Цена счастья - Хейер Джорджетт - Страница 57

После того как Джерард проводил обеих леди до Бофорт-сквер, вежливо поддерживая старую даму под руку, она сказала внучке, что той не стоит быть в чересчур дружеских отношениях с таким красивым молодым кавалером, на что Эмили удивленно воскликнула:

— Но он такой замечательный танцор, бабушка! Почему я не могу с ним танцевать? И знаешь, он очень красивый.

— Согласна, солнышко, он симпатичный. Но понравится ли это его светлости? Вот о чем тебе следует думать, а то ты у меня такая кокетка!

— Но лорд Ротерхэм не стал бы возражать, — уверила ее Эмили. — Джерард ведь его воспитанник. Они кузены.

Это, конечно, меняло суть дела. Поэтому миссис Флур попеняла внучке за то, что та не сообщила об этом заранее, чтобы она могла пригласить мистера Монксли отужинать с ними. Вскоре эта оплошность была исправлена — миссис Флур взяла Эмили на бал. Там присутствовал мистер Монксли, выглядевший в вечернем костюме еще более ослепительно. Его аккуратно уложенные волосы были напомажены, а многочисленные складки шейного платка заставляли юношу откидывать голову назад. Несколько молодых леди наблюдали за ним с одобрением, большинство джентльменов — со снисходительным любопытством, а мистер Гайнетт, безуспешно пытавшийся представить его леди, у которой не оказалось партнера для буланже, — с явной неприязнью.

Джерарду совсем не хотелось танцевать. Но так как это был единственный способ оторвать Эмили от бабушки, он повел ее в образовавшийся круг.

— Я должен поговорить с тобой наедине! — возбужденно воскликнул он. — Как это можно устроить?

— Бабушке это не понравится. Кроме того, все же станут на нас смотреть!

— Конечно, не здесь. Но мы должны поговорить! Эмили, я только сейчас узнал об этом — о помолвке, которую ты заключила. Вернее, к которой тебя принудили. Я знаю, что сама ты не могла… Я проделал весь этот путь из Скарборо, чтобы только увидеть тебя. Отвечай скорее, где мы можем встретиться!

Ее пальцы дрогнули у Джерарда в ладони.

— Не знаю, — прошептала девушка, — все так ужасно! Я так несчастна…

У Джерарда перехватило дыхание.

— Я знал это!

На дальнейшие разговоры времени у них уже не осталось. Нужно было занимать свое место в кругу танцоров, сменить выражение лица и обмениваться репликами, более уместными в данных обстоятельствах. Когда очередная фигура танца снова свела их вместе, Джерард спросил:

— Твоя бабушка разрешит мне посетить ее?

— Да, только будь осторожен! Она сказала, что я не должна быть в слишком дружеских отношениях с тобой. Тогда я сообщила, что ты — воспитанник лорда Ротерхэма, и теперь она собирается пригласить тебя к нам на ужин и на завтрашнее представление. О Джерард, я не знаю, что делать!

Он стиснул пальцы Эмили:

— Я спасу тебя!

Это заявление девушка восприняла очень серьезно. Когда по ходу танца они снова разошлись, Эмили бросила на мистера Монксли взгляд, полный благодарности и восхищения, и с нетерпением принялась ожидать, когда тот объяснит план ее спасения.

Ждать пришлось до следующего вечера, когда Джерард смог наконец раскрыть свои планы. Девушку они разочаровали.

После ужина на Бофорт-сквер, на котором юноша изо всех сил старался завоевать расположение миссис Флур, он сопроводил дам в Сидней-Гарденс, где их ждали разнообразные развлечения, начиная от иллюминации и кончая танцами. Здесь, на счастье Джерарда, бабушка Эмили встретила свою старую приятельницу, которая уже несколько недель жила в гостинице «Лайм Регис». Обеим леди, естественно, было о чем посплетничать, и, когда они принялись увлеченно беседовать, мистер Монксли попросил разрешения показать Эмили водопад, расцвеченный по случаю праздника огнями.

— Я позабочусь о вашей внучке, мадам, — пообещал он.

