Красотки из Бель-Эйр - Стоун Кэтрин - Страница 32

Но когда Роб приехал в гостиницу, Питера в холле не оказалось. Там была только Сара.

Питер позволил Саре приехать одной! Да как он мог? Первой реакцией Роба был гнев. Если Питер любил Сару, как он мог позволить ей путешествовать одной? А если ей станет плохо? А если вылет задержится и она пропустит прием пищи? А если самолет угонят?

Но гнев Роба быстро угас благодаря словам Сары и ее виду. Его сестра никогда не выглядела более здоровой, более счастливой, сияющей и красивой.

– Не знаю, кто из двух моих сильных и красивых мужчин большая наседка – ты или Питер! – пошутила Сара, увидев ужас в синих глазах Роба. – Как видишь, я чувствую себя хорошо!

– Должен отметить, ты выглядишь хорошо – нет, ты выглядишь чудесно!

– Питер, конечно, тоже хотел приехать, но у него в самом разгаре репетиции «Как вам это понравится». А еще я ждала, чтобы сказать тебе лично – осенью «Стража бури» поставят на Бродвее! Это удивительная пьеса, Роб, и Питер отлично справится с режиссурой.

– Жду не дождусь увидеть.

– Ты приедешь?

– На премьеру. – Роб улыбнулся. – К тому времени я буду жить в Нью-Йорке. У меня есть план, который я хочу с тобой обсудить.

– Мне тоже нужно с тобой поговорить, – тихо сказала Сара.

Роб и Сара провели в Риме неделю, посетив все знаменитые достопримечательности – искрящиеся фонтаны, где загадывают желания, которые потом сбываются, Испанскую лестницу, Сикстинскую капеллу, виллу Боргезе – и прогулявшись по виа Кондотти и по Ватикану. Сара выглядела прекрасно, но быстро уставала. «Слишком много свежего воздуха», – отговаривалась она. Сара ложилась отдыхать между их утренними и дневными экскурсиями, и ужинали они рано, чтобы она была в постели до девяти часов.

Они изучали Рим и разговаривали, и Роб поделился с ней мыслью, которая последние два года не давала ему покоя.

– Это журнал. Я хочу назвать его «Портрет». Портреты будут писаться с помощью слов, как это всегда делали мы с тобой, хотя в нем будут и фотографии.

– Роб, как интересно!

– Я рад, что ты так думаешь.

Роб был взволнован мыслями о будущем журнале. Придется много работать, предприятие будет рискованным, но если он сделает упор на качество – качество журналистики, качество фотографий – и правильно выберет людей для портретов…

– Тебе нужны мои двенадцать миллионов?

– Нет! Это для тебя и Питера.

– Они нам не нужны, Роб. Мы счастливы.

– Что ж, твои деньги мне не нужны, но спасибо. А вот ты мне нужна.

– Я?

– Надеюсь, что ты будешь одним из авторов.

– Правда? – Глаза Сары засияли.

– Ну конечно. Думаю, в Нью-Йорке будет достаточно работы. Я не планирую посылать тебя в путешествия по свету. Уверен, что Питер тоже этого не захочет.

– Нет, не захочет.

– Я подумал, что портрет Питера, написанный тобой, станет отличным материалом для первого номера.

Сара с любовью улыбнулась брату:

– Я уверена, когда ты по-настоящему узнаешь Питера, он тебе понравится, Роб. Я знаю, что ты все еще относишься к нему немного скептически…

– Нет.

– Да! – Она продолжила очень тихо, и выражение ее глаз стало ускользать: – Я хочу знать, что вы с Питером всегда будете друзьями, что бы ни случилось.

– Сара… – Робу захотелось оборвать этот зловещий тон. Он так не соответствовал виду Сары – здоровая, цветущая, с разрумянившимися щеками и горящими глазами, как будто она никогда в жизни не болела и будет жить вечно.

– Обещай мне, Роб.

– Обещаю, Сара.

Роб дал обещание, потому что хотел поскорее покончить с этим внезапным мрачным настроением. Ради Сары он полюбит Питера. Они трое станут добрыми друзьями. Вместе они возьмут Нью-Йорк штурмом.

Роб дал обещание быстро и легко, веря в лучшее. Но сдержать его не смог.

Через два месяца Сара умерла. Это случилось так быстро, что рядом с ней не оказалось никого из семьи, кроме Питера. С момента начала кровотечения и до смерти Сары в Колумбийском пресвитерианском медицинском центре прошло меньше часа.

