Misterium Tremendum. Тайна, приводящая в трепет - Дашкова Полина Викторовна - Страница 32

Слабый, худой, как скелет, с шелушащейся кожей, с голым черепом, без бровей и ресниц, спасительный дед покинул госпиталь в середине июля.

Перед уходом он долго, тихо разговаривал с Таней. Михаил Владимирович не слышал о чем, только видел, как старик поцеловал ее в лоб и перекрестил. Потом он обнял на прощанье профессора и сказал:

– Храни тебя Господь, доктор. Никогда никого лучше тебя я не встречал и вряд ли встречу. Молиться за тебя буду неустанно, на этом свете и на том.

Зюльт, 2007

Герда спрятала за пазуху Сонину шапку и медленно побрела назад по мокрому песку. Издали она видела дым, чувствовала едкий запах гари. Пространство вокруг пепелища оцепили, натянули желтую ленту. Герда хотела пройти мимо. Пора было возвращаться к Микки. Больше всего она боялась, что кто-нибудь опередит ее, явится к старику, расскажет о пожаре и, не дай Бог, начнет выражать соболезнования. Она нарочно отвернулась, когда проходила мимо желтой ленты, и ускорила шаг. Это было трудно. Ноги закоченели, тапки промокли и сваливались. Она почти ничего не видела, шла наугад. Слезы текли, хотя она вовсе не собиралась плакать.

– Герда, подождите! – прямо перед ней возник полицейский Дитрих. – Как вы себя чувствуете? С вами все в порядке?

– Спасибо, Дитрих. Я себя чувствую нормально. Только очень спешу, извини.

– Мне совсем не хочется вам это говорить. Там обнаружили тело. Его опознать трудно, от лица, от одежды ничего не осталось, но если бы вы могли посмотреть…

Герда зажмурилась и молча помотала головой.

– Нет, смотреть на труп не нужно, не пугайтесь. – Дитрих взял ее за локоть. – Там, знаете, кое-какие вещи. Сапоги женские. Это займет пару минут, и я сразу провожу вас домой.

Дитрих говорил быстро, возбужденно и крепко держал Герду за локоть, как будто боялся, что она сейчас потеряет сознание, упадет или вырвется и убежит прочь.

– Дитрих, пожалуйста, отпусти мою руку. – Она открыла глаза, но из-за слез все равно ничего не видела. – Почему именно я должна глядеть на барахло, которое вы там откопали?

– Никто из сотрудников лаборатории точно сказать не может, чьи это вещи.

– Никто не может, – повторила Герда, – а я почему? Ну, Дитрих, объясни, почему ты считаешь, что именно я должна узнать какую-то чужую обувь? Мне надо поскорее домой. Микки один, а я тут с тобой болтаю.

– Простите, Герда. Всего пара минут. Протокол мы потом оформим, вы только посмотрите, пожалуйста, очень вас прошу.

– Не могу я смотреть. Слезы текут от этого проклятого дыма.

– Вот, возьмите. – Дитрих вытащил из кармана упаковку бумажных носовых платков.

Герда вытерла слезы, высморкалась. Глаза стали лучше видеть. Возле полицейского фургона собралось несколько человек. Пожарник, двое полицейских, еще какие-то люди в униформе и в штатском. Герда уставилась на них и побледнела до синевы.

– Что с вами? Может, позвать врача? – спросил Дитрих.

– Нет. Я в порядке. Пойдем. Только ты стой рядом, гляди в оба, не забывай, что ты полицейский.

Теперь уж не он держал ее за локоть, а она тащила его, тянула так сильно, что он чуть не упал. Все лица повернулись к ним. В небольшой толпе у фургона стихли разговоры. Один из полицейских нырнул в фургон и через минуту появился с двумя прозрачными пластиковыми пакетами в руках. В каждом лежало по сапогу.

– Пожалуйста, вы только взгляните, мы потом оформим протокол.

Вчера вечером Герда натирала мягкую коричневую кожу водоотталкивающим обувным кремом и, конечно, не могла не узнать эти сапоги. Она даже вспомнила, как Софи рассказывала, что их купила для нее мама, привезла в Москву из Сиднея. Но сейчас это не имело никакого значения.

Прямо перед Гердой маячила физиономия Фрица Радела. Жидкие седые патлы трепал ветер. Мерзавец стоял вместе с полицейскими, пожарниками, экспертами, сотрудниками лаборатории и спокойно, нагло глядел на Герду. Но никто не обращал на него внимания, все здесь считали его честным человеком, добропорядочным гражданином.

