Черный мотылек - Хейер Джорджетт - Страница 57

– Я так и поняла, – ответила она. – Сэр Хью Грандисон в том числе?

– А-а, значит, вы догадались?

– Это бросается в глаза, сэр, – она говорила, почти точно копируя его ироническую интонацию.

– Верно, верно. Это было ловко проделано. Я горжусь тобой.

– О, действительно замечательно.

Он наслаждался этой беседой и ею, как редко наслаждался женщиной раньше. Другие рыдали и умоляли, ругались и бесновались, но никогда до сих пор он не встречал такой, которая спорила с ним слово за слово, используя против него его же оружие.

– А кем еще вы имеете честь быть? – поинтересовалась она, подавляя зевок.

– Я – мистер Эверард, дитя, и герцог Эндовер.

Тогда она повернула лицо и сверкающими глазами поглядела на него.

– Я уже слыхала о вас, сэр, – сдержанно проговорила она.

– И, по-видимому, еще многое сможете услышать, дорогая моя.

– А уж это как получится, ваша милость.

Теперь она поняла откуда взялась эта загадочная шпага с вычурным эфесом и выложенной на нем драгоценными камнями короной. Сохранилась ли она еще у Джека? Где-то он сейчас!

О, если бы провидение привело его сюда, когда он ей так нужен! Не было никого, кто мог бы ее защитить. Она полностью во власти безжалостного распутника, чья репутация была ей хорошо известна и чье присутствие наполняло ее ужасом и отвращением. Она сомневалась, что отцу удастся ее найти. Если бы Джек был сейчас в Англии! Он пришел бы к ней на помощь, в этом она была уверена.

Его милость наклонился к ней и положил тонкую белую руку ей на колено.

– Дорогая моя, будьте благоразумны. В конце концов, я не такая уж плохая партия.

Нежность, звучавшая в его голосе, наполнила ее страхом. Он почувствовал, как она сжалась.

– Уберите вашу руку! – дрожащим голосом приказала она. – Не прикасайтесь ко мне! – он мягко рассмеялся и, услышав его смех, она сдержала свой ужас и снова приняла тот насмешливый тон, которым уже разговаривала раньше. – Как? Все еще отказываетесь проявить галантность, ваша милость? Прошу вас не приближайтесь ко мне!

Пистолетная кобура на стенке кареты с ее стороны привлекала ее внимание. Она мгновенно отвела глаза, надеясь, что герцог не заметил ее взгляда. Но от его милости мало что ускользало.

– Мне очень грустно разочаровывать вас, дорогая моя. Она пуста.

Беспечно положив руку на кобуру, она проверила его утверждение.

– Вот эта? О, я так и подумала, ваша милость!

Он все больше и больше восхищался ее мужеством. Не было другой такой девушки на свете!

– Мое имя – Трейси, – заметил он.

Склонив голову набок она обдумала его слова.

– Мне не нравится ваше имя, сэр, – ответила она.

– Когда меня крестили, явно не думали о том, чтобы доставить вам удовольствие, – лениво протянул он.

– Не сомневаюсь, сэр, – проговорила она. – Вы могли бы быть моим отцом.

Это был мастерский удар, и на какое-то мгновение он нахмурился. Затем рассмеялся.

– Благодарю за комплимент, мадемуазель! Я восхищен вашим остроумием.

– Что вы, это я поражена вашим вниманием. Могу я спросить, когда мы приедем к месту назначения?

– Мы прибудем в Эндовер вскоре после восьми, моя дорогая.

Значит он вез ее довольно далеко!

– Полагаю вы обеспокоились о еде в дороге? – она зевнула. Как я понимаю, вы не захотите выставлять меня в придорожных гостиницах?

Он подивился ее несгибаемому мужеству.

– Разумеется, мы остановимся у гостиницы, и мой слуга принесет вам поесть. Это будет примерно через час.

– Так долго ждать? – она нахмурилась. – Тогда прошу меня простить, я устроюсь и немного посплю. Боюсь, это путешествие стало мне надоедать.

Она отодвинулась подальше в угол, откинула голову на подушку и закрыла глаза.

Она перехитрила его милость. Невозможно проявлять страсть к девушке, которая притворяется спящей, вместо того чтобы отбиваться от ваших ухаживаний. Так как у Трейси чего-чего, а чувства юмора, и притом острого, хватало, он пристроился в своем углу и последовал ее примеру. Так в тишине и катилась их карета…

Прибыв наконец к гостинице, карета медленно остановилась. Диана, притворяясь сонной, не спеша открыла глаза.

