Вернуться по следам - Му Глория - Страница 82

– Ах ты… – начал было он и осекся.

Ричард стоял рядом, слегка оскалив зубы.

– Ричард, фу. – Я погладила собаку и села, удерживая пса за ошейник. – Вот видите, какой он, – обернулась я к Федору Сергеевичу.

– Так. Так-так. – Федор Сергеевич заковылял к собаке, наклонился, оглядывая пса, как автомеханик – машину. – Тарас, а давай-ка еще разик… На позицию…

– Нет, он все равно не пойдет, – сказала я. – Теперь… когда Тарас… дядя Тарас остыл, ну перестал злиться, Ричард ни за что его не тронет… А если даже пойдет, то не станет кусаться. Просто с ног собьет.

– Ну, дела-а-а… А предмет он охраняет? – спросил Тарас, опускаясь на корточки рядом с нами.

– Да.

– Так надо предмет положить, я буду отнимать, собака и пойдет…

– Смысл? Он все равно пойдет, как сам захочет, а не по команде.

– Умненький. – Тарас вдруг улыбнулся светло, как младенец, и попробовал погладить пса.

Ричард шевельнул хвостом и отодвинулся.

– Так зачем его учить, если он все сам? – спросил Тарас у Федора Сергеевича, глядя на него снизу вверх.

– Степень агрессивности пса надо выяснить… Ты же, Славочка, не знаешь, на что он способен…

– Знаю, – сказала я, наглаживая Ричарда и вспоминая день нашей встречи. Гремящая цепь, оскаленная пасть, оловянные глаза. – Нет, вот этого нам точно не надо…

– Ты не огорчайся, не стоит, – сказал мне Федор Сергеевич. – Тарас прав. Другие так специально собак учат, долго учат, а твой…

– Я не огорчаюсь. Я думаю.

– И что надумала? – насмешливо спросил Тарас.

– Вот если бы можно было посмотреть на других собак… Только хороших собак, которые правильно работают… Если бы мы с Ричардом посмотрели на этих собак… раз несколько…

– Собаки мало способны к обучению при наблюдении, девонька… Если ты к этому клонишь, – с сожалением сказал Федор Сергеевич.

– Я ему показывала, как через барьер прыгать… И как ползать… И еще всякое…

– Ну раз так, – начал Федор Сергеевич, но Тарас его перебил:

– Тьфу ты, ерунда какая… Да что вы ее слушаете, дядь Федя?

– Напрасно ты, Тарас… Это ты не видел, как работает собачка… А как они рядом шли! Я смотрел… Кобель идет, как пишет, шаг в шаг, все повороты четко так за ней повторяет – чистое танго.

– Ну и что? Может, он все сам, потому что хорошая собака. А девчонка – так, фантазерка… Маленькие все выдумывают, у меня вон брательник младший…

– Напрасно ты, Тарас, напрасно… – Федор Сергеевич быстро взглянул на меня – не обиделась ли? – но я сказала:

– Ничего, Федор Сергеевич, дядя Тарас прав…

– Да что ты мне все дядькаешь?! Какой я тебе дядя? – Тарас покраснел.

– …Тарас прав – Ричард очень быстро все запоминает. Он мне взрослым достался, так я даже думала сперва, что его раньше учили… Но потом поняла, что нет – сидеть учила, как кутенка, на крестец пришлось давить… Просто повезло с собакой.

– Не могу с тобой согласиться, девонька, не в одном везении дело… А ты, Тарас, Катю вспомни.

– Семенову? С питомника?

– Ее. Над ней тоже все сперва смеялись… Она так же учит – по корму, по игре, без принуждения… А какие собаки у нее выходят? А? Я тебе скажу – золотые собаки! Это, может, такой женский метод… Бабы… то есть женщины – они такие. Ла-а-асковые, – протянул Федор Сергеевич.

– Да-а-а… Катя – это да. Молоток! О! Так вы и возьмите эту, – Тарас кивнул в мою сторону, – в питомник, как поедете. Уж там собаки грамотные, пусть посмотрит… Только я готов на рубль поспорить, что с этого толку не будет.

– Рубль? Давайте. Только железный, ленинский, идет? – Я протянула Тарасу руку.

– А у тебя-то есть железный? – усмехнулся он.

– Абижаешь, да? – сказала я с бабаевской интонацией. – У меня их восемнадцать штук. Мы с дедушкой собираем…

– Так далеко… – засомневался Федор Сергеевич. – Туда – час электричкой… да там… да обратно… А ей же в школу…

– Мы доедем, Федор Сергеевич. Вы скажите – когда.

– Нет, школу прогуливать не дело. Служба, брат, она служба и есть.