– Герда, вы узнаете эти сапоги? Посмотрите внимательней, – повторил полицейский.

– Узнаю.

– Они принадлежали фрейлейн Лукьянофф?

– Принадлежат. И что с того? – Герда надменно вскинула подбородок. – Какое это имеет значение? Вы странные люди. Тратите время на всякую ерунду. Возитесь с этим несчастными сапогами, вместо того чтобы сию минуту задержать и допросить преступника.

– Герда, о чем вы? Успокойтесь.

– Я совершенно спокойна. А вот он нервничает, хотя со стороны это и незаметно. – Она схватила Радела за ворот куртки. – Он преследовал Софи, он постоянно крутился возле Микки, он приставал даже к Дмитрию, сыну Микки, отцу Софи, хотя Дмитрий приезжал сюда всего на десять дней. Что ему нужно, я не знаю. Но факт остается фактом. Вчера вечером он вместе с Софи вернулся из Мюнхена, а сегодня она пропала. Пожар только для отвода глаз и сапоги – тоже.

– А тело? – тихо спросил Дитрих.

– Не знаю! Софи жива, что бы вы тут мне ни говорили!

У Герды колотилось сердце, во рту пересохло. Все напрасно, никто ее не слышал, никто ей не верил. Она готова была предъявить свой главный аргумент, вытащить из-за пазухи и показать шапку Софи, рассказать, что нашла ее на берегу, в двух километрах отсюда, на старой заброшенной пристани. Лучшего места не придумаешь, чтобы незаметно причалить, погрузить на борт человека и отчалить, смыться, раствориться в холодном тумане Северного моря.

«Они смотрят на меня как на дуру, как на слабоумную. Может, они и правы. Но шапку я им не отдам. Отнимут, запечатают в пластик. Не отдам!»

Легким движением Радел отцепил ее руку от своей куртки, вздохнул, покачал головой, сказал одному из полицейских:

– Она не в себе. Шок сильный, это можно понять. Такое несчастье, подумать страшно. Бедняга Микки.

Дитрих взял Герду за плечи.

– Я провожу вас домой, вызову врача.

– Да, мне пора домой, – сказала Герда, – а вы все-таки потрудитесь проверить, где этот сукин сын Фриц Радел был сегодня утром, от восьми до десяти.

Она быстро пошла прочь, не оборачиваясь. Дитрих догнал ее у поворота.

– Хотите, я сам все скажу Микки?

– Что – все?

– Герда, не стоит обманывать себя и его. От этого только хуже. Тело опознать трудно, будет длительная экспертиза, но уже сейчас очевидно, что это молодая женщина. Рост, телосложение, все совпадает. Кроме Софи, никто не мог находиться в здании. Вы сами заявили, что утром она ушла в лабораторию. Вы опознали сапоги.

– Отстань ты от меня с этими несчастными сапогами! Софи жива.

– В таком случае где она?

– Не знаю! Ты полицейский, вот и ищи. Она жива, ясно?

– Почему вы так уверены, Герда?

– Интуиция.

– Почему вы набросились на Фрица Радела?

– Тебе же объяснили, я помешалась с горя. Я сумасшедшая старуха. Зачем слушать мой бред?

– Напрасно вы так, Герда. Никто не говорил этого.

– Отстань. Убирайся.

– Нет уж, провожу вас до дома.

Несколько минут шли молча. Герде пришлось опереться на руку Дитриха, тапочки сваливались, она спотыкалась.

– Вы думаете, это может быть похищение? – спросил Дитрих.

– Ничего я не думаю! Ты полицейский, ты умный, а я сумасшедшая старуха.

– Экспертизу будут проводить очень долго, нужен анализ ДНК и все такое. Софи иностранка, отправят запрос в Россию. Несколько месяцев на это уйдет.

– Вот именно!

– Лаборатория занималась самыми невинными вещами. Пищевые добавки, косметика. Ничего секретного, ничего противозаконного. И при чем здесь Фриц Радел? Если бы, допустим, он был причастен к похищению, он бы сразу скрылся.

– Конечно. И в таком случае к моим словам отнеслись бы хоть немного серьезней. Не знаю, можно ли тебе верить, Дитрих. Ты вырос у меня на глазах. Твои родители хорошие люди. Но Радел дружит с твоим начальством, он сумел всем тут заморочить голову.

– О чем вы? Я не понимаю.

– А не понимаешь, так молчи. Не вздумай ничего говорить Микки, ясно?