Русская Америка: Открыть и продать! - Кремлев Сергей - Страница 84

Это, уважаемый читатель, отрывок не из записок революционера. Это великий князь Александр Михайлович, «Сандро», описывает впечатления от своего плавания 1886 года на «Рынде»…

Англосаксам доставались «вершки» в Европе, доставались они им в Азии и на Дальнем Востоке…

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ время потихоньку шло, и приближался срок окончания действия Конвенции 5 апреля 1824 года…

5 апреля 1834 года он истек. Русской Америкой в это время уже четвертый год управлял Фердинанд Петрович Врангель…

Но вначале — о русско-американском Договоре о торговле и навигации, подписанном в Петербурге 6 (18) декабря 1832 года.

Удивительно, но факт. В монографии профессора Болховитинова «Русско-американские отношения и продажа Аляски. 1834–1867», изданной издательством «Наука» в 1990 году, об этом договоре почти ничего нет. Правда, о нем, как сообщает сам автор, шла речь в предыдущей его монографии, но уж хотя бы пару абзацев такой серьезной вещи, как договор 1832 года, можно было и посвятить…

В 1999 году увидел свет трехтомник «История Русской Америки. 1732–1867» под редакцией уже академика Болховитинова (о сем занятном труде я скажу в главе 11-й). Так вот, там о договоре вообще нет ни слова!

А ведь этот договор ударял по Русской Америке почище Конвенции 1824 года! Он объявлял торговлю и мореплавание «во владениях сторон» свободными и основанными на взаимности (н-да!). Жителям обеих стран разрешалось торговать везде, где допускалась иностранная торговля. Торговля могла вестись и на русских, и на американских судах.

И этим же договором жителям обеих стран гарантировалось ведение дел и та же безопасность, что и жителям страны пребывания.

Короче, зачем было продлевать в 1834 году Конвенцию от 5 апреля 1824 года, если существовал договор 1832 года?! Он был заключен до 1839 года, но продлевался и оставался в силе до 1911 (!) года.

И все эти годы он давал янки законные основания для грабежа русских богатств, сводя их в северной зоне Тихого океана на нет…

И только через семьдесят семь (!!) лет — в 1911 году, договор был американской стороной расторгнут на том основании, что его-де статьям противоречит практика России в отношении евреев — граждан США, бывших выходцев из России.

Когда мы доберемся до времен после Русско-японской войны, я о договоре 1832 года еще вспомню…

А СЕЙЧАС нам надо бы вернуться в Русскую Америку, находящуюся под рукой Врангеля, однако я еще не рассказал о человеке, не помянуть которого в этой книге — грех…

Собственно, читатель уже мог запомнить имя Василия Михайловича Головнина, но сейчас мы познакомимся с ним поближе… Очень уж порой невеселый предстоит мне рассказ о невеселых временах в Русской Америке, и, приступая к нему, хочется запастись верой в силу и гений русского человека, в конечное торжество русского дела… А история Головнина способна как раз и удивить, и — ободрить!

Он родился в 1776 году в старинной, но небогатой дворянской семье в деревне Гулынки Пронского уезда Рязанской губернии… Места — самые сухопутные. Он и записан был в малолетстве в Преображенский полк, но, в десять лет осиротев, «переписался» в Морской кадетский корпус.

То есть море звало его уже тогда, когда он его еще и в глаза не видел. А в четырнадцать лет — гардемарином он уже воевал в шведскую войну на корабле, название которого, передаваемое из одного корабельного поколения в другое, всегда восхищало меня чисто русской удалью без похвальбы — «Не-тронь-меня»… Был награжден золотой медалью за отвагу и храбрость.

Молодым лейтенантом Головнин крейсирует в Немецком море, у берегов Англии и Голландии. С 1802 по 1806 год служил стаже-ром-«волонтером» в английском флоте, плавал в Средиземном море, у берегов Африки, в Атлантике и у Антильских островов. Служил он под началом адмиралов Корнуэлса, Коллингвуда и самого Нельсона, от которого получил благодарность.

