Приди, весна - Лэндис Джил Мари - Страница 28

– Да?

– Не знаю, что вы умеете делать, мэм, но полагаю, если вы постараетесь, то сумеете недолго присмотреть за трехлетним ребенком.

С этими словами он открыл дверь и вышел, захлопнув ее за собой прямо перед носом у Анники.

Анника молча уставилась на дверь. Как бы ей хотелось, чтобы Бак вернулся, она бы тогда высказала ему все, что думает по этому поводу.

Ветер действительно стих. Снег, набившийся в щели, начал таять, и на полу тут и там появились мокрые грязные пятна. В хижине воцарилось молчание, и Анника поняла, что впервые за три дня она осталась одна без своего похитителя. Она немедленно стала готовиться к побегу.

Оглянувшись на спящего ребенка, она подхватила с пола свой саквояж, затем поискала глазами накидку. Та висела на крючке у двери под курткой Бака. Сняв их с крючка, она надела накидку, а сверху длинную куртку и обнаружила, что, утеплившись таким образом, едва может двигаться. Не прошло и нескольких секунд, как она нашла в саквояже перчатки и с трудом натянула на пальцы холодную задубевшую кожу. Теперь она была готова.

Она осторожно открыла дверь, и в комнату тут же с током холодного воздуха, кружась, полетели снежинки. Анника вышла. Все вокруг было ослепительно белым. Единственным цветовым пятном в этой белизне была зелень сосновых веток.

Она почти закрыла за собой дверь, когда из комнаты донесся детский крик:

– Анка, я тоже пойду.

Анника сделала ошибку – она вернулась.

Бейби слезла с кровати и бросилась к ней через комнату. Анника захлопнула дверь, преграждая доступ холоду, поставила саквояж на пол и нахмурилась.

– Тебе нельзя идти, Бейби. Ты должна ждать Бака.

– Нет.

– Да. Он велел тебе ждать его. Он скоро вернется. Ты же не хочешь, чтобы он огорчился, увидев, что тебя нет.

– Анка идет с Баком?

– Нет. Я иду домой. А тебе надо остаться и ждать Бака. Ты сможешь это сделать? – Анника увидела, как расширились глаза малышки, когда она оглядела пустую комнату. – С тобой ведь ничего не случится, правда?

Бейби надула губы.

– Я тоже пойду.

– Нет. Ты должна остаться здесь.

– Я пойду с Баком.

Анника скрестила руки на груди и принялась притоптывать ногой по замерзшему полу. Треснуло полено в камине, посыпались искры. Анника посмотрела на обгоревший подол своей юбки, затем снова на Бейби.

А что, если ребенок подойдет слишком близко к огню? Что, если она, подражая Баку, вздумает подложить в камин еще одно полено? Что, если упадет головой в камин? Анника огляделась. Хижина, родной дом девочки, была, если вдуматься, не менее опасным местом, чем змеиное гнездо.

На кухонной полке лежали ножи, до которых Бейби легко могла дотянуться, встав на стул. Тяжелая печка-голландка могла упасть на пол. Девочка могла влезть на стул и свалиться с него или, что еще хуже, взять одну из многочисленных банок, съесть какую-нибудь гадость и отравиться насмерть.

Анника закрыла глаза и сосчитала до десяти.

Должен же быть способ выбраться отсюда, не подвергая опасности ребенка. Она ненавидела Бака, но не желала зла его племяннице. Неожиданно она вспомнила, что Старый Тед привязывал девочку к стулу. Анника быстро пересекла комнату и стала рыться в комоде, стоявшем в ногах кровати. Найдя поношенную нижнюю юбку из муслина, такую тонкую, что она казалась почти прозрачной, она принялась отрывать от нее длинные широкие полосы, а Бейби стояла рядом и смотрела, засунув палец в рот.

Покончив с этим, она схватила Бейби за руку и потащила к стулу. Посадив девочку на стул, она быстро, прежде чем та начала сопротивляться, привязала ее муслиновой полоской к спинке.

– Ну вот, – Анника встала и, уперев руки в бока, проинспектировала свою работу, – сиди смирно, пока не вернется Бак. Он сказал, что ушел ненадолго. – Мысленно она помолилась, чтобы это действительно было так.

По щекам девочки потекли слезы.

– Мне надо идти, – продолжала Анника. – Неужели ты не понимаешь?

