Под сиренью - Олкотт Луиза Мэй - Страница 26

- Теперь можешь меня поздравить, - позволь мне поговорить с ним, - сказал Торни сестре. Его так и распирало от гордости за свои успехи в качестве детектива.

- Не сейчас. Тебе ничего не следует делать. Я боюсь, было ошибкой с моей стороны позволить тебе этим заниматься. Это испортило вашу дружбу. Я была неправа. Не думаю, что он виновен, - ответила Селия.

- Почему нет? - Торни выглядел расстроенным.

- Я тоже за ним наблюдала. Нет, не похоже на то. Сегодня я спросила его, нужны ли ему деньги, не отдать ли ему все, что храню с остальными? И он посмотрел мне прямо в лицо так откровенно, у него были такие благодарные глаза! Я не смогла больше в нем сомневаться, когда он сказал мне: "Сохраните их, пожалуйста. Я здесь ни в чем не нуждаюсь - вы все так добры ко мне".

- Селия, не будь такой мягкосердечной. Он слишком хитрый. И знает, что я за ним присматриваю. Когда я спросил его, что он видел в той комнате, когда выносил из нее мяч, он ответил, смеясь: "Только мышь".

- Поставь там ловушку. Я слышала, как мышь пищала прошлой ночью. Это меня разбудило. Нам нужно завести кота.

- Мне сказать об этом Бэну или ты это сделаешь?

- Я сообщу о своем решении утром. А ты, тем временем, будь добр с ним.

Итак, все было перенесено на следующий день. Мисс Селия собиралась с мыслями, чтобы поговорить с Бэном. Она спускалась вниз к завтраку, когда громкие голоса заставили ее вслушаться и остановиться. Звуки доносились из комнаты Бэна, где двое мальчиков о чем-то громко спорили. "Надеюсь, Торни сдержал свое обещание", - подумала она и поспешила к ним.

Комната Бэна находилась в конце коридора, и мисс Селия могла слышать и видеть, что происходит, еще до того, как подошла совсем близко к двери. Бэн стоял возле своего комода, взъерошенный и красный, как индюк. Торни спорил с ним. Он сказал презрительным тоном:

;- Ты здесь что-то украл и не сможешь отрицать этого.

- Я не делал ничего такого.

- Если бы. Я настаиваю на этом и хочу убедиться во всем.

- Не выйдет.

- Что ты прячешь? Что ты на этот раз стащил?

- Я не крал - это всегда было моим, и я брал его тогда, когда хотел.

- Я знаю, что все это означает, - лучше верни обратно!

- Стоп! - закричал третий голос, когда Торни был готов поднять на Бэна руку, а тот, в свою очередь, приготовился защищать себя до конца. - Мальчики, прекратите! Бэн, прячешь ли ты что-то в комоде? - мисс Селия стала между ними.

- Да, мэм.

- Оно принадлежит тебе?

- Да, мэм.

- Где ты это взял?

- У сквайра.

- Это деньги?

- Нет, мэм.

- Тогда, что это?

"Мяу!" - произнес четвертый голосок из комода, и Бэн открыл ящик. Серый котенок выполз оттуда, довольный от того, что его выпустили.

Мисс Селия села на стул и долго смеялась. Торни выглядел глуповато. А Бэн задрал нос и наблюдал эту картину, сохраняя достоинство.

- Это все прекрасно, но не решает дела, Селия, - сказал Торни.

- Она сказала, что хотела бы котенка. Я пошел и взял его у сквайра. Пошел я рано и взял его без спроса, но у меня есть на это право, - объяснил Бэн.

- Это было очень мило с твоей стороны. Я хотела как раз такого прелестного котенка. Мы закроем его в комнате, чтобы поймать мышь, - сказала мисс Селия, подбирая котика.

- Она имеет в виду свою комнату. Ты знаешь туда дорогу и тебе не нужно ключей, чтобы туда попасть, - саркастично добавил Торни.

- Ты больше не заставишь меня лазить по деревьям за твоим мячом, и мой кот не будет ловить твоих мышей.

- Коты не ловят воров - вот для чего я здесь!

Глава 15. Заезд Бэна

По Санчо был большой траур, потому что все восхищались и любили этого пса за его таланты и достоинства. Мисс Селия размещала объявления, Торни предлагал денежное вознаграждение, и даже угрюмый Пэт остерегался белых пуделей, когда ходил на рынок. Но ни Санчо, ни единого его следа так и не появилось. Бэн был безутешным и строго сказал, что так ему самому и надо, когда кизиловый яд поразил его лицо и руки. Так же думал и бедняга Билли, даже не отваживаясь требовать сострадания, хотя Торни с удовольствием предписывал ему листья подорожника, а Бэтти с большим усердием снабжала его этими листьями, пропитанными кремом и слезами, выражающими сожаление о случившемся. Это лечение было настолько успешным, что вскоре больной занял свое место в обществе, как всегда. Но болезнь Бэна не поддавалась лечению - мальчик полностью пал духом.