– Уже приехали? – удивилась она.

– Полагаю, вам хорошо спалось? – учтиво осведомился его милость.

– Благодарю вас, сэр, отлично, – не смущаясь, ответила она.

– Счастлив слышать это, моя дорогая. А я думал, вы не смогли заснуть… ваши губки были так замечательно сомкнуты Несомненно, вы научили вашу челюсть не отпадать, когда спите сидя. Не так ли? Как бы мне хотелось уметь то же самое!

Он даже не пытался завуалировать торжество в своем голосе. Она не нашлась, что ответить.

Он поднялся.

– С вашего позволения, я пойду раздобыть для вас что-нибудь подкрепляющее, дитя. Не считайте меня невежливым, если я напомню вам, что у каждой дверцы стоит слуга.

– Благодарю вас за заботу, – улыбнулась она, но на сердце у нее было тяжело.

Он исчез и вернулся несколькими минутами позже с бокалом вина и несколькими маленькими пирожными.

– Я сожалею о скудости вашей трапезы, – проговорил он. – Но мне не хочется терять времени. Вас обслужат более подобающим образом, когда мы достигнем Эндовера.

Диана благодарно выпила вина, и оно, казалось, влило в нее новые силы. Пища не лезла ей в горло, но не желая, чтобы он это заметил, она разломила пирожное и начала его жевать, стараясь выиграть время. Время, чтобы дать отцу возможность их настигнуть до того, как будет слишком поздно. Она сделала вид, что пирожное ей не нравится и капризным тоном потребовала «подружку невесты», сухое пирожное вроде меренги.

Глаза Трейси блеснули.

– Боюсь, не могу сейчас вам помочь, дорогая моя. Когда мы поженимся, вы сможете поехать в Ричмонд, и там у вас будет подружек невесты, сколько душе угодно.

Он освободил ее от бокала, взяв его из ее жалко дрожащих рук.

Остаток пути прошел в кошмаре. Она поняла, что больше не осмелится притворяться спящей. Она страшилась того, что может сделать герцог, и держала его на расстоянии языком и женскими хитростями. По правде говоря, Эндовер и сам прекрасно держал себя в руках. Он вовсе не намеревался дать страсти овладеть собой. Но по мере того, как шло время и начало темнеть, самообладание Дианы стало сдавать. Она все меньше походила на уверенную в себе женщину, и все больше на загнанного, испуганного ребенка. Когда наконец они добрались до Эндовер Корта, и его милость помог ей сойти, ноги почти не держали ее, и она едва могла подняться по ступенькам к окованной железом двери. Она снова вздрогнула, когда он взял ее за руку.

На пороге он приостановился и очень низко поклонился ей.

– Добро пожаловать в ваш будущий дом, моя королева, – пробормотал он и повел ее мимо лакея, невозмутимо смотревшего поверх их голов, в свои личные покои, где был накрыт стол на двоих. Он сразу хотел было обнять ее, но она ускользнула от него и устало опустилась в кресло.

– Я возражаю, – с трудом проговорила она. – Я возражаю. Я сейчас упаду в обморок от голода.

Посмотрев на ее белые губы, Эндовер поверил. Он сел напротив.

Вошли двое лакеев и стали им прислуживать, и хотя ей было до глубины души стыдно, что они ее здесь видят, она была благодарна им за их сдерживающее присутствие.

ГЛАВА 26

Милорд мчится, чтобы помешать его милости

Милорд широко зевнул и дал упасть на пол «Наблюдателю». Он поднял глаза на часы и с отвращением отметил, что стрелки показывают всего-навсего полшестого. Он вздохнул и взялся за «Бродягу».

Хозяева дома поехали в гости за несколько миль и должны были вернуться поздно, так что милорду предстоял долгий скучный вечер, и его это совсем не радовало. Леди О'Хара пыталась побудить его поехать вместе, обещая, что он не встретит никого из знакомых. Но он, раз в жизни решив не искушать судьбу, отказался. Так что миледи, с досадой надув губки и сообщив, что он самый упрямый и неприятный человек, с которым она когда-либо встречалась, не исключая и ее мужа, весь день ее чудовищно раздражавшего, в конце концов смягчилась и сообщила ему, что прекрасно его понимает, и даже предложила поцеловать его, чтобы он не сердился на ее плохое настроение. Джек с готовностью принял предложение, помахал в порога на прощанье и вернулся в пустую, гостиную убивать время до обеда двумя номерами «Наблюдателя» и своими мыслями. Обед обещал быть позднее обычного из-за случившейся с поваром истерики.