«Может, твой дядя говорит неправду, может, я смогу выбраться отсюда пешком. Кто знает, может, дойдя до вершины первого хребта, я обнаружу, что мы рядом с городом». Она присела перед девочкой и вытерла ей слезы.

– С тобой все будет в порядке. Ты уже большая девочка.

Выпрямившись, Анника подошла к кровати и нашла среди одеял деревянную куклу. Она отнесла ее Бейби и посадила ей на руки.

– Вот. Присмотри за своей дочкой и не плачь.

С этими словами она направилась к двери, не оглядываясь больше на грустную маленькую девочку. Выйдя наружу, она зажмурилась от яркого солнечного света. Закрывая за собой дверь, она пожалела, что не может с такой же легкостью вытеснить из сознания жалобный плач Бейби.

Она увидела уходившие вдаль глубокие следы, оставленные снегоступами, и решила идти в противоположном направлении. Но, сойдя с небольшого пятачка, расчищенного Баком перед дверью, она тут же оказалась по колено в снегу. Ее ботинки и чулки мгновенно промокли, так же как и все ее юбки. Аннике казалось, что она идет по густому клею. Она вспотела от усилий, хотя было холодно и с растущих вокруг деревьев на нее сыпался снег.

Вытаскивать из сугроба и переставлять ноги было невообразимо тяжело, но нести при этом саквояж оказалось практически невыполнимой задачей. Анника подумала было, не оставить ли его, но вспомнила о своих пуговицах, о расческе в серебряной оправе, щетке для волос и поняла, что должна во что бы то ни стало сохранить эти вещи. Серебряный туалетный набор был подарком Ричарда, а пуговицы… что ж, пуговицы один раз уже удалось спасти. Она сохранит их просто назло Баку.

Бейби заплакала еще громче – ее плач был отлично слышен через дверь хижины. Испытывая чувство вины, Анника оглянулась на хижину, оступилась и упала в снег. Она попыталась встать, но безуспешно. Наконец ей кое-как удалось перекатиться набок, и она поднялась на ноги, вытащила из сугроба саквояж и принялась стряхивать с себя снег. Теперь она промокла с ног до головы.

Ей вдруг стало совершенно ясно, что без снегоступов, таких как у Бака, она никуда не уйдет и что он не лгал, говоря о том, сколько нападало снега за одну ночь. Пытаться выбраться из долины было безнадежной затеей, она и со двора-то не могла уйти.

Тяжело ступая, Анника с тяжелым сердцем направилась назад к хижине и, с трудом преодолев те несколько футов, что ей удалось пройти, вышла на расчищенную дорожку и подошла к двери. Злясь на себя за свою неудачную попытку, на снег за то, что он замел дороги, на ребенка за то, что он ревел не переставая, Анника распахнула дверь и ввалилась внутрь. Захлопнув дверь со стуком, от которого Бейби даже перестала плакать, она начала снимать с себя мокрую одежду – куртку, накидку, шерстяной жакет и юбку.

Придвинув к огню стулья, она разложила на них все вещи. Оставшись в ночной сорочке и рубашке, которую дал ей Бак, Анника подошла к судорожно всхлипывающей Бейби, развязала ее и посадила себе на колени. Затем одной рукой подняла саквояж и, поставив его на стол, достала из него жестяную коробку и принялась успокаивать девочку, показывая ей свои драгоценные пуговицы.

Спустя час дверь неожиданно распахнулась и вошел Бак. Анника встретила его ледяной взгляд, упрямо вздернув подбородок. Ему не нужно было ничего говорить. Анника знала, что он сразу догадался о ее попытке сбежать по вещам, сушившимся у огня. Щеки у него покраснели от мороза, посиневшие губы были сжаты в узкую полоску, руки в перчатках крепко вцепились в веревку, перекинутую через плечо. На другом плече висело ружье, а у бедра болтался длинный грозный нож в украшенном бисером чехле.

Анника молчала, он тоже.

Долгое время он просто стоял, пристально глядя на Аннику, а она сидела, по-прежнему держа Бейби на руках. Ребенок, не обращая внимания на взрослых, ведущих свой молчаливый поединок, играл с пуговицами – брал их в пригоршню и просеивал между пальцев, складывал кучкой и снова раскладывал по одной.

Наконец Бак сдвинулся с места. Он подошел к столу и замер. Анника с одного взгляда поняла, что он едва сдерживается.