Арабелла - Хейер Джорджетт - Страница 57

– Господи, помоги! – простонал мистер Бьюмарис. – Она еще захочет, чтобы я приютил эту мадам! Как вы сказали? Пивная Кружка? О Господи!

– Да нет! Что вы, сэр! – воскликнул Бертрам. – Почему она захочет?

– Да потому, что это вошло у нее в привычку, – горько сказал мистер Бьюмарис. – Ведь я уже приютил этого пса!

– Вы хотите сказать, что Белла дала его вам? Очень нехорошо с ее стороны. Разве такая собака подходит вам, сэр?

– Весь Лондон считает, что не подходит. Даже хозяин этой таверны хотел выгнать его из бара. – Он достал бумажник и, вынув несколько купюр, положил их на стол:

– Вот возьмите: оплатите счет здесь, выкупите то, что заложили, и с первой же почтовой каретой возвращайтесь в Харрогит. По-моему, все экипажи на север идут рано утром, поэтому вам лучше провести ночь в гостинице, откуда они отправляются. Несколько дней на свежем воздухе пойдут вам на пользу, вы оправитесь после чрезмерного употребления бренди и, когда приедете домой, ваш отец ни о чем не догадается.

Бертрам хотел что-то сказать, но не смог, он снова попытался заговорить и, наконец, произнес хриплым голосом:

– Я… не… смогу отблагодарить вас, но знаю, что все это ради Беллы… Но я могу сделать одну вещь… и я сделаю это… Я обо всем расскажу отцу, сэр… и если он решит, что после всего, что я натворил, мне нельзя поступать в гусарский полк… Ну, что ж, так мне и надо!

– Да, – сказал мистер Бьюмарис, – это очень благородно. Но мне всегда казалось, что прежде чем признаваться в чем-то, надо подумать – не принесешь ли ты человеку своим признанием лишних страданий.

Бертрам задумался.

– Вы думаете, не нужно ничего говорить отцу, сэр?

– Не только думаю: я категорически запрещаю вам делать это!

– Но мне не хотелось бы обманывать отца, – покраснев, сказал Бертрам. – Понимаете…

– Очень хорошо понимаю. Достаточно того, что вы раскаялись. Дома скажете, что жили в Беркшире у Скантопа. И забудьте о том, что вообще были в Лондоне. – Он встал и протянул руку. – Мне пора. И перестаньте мучиться, будто вы нарушили все десять заповедей. В вашем положении мог оказаться любой парень, приехавший впервые в столицу. Ну, четверо из пяти – точно! Вы получили хороший урок и когда в следующий раз приедете в Лондон, будете умнее!

– Я никогда не посмею еще раз появиться здесь, – с грустью сказал Бертрам. – А вам спасибо за добрые слова.

– Чепуха! Несколько лет службы – и вы станете лихим красавцем-капитаном с пышными бакенбардами. Никто не узнает вас. Да, кстати, не беспокойте больше свою сестру: она очень занята сегодня. Я ей скажу, что вы благополучно отбыли в Йоркшир. Улисс, перестань чесаться! Что ж ты меня позоришь! Будь хоть чуть-чуть достоин своего хозяина! Да, мы сейчас пойдем, только не надо так неприлично скакать. – Он взял перчатки, пожал Бертраму руку и направился к двери, но вдруг, будто вспомнив что-то, засунул руку во внутренний карман и сказал:

– Общение с этим псом, который, я не сомневаюсь, водил дружбу со всеми городскими воришками, оказывает на меня дурное влияние. Ваши часы, Бертрам!

Глава 17

Тот короткий промежуток времени, который оставался до тайного бракосочетания, был заполнен у мистера Бьюмариса многочисленными хлопотами. Он дал указания кучеру и форейтору, ему даже пришлось выезжать за город. Однако он не предпринимал никаких шагов, чтобы получить специальное разрешение. А это означало, что церемония бракосочетания состоится в Гретне-Грин[3], чтобы избежать соблюдения подобающего такому случаю обряда, что, конечно, немало удивило бы его знакомых, которые и не подозревали о странном намерении Несравненного. Однако поведение мистера Быомариса ничем не отличалось от обычного, поэтому никто ни о чем не догадывался и не ломал голову над его столь необычной выходкой. И только будущая невеста в промежутках между светскими развлечениями предавалась глубоким размышлениям о предстоящем событии.

Арабелла, которая понятия не имела о том, как совершаются поспешные брак, не знала, что для этого необходимо специальное разрешение. Она, конечно, предполагала, что ей придется ехать в Гретне-Грин, и, понимая, что это вынужденная, хотя и очень неприятная необходимость, раз и навсегда запретила себе думать об этом. Для Арабеллы, которая всегда воспитывалась в строгости, тайное бракосочетание, несмотря на всю романтику, казалось поступком, глубоко безнравственным, заслуживающим серьезного осуждения. Как ей придется объяснять свое поведение отцу, она даже представить себе не могла. И только сознание того, что этим она поможет брату, поддерживало ее. Воспользовавшись несколькими минутами между возвращением с очередного увеселительного мероприятия, где она наблюдала запуск шара, и подготовкой к грандиозному балу, Арабелла написала письмо Бертраму, в котором просила его набраться терпения и пожить еще несколько дней в гостинице «Кок», пока у нее не появится возможность решить все проблемы сразу.

