлтонна, ее гнев быстро превратился в веселье. Он выглядел так, будто бы самым большим удовольствием в его жизни было бы свернуть шею мисс Фарлоу, и это так развеселило мисс Уичвуд, что она не смогла удержаться от смеха.

Едва за мисс Фарлоу закрылась дверь, как он спросил ее голосом человека, доведенного до крайности:

– Как вы можете выносить эту трещотку в своем доме? Я просто этого не понимаю!

– Ну, должна признаться, что я и сама этого не понимаю, – ответила она с улыбкой.

– Какого черта она ворвалась сюда со своим невнятным лепетом насчет ниток и обезболивающего порошка, если наверняка знала, что вы здесь не одна?

– Я думаю, ее привело к нам неуемное любопытство, – ответила мисс Уичвуд. – Она должна всегда знать, что происходит в доме.

– Бой мой! Отошлите ее собирать вещи! – безапелляционно заявил он.

– Как бы мне хотелось сделать это! Но поскольку я наверняка уроню себя в глазах окружающих, если не возьму себе компаньонку, то боюсь, у меня нет возможности уволить ее! Да и это было бы слишком жестоко, ведь она всегда действует с самыми лучшими намерениями, и у меня просто нет повода, чтобы избавиться от нее!

– Скажите ей, что собираетесь замуж!

Мисс Уичвуд уже начала привыкать к его лаконичным заявлениям, но эти слова сразили ее. Она изумленно посмотрела на мистера Карлтон-на и смогла лишь тихо произнести:

– Прошу вас, не смешите меня!

– Я вас не смешу! Выходите за меня замуж! Я приложу все силы, чтобы держать всех этих кошмарных зануд вроде вашей кузины подальше от вас.

– Вы просто смешны! – заявила мисс Уичвуд окрепшим голосом. – Выйти замуж за вас, чтобы избавиться от бедной Марии? Никогда не слышала ничего подобного! Вы, должно быть, сошли с ума!

– Нет… если только влюбиться без памяти не значит сойти с ума! А я влюбился, понимаете ли. После стольких лет я нашел женщину, которой, я был уверен, не существует… – Он увидел, что она изумленно смотрит на него, и сказал с печальным смешком: – О господи, как же я все запутал! Я заслуживаю того, чтобы вы больше никогда в жизни не захотели со мной разговаривать, не так ли?

– Так, – честно призналась она.

– Я просто не умею красиво говорить. Как бы мне этого хотелось! Если я не смогу найти слов, чтобы рассказать вам, что творится у меня в сердце!.. – Он оборвал фразу и быстро прошелся по комнате.

– Вы всегда сталкиваетесь с трудностями, когда вам нужно красиво говорить? – спросила она. – Не могу заставить себя поверить в это. Вы должны были произвести довольно много красивых речей в свое время – если, конечно, молва не ошибается на ваш счет.

– Вы имеете в виду мои романы с дамами полусвета? Но это совсем другое дело! – нетерпеливо возразил он. – Мужчина может вступить в связь с женщиной небезупречной репутации, но это нельзя даже сравнивать с чувством, которое он испытывает по отношению к той единственной в мире женщине, которую он хочет назвать своей женой! – Внезапно он резко остановился, бросил на нее испытующий взгляд и спросил с недоверием в голосе: – Бог мой, вас шокирует то, что я в свое время содержал любовниц?

Это откровенное высказывание по поводу его небезупречного прошлого, а также то, что он явно был уверен, что она понимает, о чем идет речь, было скорее приятно мисс Уичвуд, чем возмутило ее, и конечно же это нисколько не повредило ему в ее глазах. Сравнив его поведение с поведением своего брата, Эннис подумала, что мистер Карлтонн ведет себя не так, как принято вести себя с утонченными леди, но при этом его поведение воспринимается более естественно. Она незаметно для себя стала относиться к нему теплее. Этот невозможный мистер Карлтонн не только не приписывал незамужним леди невинность ума, которой отличались весьма немногие, но и не считал для себя обязательным придерживаться правил, которые предписывали джентльмену не употреблять в присутствии незамужних леди слов, которые могли бы вызвать румянец на их нежных щеках. Ей нравилась эта его черта, но она не собиралась сообщать ему об этом. Вместо этого она сказала, нисколько не смутившись: