Misterium Tremendum. Тайна, приводящая в трепет - Дашкова Полина Викторовна - Страница 104

– Мисс Денни, вы очень рискуете.

– Значительно меньше, чем вы. Все, теперь молчите.

Мы обошли веранду. Там, в глубине, горел слабый свет. Мне показалось, что за стеклом мелькнула тень. Мы свернули за угол дома и вошли в небольшую стеклянную пристройку.

Там было влажно и тепло. В темноте угадывались силуэты кустов, цветов. Мисс Денни провела меня за руку по дорожке между рядами растений и открыла неприметную дверь.

– Сначала я вас спрячу, потом включу свет, – прошептала она, – верные слуги прилетят на свет, как ночные мотыльки.

Я не успел ничего разглядеть в темноте, мы прошли через две просторные комнаты и очутились в третьей, совсем маленькой.

– Тут чулан, лежанки никакой нет, но я потом принесу подушку, одеяло. Вот, в углу сухая одежда, когда я уйду, переоденьтесь и поешьте. Только очень тихо.

– Мисс Денни, вы действительно собираетесь найти способ, чтобы эликсир делал их бессмертными? – спросил я шепотом, склонившись к ее уху.

– Разумеется, нет. Это невозможно. Вначале я даже пыталась им объяснить почему, но они не понимают. Подавай им вечную молодость, и все тут. Пока мне удается морочить голову Великому Магистру. Я постоянно выдумываю какое-нибудь недостающее звено и задаю им задачки. Последняя моя задачка – найти хрустальный череп, магический предмет, который спрятан в древней башне. Башня далеко, на севере, им трудно туда добраться. Помните, как в старой сказке: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Мне нужен хрустальный череп, без него я ничего не сумею сделать.

– Они верят?

– Они снарядили экспедицию. Разумеется, череп не найдут. Но у меня уже готово объяснение. Отыскать сей магический предмет могу только я, и никто, кроме меня. Не знаю, поверят ли они этой байке. Слишком большой риск для них везти меня через океан, в чужое государство.

Она замолчала и прислушалась.

– Все, Джозеф, я должна идти. Сидите тихо. Вот вам яблоко и бутерброд. Позже принесу горячего чаю.

– Мисс Денни, я не знаю, как благодарить вас.

– Не знаете, так и не нужно. Послушайте, почему вы обращаетесь ко мне мисс Денни? Я терпеть не могу это сочетание звуков. Я же сказала вам, как меня зовут.

– Вы сказали? Я не расслышал.

– Соня, – она выскользнула, закрыла дверь.

Я окончательно успокоился. Это имя для меня совершенно ничего не значило и ни с какими дорогими воспоминаниями не было связано. Подмены нет и быть не могло. Всего лишь легкое внешнее сходство. Уверен, оно растает, когда я сумею наконец разглядеть эту Соню при дневном свете».

…В дверь каюты постучали, Соня едва успела спрятать тетрадь под подушку. Вошел Макс.

– Простите, я без приглашения. Идемте на палубу, там очень красивый закат.

Он говорил по-английски, голос его звучал напряженно, лицо было бледным.

– Да, хорошо, сейчас я надену сапоги, накину куртку. – Соня пыталась поймать его взгляд, но он прятал глаза.

– Перед сном необходимо немного погулять, подышать воздухом. Как вы себя чувствуете?

– Я в порядке. А вы?

– Я тоже в порядке, благодарю вас. Соня, вы сегодня молчите весь день. За обедом, за ужином не сказали ни слова и почти ничего не ели. Меня это беспокоит.

– Напрасно, Макс. Не стоит беспокоиться. Я не люблю много разговаривать, быстро устаю от общения, особенно с людьми, которые мне не очень симпатичны.

– Я вхожу в их число?

– Макс, что вы хотите услышать? – Соня тяжело вздохнула. – Конечно, с вами мне беседовать приятней, чем со всеми прочими обитателями яхты, у вас не пахнет изо рта, вы говорите по-русски. В нынешней моей ситуации это уже немало.

– Спасибо, – Макс криво усмехнулся, – я польщен.

Они поднялись на палубу. Было тепло и сыро, темные лохматые тучи висели так низко, что касались мачты.

– Где же ваш закат? – спросила Соня.

– Где-то там, за тучами, за туманом. Солнце садится, независимо от того, видим мы его или нет.