Мистера Бьюмариса она не видела до тех пор, пока они не встретились в саду «Воксхолл». Его не было на балу вечером, накануне их «побега», и девушка не знала, радоваться ей или огорчаться по этому поводу.

Планы леди Бридлингтон, как всегда, были весьма обширны, поэтому у Арабеллы почти не оставалось времени на размышления. У нее не было и часа, чтобы спокойно посидеть в своей комнате. А вернувшись с последнего бала, она сразу заснула и проснулась только утром, когда в комнату вошла Мария, чтобы поднять шторы на окнах. Этот день был также очень насыщенным, и не успела Арабелла опомниться, как пришло время одеваться к балу мистера Бьюмариса в «Воксхолле».

Случилось так, что, несмотря на многочисленные приглашения, которые постоянно приходили в дом на Парк-стрит, Арабелле до сих пор не приходилось бывать в этом знаменитом увеселительном саду. Они переплыли на лодке реку и подошли к находящимся у самой воды воротам. Не будь Арабелла так взволнована предстоящими событиями, картина, открывшаяся перед ней, наверняка поразила бы ее воображение. Сад, утопающий в зелени, был освещен, как сообщил Арабелле лорд Бридлингтон, тридцатью семью тысячами ламп, которые гирляндами висели вдоль аллей. Оркестр расположился в главной роще на открытой эстраде, украшенной сотнями огней. Был здесь и великолепный зеркальный павильон, а также огромный зал, где во время лондонского сезона давали концерты. А еще несколько огромных фонтанов. По бесчисленным аллеям прогуливались влюбленные пары.

Мистер Бьюмарис встретил своих гостей у входа и повел их в концертный зал. Было уже половина девятого. Арабелла боялась поднять на него глаза, но один раз все же мельком взглянула на него. Он улыбнулся ей, но поговорить им не удалось.

После первой части концерта, около десяти часов, дали звонок, и те посетители, которые не слушали музыку, хлынули с улицы в зал, чтобы посмотреть «Великую панораму». Арабелла, забыв о своих волнениях, не могла удержаться от восторженного восклицания, когда подняли темный занавес и перед ней открылось удивительное зрелище – сделанный в миниатюре сельский пейзаж с крошечным водопадом, водяной мельницей, мостиком, каретами и фургонами. Все выглядело, как настоящее. Слышался даже скрип колес и шум воды. Теперь она поняла, почему люди по несколько раз приходили в этот сад.

Когда занавес опустили, мистер Бьюмарис предложил своим гостям, не дожидаясь начала второй части концерта, пойти поужинать. Предложение было принято, и они пошли по одной из аллей к банкетному залу, который хозяин бала специально снял на этот вечер. Зал был расположен в очень удобном месте – в главной роще, откуда открывался прекрасный вид, и довольно далеко от эстрады, на которой расположился оркестр, так что можно было разговаривать совершенно спокойно, не повышая голоса. Ужины в «Воксхолле» всегда славились своей фирменной ветчиной и отменным пуншем, но мистер Бьюмарис заказал для гостей еще множество необыкновенных блюд, которые могли бы удовлетворить вкус любого гурмана. Даже Арабелла, у которой вот уже несколько дней совсем не было аппетита, с удовольствием отведала цыплят, которые готовились тут же на специальном приспособлении. Мистер Бьюмарис лично преподнес ей персик, и хотя Арабелла считала, что предстоящая «свадьба с побегом» еще не дает ему права на такую фамильярность, она решила пренебречь манерами и приняла из его рук фрукт, застенчиво и благодарно улыбнувшись. Почти весь ужин она просидела молча, что, конечно же, не ускользнуло бы от внимания лорда Бридлингтона, если бы он не был занят беседой с дамами. Упиваясь собственным красноречием, он рассказывал им об устройстве «Великой панорамы», об истории сада «Воксхолл», объясняя, каким образом название этого места связано с именем его бывшего владельца Фалько де Бреоти. И лишь изредка ему приходилось прерывать свою лекцию, чтобы поприветствовать знакомых. Леди Бридлингтон тоже слушала с большим вниманием, с улыбкой кивая головой. И даже мистер Бьюмарис, едва сдерживаясь, вставил несколько одобрительных замечаний. Так что лорд Бридлингтон был очень доволен собой и немного расстроился, когда хозяин вечера предложил пойти посмотреть фейерверк.