- Я не считаю справедливым то, что на мою голову свалилось столько неприятностей: сначала потеря отца, а потом и Санчо. Если бы рядом не было мисс Селии и Литы, не думаю, что смог бы это выдержать, - сказал он однажды в порыве отчаяния где-то через неделю после ужасного события.

- Ну, приди в себя, не сдавайся, дружище. Если он жив, я его найду, а если нет - постараюсь достать тебе такого же хорошего пса, - ответил Торни, дружески похлопав Бэна по плечу, когда тот несчастно сидел среди бобов, которые опалывал мотыгой.

- Не может быть другого такого же хорошего! - воскликнул Бэн, возмущенный такой идеей. - Разве я когда-нибудь пытался заменить его лучшей и самой огромной собакой, которая всегда виляет хвостом?! Нет, сэр, в мире есть только один Санчо, и если я его не найду, то у меня никогда больше не будет собаки.

- Ну, тогда попробуй завести другое животное. Можешь взять у меня то, которое тебе нравится. Возьми павлина хоть сейчас, - надоедал Торни, полный мальчишеского сострадания и доброжелательности.

- Они ужасно милы, но не думаю, что смогу ухаживать за ними, спасибо, - грустно ответил Бэн.

- Возьми кроликов - хоть всех, - предложил Торни, что было щедро с его стороны, так как их была минимум дюжина.

- Они не верны человеку так, как собака; все, в чем они нуждаются, - это пропитание и земля, в которой можно зарываться. Меня тошнит от кроликов. - Хотя Бэн и говорил так, он был в совершенном порядке, потому что заботился о кроликах с тех пор, как они появились. А каждый мальчик, у которого когда-либо были кролики, знает, что это за забота.

- Надеюсь, у нас состоится торг и распродажа. Будет ли Джек для тебя утехой? Если да, можешь взять его. Я сейчас чувствую себя настолько хорошо, что могу гулять или кататься верхом на какой-нибудь другой лошади, - добавил Торни в порыве щедрости.

- Джек не сможет быть со мной всегда, как Санчо. У меня бы не вышло его всегда с собой.

Бэн пытался быть благодарным, но никто, кроме Литы, не мог бы вылечить его израненное сердце. А она не могла сказать Торни, что, возможно, он мог бы предложить ее своему страдающему другу.

- Конечно, ты не смог бы брать Джека к себе в постель, закрывать его в своей комнате, и, боюсь, он никогда не научится чему-нибудь умному. Но мне бы очень хотелось, чтобы у тебя было то, чего ты хочешь. Я был бы очень рад подарить это тебе.

Он говорил с такой искренностью и добротой, что Бэн поднял глаза, понимая, что Торни подарил ему одну из самых прекрасных вещей в мире - дружбу! Он очень хотел ему об этом сказать, но не знал, как все это выразить, а потому схватил свою мотыгу и принялся за работу, промолвив тоном, по которому Торни понял все его чувства:

- Ты так добр ко мне - не обращай на все это внимания, и я не буду больше волноваться; это, кажется, лишь еще одна трудность, которая приходит сразу за предыдущей. - Когда он замолчал, прозрачная слеза упала на листья боба и засверкала, как роса. Заметив это,... с большим беспокойством отвел свой взгляд.

- Боже милостивый! Я найду эту собаку, даже если она уже не на земле. Не падай духом, парень, мы все-таки вернем твоего дорогого друга. - С такими подбадривающими словами Торни ушел ломать себе голову над тем, как можно разрешить эту проблему.

Через полчаса после этого разговора звук шарманки на улице вывел Торни из глубокого раздумья, в которое он впал, отдыхая на только что скошенной траве газона. Он провел разведку, заглянув за стену ограды, и увидел довольно-таки хорошую шарманку, на которой играл человек приятной внешности, по виду итальянец, с забавной обезьянкой. Мальчик приказал им войти, проявив заботу о Бэне, так как решил, что музыка и обезьянка могут вызвать приятные воспоминания о прошлом и утешить его. Гости вошли во двор в сопровождении Бэб и Бэтти. Дети были полны веселья - шарманка была редкостью в тех местах, и они наслаждались, слушая ее. Шарманщик шел дальше, и его белые зубы светились в улыбке, а черные глаза сверкали, в то время как обезьянка делала трогательные поклоны и подбирала пенни, брошенные Торни.