– Я не буду прогуливать. Мне Омар Оскарович записку напишет, он нас часто отпрашивает. Я ему скажу, что надо с собакой съездить, он и напишет, он все понимает, Омар Оскарович.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Что за Омар Оскарович такой?

– Тренер наш, по джигитовке. Я в школе ЮК занимаюсь, тут неподалеку, может, знаете?

– Да ты что? – вдруг загорелся Тарас. – В ЮК? Да я вас видел, брательника младшего на ваше выступление водил! Так ты там учишься? И выступаешь тоже?

– Ну… да.

– А где ты там была?

– Ну… Номер этот, с платком, помните? Там…

– С платком?! Так это ты там была, которая девка?!! Дядь Федя, это класс!!! Вы не видели? А… И с лошадью дрессированной – ты? Это где она всякое смешное делает – танцует, лапу дает, сама себя расседлывает? Ты?!

– Ну… да.

– Так ты ее сама так научила или кто?

– Ну… сама…

– Так это – класс! Дядя Федя, вы бы видели, там такие шпингалеты мелкие, но такое творят… А у вас все такие, что ли?

– Ну… Лошадей обучаю только я. И Бабай… то есть Омар Оскарович, и Геша… Мой старший брательник. – Я улыбнулась Тарасу. – Но остальные все равно сами много делают… И со своими конями постоянно… Можно и иначе – только ездить, но у Омара Оскаровича такая школа… Человек – артист, и лошадь – артист… Если работаешь с кем-то в паре, то должен ему доверять, знать его… Так что и другие тоже с лошадьми много… Со своими…

– Это класс! Ты даешь… Лошадь у нее там ученая, дядь Федь, умора просто… Я так понимаю, собаку ты в два счета научишь, раз уж – лошадь… Чур, я с тобой не спорил, раз так… У меня лишних рублей нету!

– Эх ты, что ж ты на попятный-то идешь? – поддразнил его Федор Сергеевич.

– А что она людям головы морочит? Я-то думал, она обычная девчонка, а она – вон чего…

– Чем это я голову морочу? – возмутилась я.

– Так… так бантиками этими своими! Такая овечка прям – бантики, фартучек, фу-ты ну-ты, а сама… Вы бы ее видели, дядь Федя! Она там с завязанными глазами через лошадь – туда-сюда, туда-сюда… Аж жутко… А потом лошадь ей – все… Папаху приносит, даже садится! Лошадь!!! А она прикидывается тут…

– Ну и ладно. Не спорили – так не спорили. – Я решила потихоньку закруглить этот разговор. – А куда и когда нам приехать, Федор Сергеевич?

– Завтра я в питомник еду и в пятницу. Ты когда сможешь?

– В пятницу, если можно.

– Договорились. – Федор Сергеевич объяснил мне, как доехать, и добавил: – Смотри не опаздывай. Машину они за мной присылают, ждать не смогу.

– Не беспокойтесь, мы не опоздаем.

Глава 27

Дачникам был не сезон, и электрички шли полупустыми. Мы с Ричардом устроились в уголке, у самой двери, где было всего одно сиденье, и пес немедленно уставился в окно.

Очень он любил это дело. Когда мы ездили с ним в книжный клуб, то всегда забуривались на заднюю площадку трамвая и Ричард, положив мне на колени передние лапы, неотрывно смотрел в окно.

Даже сейчас, когда книжный клуб перебрался на зиму с открытой площадки в один ДК, Ричарда туда пускали.

На вахте нас встречал Шкарик, и, если вахтер был новый, мы устраивали ему «цырк».

– Да вы что же, не знаете, этот пес – уникум, он читать умеет, – говорил Шкарик специальным профессорским голосом. – Не верите? Ричард, друг мой, не желаешь ли проглядеть газету? – Он вынимал из кармана газету, разворачивал и совал псу в морду.

– Читай, Ричард, – говорила я, и Ричард послушно начинал водить носом по строчкам (если у вашего пса достаточно выдержки, а у вас есть сосиска-указка, то и вы можете научить его «читать»).

– Ну? Как новости? – спрашивал Шкарик с деланной тревогой.

Ричард лаял, махал в воздухе передней лапой и отворачивался.

– А! Как говаривал классик: «И—боже вас сохрани – не читайте до обеда советских газет…» Мое почтение! – Шкарик кивал ошеломленному вахтеру, а нас с Ричардом увлекал за собой.

Мы с двух сторон конвоировали Ричарда, а Шкарик раскланивался направо и налево:

– Здравствуйте… Приветствую… Нет, руки прочь! Гладить нельзя… Имейте уважение к собаке-уникуму! Вы же меня не гладите при встрече…