Доктор Вильямс, специалист, у которого Сара наблюдалась в Нью-Йорке, позвонил в поместье Адамсонов в Гринвиче и на квартиру Роба в Лондоне.

– Кровотечение, шок, сепсис, уремия, отказ почек, – объяснил он Шейле и Джеффри, а затем Робу.

– Почему? Почему? Почему? – спрашивали они, не веря ему.

Разве они не знали? Разве их не подготовили? Разве Сара им не сказала?

Как видно, нет. Как видно, они не знали, что Сара была на пятом месяце беременности.

– Да как ты посмел сюда прийти?! – сквозь зубы выговорил Роб, когда, открыв дверь родительского дома, увидел исхудалое, страдающее лицо Питера Дэлтона.

– Я хочу объяснить, – прошептал Питер.

– Объяснить? Я знаю, как беременеют женщины, и знаю, что мужчина, который любил бы Сару, никогда бы не позволил этому случиться.

– Роб, я люблю Сару!

– Любишь? Сара умерла, ты не забыл? Ты никогда ее не любил. Ты любил только ее деньги.

– Нет! Как ты можешь так говорить? Прошу тебя, Роб, позволь мне объяснить!

– Убирайся к черту!

Злобно глядя Питеру в глаза, Роб вдруг испытал непривычное чувство. Неодолимое, пугающее желание убить этого человека.

Наконец, испугавшись того, что он может сделать, того, что он хочет сделать, Роб захлопнул дверь.

Через две недели после смерти Сары Роб, Шейла и Джеффри встретились с доктором Вильямсом. Это была отчаянная попытка найти смысл в бессмыслице.

– Сара мне сказала, что они с Питером приходили к вам до женитьбы и что Питер все знал, включая и опасность беременности.

– Верно. Я со всей откровенностью предупредил их о риске.

– Так что Питер не мог не понять вас.

– Совершенно верно. Он все понял. Должен сказать, он решил сделать вазэктомию. Я сказал ему… им… что они должны подумать, но Питер был непреклонен. Перед тем как они от меня ушли, я договорился о его встрече с моим коллегой.

– И операция оказалась неудачной? – Так вот что хотел объяснить Питер Дэлтон? Что это была ужасная, трагическая случайность?

– Нет. Я проверил на прошлой неделе. Я думал, что Питер сделал то, что задумал… Он казался так решительно настроен… но оказалось, нет. Мой коллега сохраняет свои записи за пять лет, поэтому я попросил его проверить. Встреча была отменена через три дня после того, как была назначена.

– И вы никогда больше не спрашивали Питера об этом?

– Я не видел его до того дня, как умерла Сара. Она всегда приходила ко мне одна.

– Питер с ней не приходил? – прошептала Шейла. Она всегда сопровождала Сару, свою бесценную дочь, на каждый визит к врачу, до того ужасного заявления о замужестве. Если бы Питер заботился о Саре, то ходил бы с ней!

– Нет. Я просил Сару привести его. – Доктор Вильямс слегка нахмурился. – За последний год ее состояние стало резко ухудшаться. Нужно было принять решение о гемодиализе и…

– Но она же прекрасно выглядела! – перебила Шейла. – Два месяца назад она приезжала к нам на уик-энд, как раз когда вернулась из Рима, и выглядела такой здоровой.

«Такой счастливой, такой любящей, тогда как на самом деле прощалась. Вот почему Сара устроила встречу со мной в Риме, – понял Роб. – Она знала, что беременна и насколько велик риск».

– Сара действительно чудесно выглядела, – согласился доктор Вильямс. – Но это было только внешнее впечатление. – И добавил, потому что это было правдой, потому что это могло помочь: – Сара умирала. Даже с переливаниями крови она не прожила бы дольше.

– Но ведь от этого беременность была еще более опасной!

– Да, – мрачно подтвердил доктор Вильямс.

– Сара знала?

– Конечно, знала. Мы пытались убедить ее прервать беременность.

– Мы?

– Акушер Сары и я.

– А Питер? Где был Питер?

– Не знаю.

– Почему вы ему не позвонили? Или нам?

– Я не мог без разрешения Сары. Вы знаете.

Но кто же тогда заботился о Саре? Кто оберегал ее? Не Питер Дэлтон. Не тот мужчина, который говорил, что любит ее.