Миссис Флур ободряюще улыбнулась в ответ. Она все еще считала его приятным юношей, но сам Джерард наверняка был бы оскорблен, если бы узнал, как быстро и точно старая леди оценила его. На ее взгляд, это был безобидный мальчик, еще совсем неоперившийся, однако жаждущий убедить всех окружающих в том, что он первоклассный денди. Ее позабавила та небрежность, с которой юный Монксли пересказывал модные анекдоты. И когда тот, поощренный добродушием миссис Флур, которое расценил как уважение к себе, немного сбросил с себя напыщенность, в глазах старой леди мелькнуло одобрение. Она тут же решила, что при всей своей гордости и чувствительности маркиз вряд ли бы стал возражать против того, чтобы Эмили сопровождал такой наивный юнец.

Так как в этот вечер в саду находилось около двух-трех тысяч людей, Джерарду с трудом удалось отыскать свободный и достаточно уединенный уголок для разговора. Все его внимание было сконцентрировано на этом. Но Эмили, умевшая жить лишь настоящим, все время останавливалась и восхищалась то гротами Мерлина, то водопадами, то гирляндами цветных фонариков. Наконец Джерард обнаружил незаметную беседку, уговорил ее войти в нее и сесть на скамью из грубо отесанного камня. Присев рядом с девушкой, он сжал ее руку в митенках и потребовал:

— Расскажи мне обо всем!

Эмили, неразговорчивой по натуре, нелегко было выполнить эту просьбу. Рассказ о помолвке не отличался связностью и логичностью, однако Джерард, без конца задавая наводящие вопросы, смог собрать по кусочкам всю картину и даже понять в какой-то мере обстоятельства, побудившие девушку заключить помолвку с человеком, к которому она не испытывала ни малейшей привязанности. Юный мистер Монксли был убежден, что причиной всему тирания ее матери, и не мог понять, что перспектива стать маркизой сильно привлекала и саму Эмили. Он также не догадывался, что ее чувства к нему сильно изменились.

Для нее все произошло неожиданно. Она и представления не имела, что Ротерхэм обратил на нее внимание. Да, он был хозяином на балу в Ротерхэм-Хаус, но на ее пригласительном билете стояло имя миссис Монксли, и она решила, что маркиз не имеет к этому никакого отношения.

— Он вообще себя ничем не утруждает, уж в этом-то ты можешь быть уверена! Это я сделал так, что мама тебя пригласила.

— Правда? Какой ты милый! Мне никогда не было так весело, как на том балу. А тебе? Это был изумительный бал! Я и не думала, что Ротерхэм-Хаус такой величественный! Столько красивых гостиных, сотни лакеев и эта огромная хрустальная люстра в танцевальном зале! Она вся сверкала, как алмазы, и твоя мама, стоявшая на верху парадной лестницы…

— Да-да, разумеется, — несколько раздраженно перебил ее Джерард. — Но ведь Ротерхэм даже не пригласил тебя тогда на танец, не так ли?

— Нет, не пригласил. Он только сказал: «Как поживаете?» — и, конечно, я не ожидала, что он меня пригласит — ведь там были сотни таких знатных людей! Вообще-то до нашей помолвки я не танцевала с ним, за исключением единственного раза в Куэнбери. Мы встречались на вечерах, и он всегда был так вежлив со мной. Иногда говорил мне комплименты, только… только… Не знаю уж почему, но всегда, когда он говорит приятные слова, то делает это так, будто… так, что начинаешь чувствовать, словно он насмехается над тобой.

— Уж я это хорошо знаю, — помрачнел Джерард. — А когда он начал за тобой ухаживать?

— Никогда! На самом-то деле я и понятия не имела, что нравлюсь ему. Он всегда разговаривал так, как будто подшучивал надо мной, и меня это очень смущало. Поэтому можешь себе представить мое изумление, когда мама сказала, что маркиз сделал мне предложение, Она говорила, что лорд Ротерхэм вел себя при этом самым достойным образом, как того требуют приличия.

— Вел себя самым достойным образом? — переспросил Джерард недоверчиво. — Кузен Ротерхэм? Да плюет он на все приличия! Всегда делает так, как ему заблагорассудится, не думая ни о церемониях, ни о приличных манерах, ни об уважении к людям. Он вообще ни о чем таком никогда не думает.

— О нет, Джерард, думает! — серьезно возразила Эмили, взглянув юноше прямо в лицо. — Маркиз ужасно сердится, когда кто-нибудь ведет себя не так, как, на его взгляд, следовало бы себя вести. Или если кто-то очень застенчив и не знает, как говорить с людьми. Он… конечно, он говорит очень обидные слова, правда ведь? Но это когда кто-нибудь сердит его.