Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Проблеск надежды - Хегган Кристина - Страница 16


16
Изменить размер шрифта:

Она была близка к достижению цели, но теперь, после этого потрясающего заявления, мечтать больше было не о чем. Победу одержал Трэвис. Не в честной и справедливой борьбе, но он победил.

Поскольку она была из семейства Линдфордов и, несмотря ни на что, любила брата, Франческа отпустила руку мужа, встала и направилась к камину.

– Поздравляю, Трэвис, – сказала она дрожащим от наплыва разнообразных чувств голосом. – Ребенок – это безмерное счастье. – Она улыбнулась. – Я с нетерпением жду встречи со своим племянником.

Это, по крайней мере, было правдой. Она обожала детей. Мысль, что присутствие маленького мальчика оживит чопорные обеды на ранчо матери, заставила ее почти забыть о разочаровании.

– Спасибо, сестричка. – Трэвис чмокнул ее в щеку, обняв одной рукой за талию. – А что скажешь ты, старина? – спросил он с натянутой улыбкой, обращаясь к Рендлу. – Ты рад за меня?

Франческа заметила, как напряглось красивое лицо Рендла. Когда он посмотрел на своего шурина, взгляд его янтарных глаз под очками в металлической оправе, обычно такой теплый, стал жестким.

Стремясь предотвратить столкновение двух мужчин, Франческа одарила мужа лучезарной улыбкой.

– Ты готов играть роль дядюшки?

Ради Франчески Рендл заставил себя улыбнуться.

– Конечно. Прими и мои сердечные поздравления, Трэвис. – Он перевел взгляд на Маргарет. – Хотя меня немного удивило, что Кейн согласился взяться за это дело. Я полагал, что адвокаты по уголовным делам...

– Это семейное дело, – перебила его Маргарет. – А Кейна я всегда считала членом нашей семьи.

В тот же вечер, когда Рендл и Франческа сидели в своей квартире на Телеграф-Хилл со стаканами белого вина, Рендл взял жену за руку. Она не проронила ни слова в машине, пока они возвращались из «Линдфорда», и он с уважением относился к ее молчанию, понимая, что ей надо многое пережить одной.

– Мне очень жаль, что все так получилось, – сказал он, наконец. – Я знаю, как тебе хотелось, чтобы «Линдфорд» стал твоим, как много ты трудилась для этого.

Франческа сидела, уставившись в свой стакан.

– Не могу сказать, что решение мамы было для меня полной неожиданностью. Все мы знаем, как она относится к знаменитой линдфордской традиции. Правда, я не ожидала, что это произойдет так быстро и так театрально.

Рендл покачал головой:

– Иногда я не понимаю Маргарет. Ведь она умная женщина. Неужели она не видит, что Трэвису нет никакого дела до этого ребенка? Что он затеял судебный процесс только лишь потому, что, если ему присудят опекунство над сыном, он немного раньше приберет к рукам отель?

– Я уверена, что она все понимает, но исполнение ее желания иметь внука для нее важнее, чем тайные замыслы Трэвиса.

– Пройдет несколько месяцев, и отель будет принадлежать не нашему семейству, а двум миллионам акционеров, и она пожалеет о том, что приняла такое решение. Но тогда, разумеется, будет слишком поздно.

Франческа кивнула, вспомнив тот день, когда Трэвис предложил родителям идею акционирования отеля.

– Мы могли бы заработать миллионы долларов на продаже акций, – говорил он им, приводя в подтверждение факты и цифры, подготовленные вместе с его брокером. – На эти деньги можно построить еще один «Линдфорд». А потом еще один. Я знаю одного шейха из Саудовской Аравии, который горит желанием инвестировать...

Чарльз тогда резко прервал его.

– Пока я жив, – пророкотал он, – отель не будет акционирован.

Хотя Трэвис никогда больше не поднимал этот вопрос и поклялся Маргарет, что будет всегда с уважением относиться к воле отца, Франческа знала, что эта идея по-прежнему зреет в его голове.

Остальную часть вечера она молчала, едва притронувшись к ужину, который заранее приготовила для них экономка Мэг. В девять часов, сложив с помощью Рендла тарелки в посудомоечную машину, Франческа сказала мужу, что идет спать.

Он встревожился.