– Макс, почему так потеплело? Мы уже обогнули Британские острова? Или мы выбрали короткий путь, прошли Па-де-Кале ночью и сейчас проплываем Ла-Манш?

– Вам нужно больше двигаться, Софи, тут есть тренажер, хотя бы полчаса в день вы должны заниматься. – Он произнес это довольно громко, по-английски.

– Я никогда в жизни этого не делала, к тому же у меня нет спортивного костюма. Кстати, у меня вообще нет никакой сменной одежды, то, что на мне, уже пора стирать, – ответила Соня, тоже громко, по-английски.

– Простите, Софи, мы не предусмотрели этого, – прозвучал позади голос Хота, – насколько мне известно, Чан каждое утро приносит вам чистый халат и футболку.

– Этого мало, господин Хот. Я ведь не только сплю, мне надо ходить в чем-то днем. И еще, извините, такая деталь, как нижнее белье и всякие женские гигиенические мелочи. Мне приходится стирать свое белье под краном, к утру ничего не успевает высохнуть. Мне не нравится ваше мыло, не подходит ваш шампунь. Мне нужен крем, у меня очень чувствительная кожа.

– Обещаю, в ближайшее время все проблемы будут решены.

– Благодарю вас. Это приятно слышать.

– Софи, могу одолжить вам кое-что из своей одежды, – сказал Макс, – и крем какой-нибудь найдется. Вы бы сразу сказали.

– Спасибо, Макс, но я терпеть не могу надевать чужое. Крем мне нужен не какой-нибудь, а совершенно определенный, причем не один, а минимум три вида.

– Хорошо, Софи, вы составьте подробный список, все будет исполнено, – сказал Макс.

– Когда?

– В ближайшее время, – пообещал Хот и закурил свою тонкую ароматную сигарку. – Софи, я давно хотел спросить вас, что за тетрадку вы так увлеченно читаете и прячете под подушкой?

– Господин Хот, а в туалете тоже есть видеокамера?

– Будьте любезны пояснить, почему вы задали этот вопрос, – голос Хота прозвучал глухо, словно у него запершило в горле от сигарного дыма.

Макс слегка отодвинулся от Сони и закусил губу.

– Жаль, что мы перестали считать баллы, господин Хот. Сейчас вы явно проиграли. Если бы у меня в каюте не было видеокамеры, вы бы не знали, что я прячу тетрадь под подушкой.

– Мне доложил об этом Чан. Ну, так что за тетрадь? Чан сказал, она выглядит очень старой.

– Рукопись незаконченного приключенческого романа.

– Кто автор?

– Какая вам разница? Вы же не читаете по-русски.

– Ну, если я попрошу вас, вы можете перевести для меня кое-что.

– Зачем?

– Меня очень интересует автор. Джозеф Кац. Еврейский мальчик, сирота. Первый человек, исцеленный крылатым змеем. Разумеется, у него были предшественники, но в двадцатом веке он первый. Его подобрала на паперти ваша прабабушка Татьяна. Ребенок был обречен. Ваш прапрадед ввел ему препарат. Это случилось в тысяча девятьсот шестнадцатом году.

– До Рождества Христова или после?

Хот сделал вид, что не расслышал вопроса. Соня заметила, как дрогнули в легкой усмешке губы Макса.

– Это случилось в Москве, в военном лазарете. Скажите, в рукописи есть какие-то отголоски тех событий?

– Господин Хот, я еще не дочитала. Давайте поговорим об этом позже.

– Хорошо, я подожду, времени у нас достаточно. Как вам кажется, что двигало вашим прапрадедом, когда он вводил препарат умирающему ребенку? Он ведь делал это впервые и страшно рисковал.

– Откуда мне знать, господин Хот? Наверное, ему просто было жалко этого ребенка и он попытался его спасти.

– То есть вы считаете, что им двигали только жалость, сострадание? Но ведь профессор Свешников работал в военном госпитале, там мучилось и умирало множество людей. Почему он применил препарат именно в случае с ребенком, больным прогерией?

– Вам виднее, господин Хот. Разве вы там не присутствовали? Разве вы не имели возможности спросить об этом моего прапрадеда лично?

– Нет, Софи. В шестнадцатом году я, к сожалению, находился далеко от Москвы. С профессором Свешниковым мне, правда, приходилось беседовать не раз, однако его привычка лицемерить, скрывать свои истинные мотивации мешала нам найти общий язык.