Misterium Tremendum. Тайна, приводящая в трепет - Дашкова Полина Викторовна - Страница 86

– Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы у меня не пропало молоко, чтобы Мишенька был здоров, чтобы не болели и не страдали папа, Андрюша, няня, Ося, тетя Наташа. Господи, сохрани и помилуй раба Твоего Павла, моего мужа. Пресвятая Богородица, защити его от пули, от сабли, от тифа, холеры. А меня, глупую, слабую, спаси от тупого животного озлобления, не дай моему сердцу заледенеть, а разуму зачахнуть.

Москва, 2007

Для акционеров, сотрудников и прочих заинтересованных лиц была давно заготовлена версия о том, что Петр Борисович хочет присоединить к своей империи немецкую фармацевтическую фирму «Генцлер», открыть на территории России несколько филиалов, создать сеть аптек. Момент самый подходящий, в отечественном аптечном бизнесе назрел кризис. Фармацевтические магнаты разорялись один за другим. Во-первых, слишком беспощадно жрали друг друга, во-вторых, наглели, торговали просроченными и поддельными лекарствами.

Фирма «Генцлер» была одной из старейших на европейском рынке, имела высокую репутацию, но дела ее шли скверно. За последние двадцать лет она сильно сбавила обороты, практически от нее осталась только красивая марка. Марка значила много, давала большие преимущества, при этом стоила не так уж дорого.

Идея акционерам и сотрудникам понравилась. Она даже самому Петру Борисовичу понравилась, хотя родилась всего лишь как легенда прикрытия и принадлежала Зубову. А он, по мнению Кольта, в бизнесе ничего не смыслил.

Вскоре после пожара в Интернете появилась информация о том, что в Германии, на острове Зюльт, сгорела лаборатория, в которой проводились исследования, спонсируемые российским нефтяным магнатом Петром Кольтом. Тут же один из популярных таблоидов выдал сенсацию, будто пожар устроил потенциальный конкурент Петра Борисовича, разорившийся фармацевт Брюзгалинд, на которого как раз недавно было заведено уголовное дело в связи с торговлей поддельными лекарствами.

– Не исключено, что это работа наших друзей имхотепов, – заявил Агапкин, наткнувшись на таблоидную байку, – они заметают следы. К тому же весьма выгодно натравить на тебя фармацевта Брюзгалинда. Он хоть и под следствием, а все равно силен, связи у него обширные, методы совершенно бандитские.

– Брось, – отмахнулся Кольт, – таблоиды никто из серьезных людей не читает.

– Тут написано, что версию о намеренном поджоге высказал твой представитель, не пожелавший назвать свое имя. Спорим, Брюзгалинд уже знает?

Старик позвонил не вовремя. Утром Кольт всегда был нервный и мрачный, а сейчас тем более. Он ехал в свой офис, ему предстояло важное совещание, он должен был просмотреть в машине кучу бумаг. Он опаздывал и, разумеется, застрял в пробке.

– Не буду я с тобой спорить, отстань, пожалуйста, – сказал он старику, – заскочу к тебе вечером, поговорим.

– Вечером ты в любом случае должен явиться, – не унимался Агапкин, – а спорить со мной действительно нет смысла. Я прав как всегда. Вот, появилось интервью Брюзгалинда, ему задают вопрос: что он думает о пожаре лаборатории на острове Зюльт и какие у него отношения с господином Кольтом. Заметь, интервью печатает уже не таблоид, а вполне солидная газета. Тираж пять миллионов.

– Ладно, хватит. Тебе вредно сидеть в Интернете! Все, пока. До вечера. – Кольт нажал отбой, но телефон мгновенно опять зазвонил, и скрипучий противный голосок произнес как ни в чем не бывало:

– Разумеется, Брюзгалинд отвечает, что впервые об этом слышит. Но он явно нервничает, хамит корреспонденту. Зернышко упало в благодатную почву. Росток взойдет скоро. Уверяю тебя, это будет не фиалка и даже не терновый куст. Гигантское могучее древо со сложной, глубоко разветвленной корневой системой. Дуб. Баобаб ненависти.

– Ничего, я найму лесорубов, – буркнул Кольт.

Как только он вошел в свою приемную, секретарша сказала, что звонит господин Краузе, глава юридического отдела фирмы «Генцлер», звонит прямо сейчас, сию минуту. Пришлось взять трубку.