– Ты себя плохо чувствуешь? Ты не заболела, а? Улыбнувшись, Франческа прикоснулась губами к его губам. Милый, замечательный Рендл. Как она вынесла бы без него сегодняшнее тяжкое испытание?

– Нет, я просто устала, а завтра предстоит столько хлопот.

– Хочешь, я приготовлю тебе горячий шоколад, чтобы ты выпила перед сном?

Она покачала головой.

– Не сегодня, дорогой. – Она снова поцеловала его, заглянув в глаза. – И перестань переживать за меня. Со мной ничего не случится. Уверяю тебя.

Прислонившись плечом к дверному косяку, Рендл смотрел вслед жене, и сердце его сжималось от жалости при виде одинокой фигурки, удаляющейся по коридору. Кто, как не он, мог понять, как тяжело бывает ребенку в семье, если у родителей есть любимчик? Потому, наверное, что много лет назад он сам это испытал. Он давно стал взрослым мужчиной и был сейчас счастливее, чем когда-либо в жизни, но рубцы от старых ран остались и временами все еще болели.

Он закрыл глаза, стараясь прогнать воспоминания, но образы прошлого, ожившие в памяти из-за событий сегодняшнего вечера, не исчезали, бередя старые раны.

Он родился в Биллингсе, штат Монтана, и был младшим ребенком в семье. Он был хрупкого телосложения и неисправимо застенчив, а поэтому его брату Джимми ничего не стоило обидеть и унизить его и дома, и в школе перед одноклассниками.

Когда Рендл жаловался родителям, они реагировали всегда одинаково – смеялись.

– Брат просто играет с тобой, Рендл. Он не хочет тебя обидеть.

Ни для кого не было тайной, что Джимми в семье любимчик. Он был не очень умным, зато рослым и сильным, к тому же хорошим спортсменом, как и их отец, который всегда брал Джимми на велосипедные прогулки и футбольные матчи. Когда Рендл спрашивал отца, почему тот никогда не берет с собой его, Билл Аткинс обычно отвечал: «Потому что ты от этого не получишь никакого удовольствия». Несколько лет спустя, когда Рендлу было тринадцать, а Джимми шестнадцать лет, произошла трагедия, после которой у Рендла не осталось никакой надежды завоевать место в сердцах родителей.

Однажды на родительской ферме в Монтане, когда он чинил в амбаре лестницу, туда пришел Джимми с подружкой. Джимми, которому хотелось покрасоваться перед девушкой, приказал Рендлу убираться оттуда, но Рендл, которого на прошлой неделе наказали за то, что он запустил работу, отказался подчиниться.

– В таком случае, дурья башка, – сказал Джимми, хватая Рендла за шиворот, – мне придется тебя вышвырнуть.

Но на этот раз Рендл не испугался, особенно в присутствии девушки. Прежде чем Джимми успел что-нибудь сообразить, Рендл первым нанес удар не ожидавшему от него такой прыти брату.

Несмотря на свою ловкость, Джимми потерял равновесие и упал, сильно ударившись спиной о диск бороны, которой отец обрабатывал почву перед севом.

Джимми выжил, но в результате падения повредил позвоночник и не мог ходить. В течение последующих пяти лет Рендл старался искупить свою вину. По воскресеньям он ходил вместе с родителями в церковь, ухаживал за Джимми и ежегодно заканчивал учебный год с наградами. Имея способности к живописи, он даже получил однажды почетную голубую ленту за картину, которая была представлена на конкурс.

Но что бы он ни делал, родители, которые никогда особенно его не любили, обращались с ним как с чужим, едва разговаривали и избегали общения с ним с глазу на глаз.

Когда после окончания средней школы он сказал, что хотел бы поступить в художественное училище, они не проявили никакого интереса и никакого желания оплачивать обучение.

– Может быть, мне лучше уехать из дома? – спросил он однажды вечером.

Если его и услышали, то не подали виду. Через неделю после того, как ему исполнилось восемнадцать лет, Рендл с семьюстами долларов в кармане и мечтой стать еще одним Ван Гогом сел в автобус, отправлявшийся в Сан-Франциско.

Два года спустя, когда в «Сан-Франциско Экзаминер» появилась статья о нескольких талантливых молодых художниках Сан-Франциско, в которой был упомянут и Рендл Аткинс, он отправил газетную вырезку со статьей своим родителям.