Девичий мирок - Мид-Смит Элизабет Томазина - Страница 6

Малыши играли на своей половине залы и шумели, как пчелки. Эстер любила детей. Некоторые из самых маленьких так напоминали Нэн, что сразу же привлекли ее сердце. Она присела на корточки и взяла в руки безголовую куклу.

– Я знаю девочку, у которой точь-в-точь такая кукла.

Несколько пар глаз с любопытством уставились на нее.

– Бедная куколка сломалась, – объявила одна девочка с глубоким огорчением.

– Ты все ломаешь, Мэг, – заметила пятилетняя сестренка собственницы куклы, а потом обратилась к Этти. – Пожалуйста, расскажите нам про девочку, у которой такая же безголовая кукла.

– Она отвезла куклу в лазарет, – улыбнулась Эстер, – там кукла поправилась и стала лучше прежнего.

Это сообщение крайне заинтересовало публику. Эстер с любовью глядела на Мэг, большие черные глаза которой так напоминали ей Нэн. Но тут дверь с шумом распахнулась, и веселый голос запел:

В ту же минуту дети дружно вскочили на ноги и захлопали в ладоши:

– Энни! Энни пришла!

Они бросились к своей любимице, а Эстер осталась в одиночестве с безголовой куклой в руках. Вспыхнув с досады, она не заметила устремленный на нее торжествующий взгляд черных глаз. Взяв какую-то книгу, Этти села в угол, стараясь сдержать готовые хлынуть слезы.

Наконец томительные полчаса перерыва кончились, и старшие девочки под предводительством мисс Дейнсбери вернулись в классную комнату. Начались серьезные занятия. Интересно было бы проследить за выражением молодых лиц, склонившихся над столами. Все ученицы прилежно занимались своими делами, дисциплина была образцовой.

Эстер в большом смущении осталась стоять, не зная, что ей делать. Она уже собиралась тихонько сесть на стоящий неподалеку стул, как мисс Дейнсбери подошла к ней:

– Следуйте за мною, мисс Торнтон.

Они пересекли длинную классную комнату и, откинув тяжелую портьеру, вошли в кабинет, где за письменным столом сидела миссис Виллис. На директрисе вместо серого платья теперь было черное, поэтому, вероятно, она показалась Эстер гораздо строже, чем накануне. Она не протянула руки и не поцеловала Эстер, а деловым тоном произнесла:

– Мне нужно тебя проэкзаменовать, Эстер, и определить в соответствующий класс.

Эстер была способной девочкой, поэтому экзамен выдержала весьма достойно. Миссис Виллис осталась довольна ее познаниями в английском языке. Французский был плох, немецкий – удовлетворителен.

– Я довольна твоим общим развитием, Эстер, и мне кажется, ты одарена хорошими способностями, – сказала начальница. – Я попрошу мисс Гуд, нашу учительницу английского, отвести тебя в третий класс. Однако тебе придется поработать над своим французским. Мадемуазель Перье добра и внимательна, она поможет тебе. Старайся больше говорить по-французски, чтобы приобрести практику. А теперь, дружок, иди в класс.

– Позвольте мне остаться еще на одну минутку. Мне нужно вам кое-что сказать.

– Относительно уроков?

– Нет-нет. Я хотела…

– Тогда извини, дорогая. От восьми до половины девятого я в распоряжении моих учениц, если им нужно поговорить со мной. Но во время уроков можно говорить только об уроках. Ах, вот и мисс Гуд. Прошу вас, мисс Гуд, посадить Эстер Торнтон в третий класс. По английскому языку она вполне подходит, а что касается французского – я поговорю с мадемуазель Перье сама.

Эстер последовала за учительницей английского в классную комнату, заняла место в третьем классе за указанным ей столом и получила целую кипу новых книг. Шел урок истории.

Несмотря на недовольство начальницей, которая, как ей показалось, изменила к ней отношение, Эстер сумела обуздать свои чувства и держалась в классе с таким достоинством, что подруги стали уважительно поглядывать на нее. За историей последовала английская литература, здесь Эстер опять отличилась. Читали драму Шекспира «Юлий Цезарь», которую она раньше уже изучала с матерью.

Но когда наступила очередь языков, ее триумфу пришел конец. Ниже и ниже опускалась она во мнении своих сверстниц, по мере того как коверкала французские слова. Мадемуазель Перье, вспыльчивая француженка, покрикивала на нее, а ученицы хихикали. Эстер надеялась вернуть лавры на уроке немецкого языка, который ей нравился гораздо больше французского. Но от непривычных усилий голова у нее так разболелась, что больших успехов достичь не удалось.

В полдень уроки закончились. Мисс Гуд приказала воспитанницам одеваться и готовиться к прогулке.

Прогулка, длившаяся целый час, была тяжелым испытанием для Эстер. Нельзя было ни бегать, ни играть, ни говорить по-английски. Она так тяжело вздыхала, что другие, поглядывавшие на нее втихомолку, согласились с мнением Энни Форест: Торнтон действительно угрюмая и необщительная девочка.

За прогулкой последовал обед, потом получасовой перерыв и долгожданная усиленная болтовня на родном языке.

В три часа все опять собрались в классной комнате, но теперь девочек ждали занятия более приятные. На уроке рисования Эстер старательно срисовала старый дуб, надеясь получить похвалу учителя. Каково же было ее разочарование, когда тот, посмотрев рисунок, перечеркнул его карандашом крест-накрест:

– Я просил вас особенно не тушевать, мисс Торнтон. Ведь я объявил, что сегодня будет урок очертаний. Вы получили растушеванный рисунок только для того, чтоб срисовать очертания. Разве вы не поняли?

– Сегодня первый день, как я здесь, – ответила совсем сконфуженная Эстер.

Учитель улыбнулся, и тем все кончилось.

Затем у Эстер был урок музыки. Учитель, маленький сухонький старичок, отличался изрядной раздражительностью, но так как Эстер играла неплохо, ей досталось всего несколько ударов по пальцам.

Потом пили чай, полчаса отдыхали и затем в течение двух часов готовили уроки на завтра. Эстер, решив стать выдающейся ученицей, прилежно работала. Даже в этот первый день, когда она чувствовала себя несчастной и смущенной, она не раз получала одобрение за быстроту мышления, смекалку и наблюдательность. Всем было ясно, что в будущем, когда она освоится и поймет, что от нее требуется, она будет учиться намного лучше.

Несмотря на усиленные занятия Эстер не могла не заметить, что Энни Форест целый день не показывалась. Ее не было ни в классе, ни в рекреационной зале. Когда часы пробили восемь раз, она вошла в класс и небрежно села на свое место в этом же третьем классе. Глаза ее были опухшими: по-видимому, девочка плакала. Когда ее соседка сочувственно и в то же время вопросительно на нее взглянула, Энни лишь печально покачала головой и ничего не ответила.

Воспитанницы получили по стакану молока и по куску хлеба с маслом. Потом мисс Дейнсбери спросила, не желает ли кто видеть начальницу перед молитвой. Эстер было вскочила со своего места, но тотчас же села обратно. Миссис Виллис обидела ее тем, что отказалась выслушать, когда она хотела с ней говорить. Самолюбивая девочка решила, что не будет надоедать директрисе.

– Значит, на этот раз никто? – спросила мисс Дейнсбери, заметив движение Эстер.

– Я иду, – заявила Энни Форест, поспешно поднявшись с места. – Вам не нужно, мисс Дейнсбери, показывать мне дорогу, я ее знаю.