Краузе неплохо говорил по-русски.

– Насколько обоснована версия, что пожар – дело рук фармацевта Брюзгалинда? – спросил он после короткого сухого приветствия.

– Это полнейшая чушь! – раздраженно выкрикнул Кольт.

– Видите ли, дорогой Петр, страховая компания упорно настаивает на возгорании из-за непотушенной сигареты, – невозмутимо стал объяснять Краузе, – если есть хотя бы малейшая возможность выдвинуть контраргумент, тем более что репутация Брюзгалинда вполне позволяет допустить подобные подозрения…

– Ни в коем случае! – перебил Петр Борисович. – Брюзгалинд совершенно ни при чем! Никакого поджога! Короткое замыкание! Горючие панели!

– Строительная фирма, которая занималась установкой электрооборудования, а также химический концерн, поставляющий блоки, прислали своих экспертов, и уверяю вас, они сделают все возможное, чтобы защитить свое доброе имя. Там ведь погиб человек, ваш эксперт госпожа Лукьянова, и таким образом дело о пожаре принимает весьма серьезный оборот. Концерн уже намекнул, что готов подать иск. Нанесение ущерба коммерческой репутации.

Совещание Кольт провел нервно и бестолково, перебивал, никого не мог дослушать до конца, качал ногой, барабанил пальцами по столешнице. Несколько раз даже громко выругался матом, чего никогда не позволял себе на совещаниях, тем более в присутствии подчиненных женщин. Одна из них, руководитель департамента общественных связей Ольга Евгеньевна, немолодая, энергичная, весьма умная дама, осталась в кабинете, когда все ушли. С ней наедине он немного успокоился, извинился, попросил секретаршу сварить кофе.

– Петр Борисович, у нас проблема. Я попыталась решить ее своими силами, но, к сожалению, не удалось.

Проблема правда оказалась неприятной. Около года назад известный журналист написал большую аналитическую статью об одном из опальных олигархов, который ныне отбывал тюремное заключение. Пафос статьи сводился к тому, что олигарх этот, конечно, не ангел, но другие еще хуже. В России за каждым солидным капиталом, нажитым в смутные девяностые, непременно тянется грязный кровавый след.

Статейка написана была живо, ярко, убедительно. Ничего особенного, нового и неожиданного в ней не было, если бы под «другими», которые «еще хуже», не разумелся один конкретный человек. Петр Борисович Кольт. Имя его было названо, биография пересказана весьма грамотно, но главное, журналист приплел Петра Борисовича к самому мерзкому из всех преступлений, приписываемых опальному олигарху. Это было заказное убийство. Олигарх якобы приказал уничтожить бывшего своего партнера и близкого друга. Исполнители пытались инсценировать разбойное нападение, перестарались, зверски зарезали не только партнера, но и его жену, да еще на глазах у их шестилетнего сына, которого олигарх крестил в младенчестве.

В статье прямо говорилось, что конфликт, приведший к трагедии, был спровоцирован Петром Борисовичем Кольтом, убийство партнера олигарха оказалось Кольту крайне выгодно. Сегодня доказать его вину невозможно, однако никто из людей, близких в то время к нефтяному бизнесу, не сомневается в причастности Петра Борисовича к этому и некоторым другим преступлениям, за которые отбывает свой срок опальный олигарх.

Год назад Петру Борисовичу легко удалось предотвратить публикацию. Нет, он не испугался обвинений, они были голословны, совершенно смехотворны. Просто он не любил, чтобы его имя лишний раз мелькало в прессе, тем более в связи с опальным олигархом, одно упоминание которого вызывало нездоровый ажиотаж.

Специалисты из юридической службы империи Кольта по-дружески объяснили журналисту, что в случае публикации статья станет поводом для судебного разбирательства. Доказать, что обвинения, выдвинутые против Петра Борисовича, являются клеветой, ничего не стоит, поскольку это действительно клевета, от первого до последнего слова. Процесс, безусловно, будет выигран истцом и проигран ответчиком. Таким образом, издание, опубликовавшее статью, попадет на большие деньги, журналист вынужден будет принести публичные извинения. За ним надолго закрепится репутация безответственного вруна и грязного сплетника, с которым опасно иметь дело.