По возвращении из Англии тридцатилетний Головнин составил «Сравнительные замечания о состоянии английского и русского флотов», позднее странным образом не сохранившиеся, а вскоре был назначен командиром шлюпа «Диана», уходящего в кругосветное путешествие на Камчатку и в Русскую Америку… Помощником командир взял капитан-лейтенанта Петра Ивановича Рикорда — своего сверстника и товарища по английской командировке, будущего адмирала и академика.

«Диана» ушла из Кронштадта 25 июля 1807 года, а в Петропавловск-Камчатский пришла лишь 25 сентября 1809 года. По сравнению с обычной продолжительностью таких походов задержка составила более чем год. Однако тому была причина…

На подходе к мысу Доброй Надежды шлюп перехватили англичане, а в Саймонстауне командующий английской эскадрой объявил о начале англо-русской морской войны в связи с «тильзитским» переходом России на сторону Франции.

«Диану» арестовали «до получения соответствующих указаний»… Головнин вынужденную стоянку использовал для научных наблюдений и исследований, но это были не просто действия склонного к науке, образованного моряка. Это была еще и боевая рекогносцировка: Головнин, выходя на шлюпке в море, изучал господствующие направления ветров у берегов и в океане.

«Диана» стояла в глубине Симанского залива рядом с флагманом «Прозерпина», окруженная английскими судами. Стерегли ее крепко. И все же после ареста в течение года и 25 дней Головнин ушел! 16 мая 1809 года дождался под вечер шквала, поднял якорь, поставил штормовые паруса и ушел! «Все офицеры, гардемарины, унтер-офицеры и рядовые — все работали до одного на марсах и реях», — записал в дневник Головнин.

Весной 1810 года он уходит с грузом продовольствия в русские американские поселения, а весной 1811 года начинается его вторая «одиссея». Он получает задание исследовать русскую зону Тихого океана, в том числе — Курильские острова.

Головнин точно установил, что Курильская гряда состоит из двадцати четырех, а не двадцати одного острова. На Расшуа — острове в середине гряды, жители с гордостью предъявили ему грамоту, выданную еще в конце XVIII века иркутским генерал-губернатором о принятии их в русское подданство.

Но южные Курилы были зоной, по сути, «ничейной», а на Куна-шире были японцы. «Диана» более двух недель лавировала у островов Итуруп, Шикотан и Кунашир, а 4 июля 1811 года стала на якорь у гавани Кунашира, и Головнин с семью матросами отправился на остров. Японцы встретили его вроде бы радушно, провели в крепость, а там… захватили в плен.

Позднее они объясняли это как отместку за акцию Хвостова — Давыдова, по указанию Резанова сжегших японские склады на Сахалине и южных Курилах.

Рикорд хотел идти на выручку, но подойти к берегу «Диана» не могла из-за малых глубин, да и опасения за результаты исследований, которые могли погибнуть, тоже играли свою роль. Головнин как-то ухитрился передать Рикорду приказ уходить.

14 июля Рикорд ушел. В сентябре он выехал в Иркутск, где губернатор сообщил ему о своем ходатайстве организовать спасательную экспедицию.

22 июля 1812 года «Диана» Рикорда и бриг «Зотик» вышли к Кунаширу, но недалеко от него встретили судно японского купца Такая Кахи, и тот рассказал, что Головнина и его товарищей перевели в тюрьму города Хакодате на Хоккайдо. За это время Головнин, между прочим, успел совершить побег — 24 апреля 1812 года, но через девять дней его и его товарищей схватили.

Рикорд от японцев ничего не добился. До Страны восходящего солнца дошли первые вести о вторжении Наполеона (к слову, подозрительная быстрота, с какой эти вести добрались до Японии, позволяет предполагать антироссийские каверзы тайных агентов англосаксов на Японских островах). Соответственно японцы вели себя заносчиво.

Все изменилось через год — русские войска одерживали победы в Европе, а результаты сказывались на Дальнем Востоке — японцы стали предупредительны, вежливы и 1 октября 1813 года пленников освободили.

Замечу в скобках, что в академическом трехтомнике «Русская Америка» 1999 года под редакцией Н. Болховитинова такая уступчивость японцев объясняется иначе — японцы, мол, убедились в непричастности русского правительства к действиям Хвостова и Давыдова, которые академик Болховитинов аттестует, между прочим, как «разбойные»…