100 великих феноменов - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 59

Сам Гурджиев в присутствии учеников имел обыкновение ронять фразы, говорившие о его личном (или в качестве свидетеля) участии в событиях, которые случились двести лет тому назад и даже раньше.

Полагают, что ещё в детстве мальчик был «отмечен перстом Божьим», или скорее дьявольским. В одиннадцать лет Георгий уходит из дома. Его гонит непреодолимое желание постичь сокровенные тайны атлантов, недоступные простым смертным. В различных источниках указывается, что он проникал в эзотерические школы, жил у ессеев в Иерусалиме, в подземных христианских храмах Каппадокии, в абиссинских монастырях.

В книге «Гурджиев: создание Нового Мира» его ученик Дж. Беннет пишет, что с 1890 по 1898 год юноша побывал в Багдаде, Афганистане, Кашгарии и даже пробрался в Тибет со стороны Каракорума. Потом он надолго застрял в Кабуле, где жил в суфийском текке. Он — мурид, ученик, и «должен быть в руках мюршида, учителя, как труп в руках обмывателя мёртвых». Гурджиев претерпел всё: и многодневные голодания, и колючую власяницу дервиша-суфия, которую месяцами не разрешалось снимать, чтобы вымыть тело, и, конечно, бессонные медитации по несколько суток кряду. «Погружение» юного Георгия в тайны земли и неба продолжалось до тех пор, пока для него не стало равным нравственное и безнравственное, добро и зло, радость и горе, после чего человек достигает хаккимата, истины, сливаясь с Богом и утрачивая своё «я».

Но суфизм оказался привлекательным для «ищущего истину» ещё и потому, что раскрывал многие тайные приёмы, которые он потом использовал на практике. Например, секрет «вертящихся дервишей» — умение достигать экстаза и ввергать людей в своего рода «духовное опьянение» — в особое состояние сознания, сочетающее блаженство и страдание, подчинение чужой воле, когда можно проникнуть в их мысли. По-видимому, такие приёмы в дальнейшем помогали Гурджиеву с успехом выдавать себя за ясновидящего.

Овладев мусульманскими мистическими учениями, он продолжал путешествовать по Средней Азии, Памиру, Индии. Есть предположение, что Гурджиев был «русским агентом — ламой Джорджиевым», которого в 1902 году ранили в Тибете. Буддизм, зороастризм, индуизм, шаманство — вот далеко не полный перечень того, что его интересовало. Но за этим стояла вовсе не жажда чистого познания. Ещё раньше он пришёл к выводу, что только ничтожное число «избранных» идёт вверх и обретает духовную силу, долговечность, сверхмощный интеллект, приближаясь к сверхчеловеку. Остальные люди — «быдло», обречённое на покорность и вырождение. И Гурджиев настойчиво ищет сильных людей, которые способны «реализовать себя», хочет попасть во «Внутренний круг» человечества, определяющий судьбы мира, изучает способы стать сильным, для чего собирает упражнения, которые ведут к этой цели, включая гипнотическое воздействие на людей.

На каком-то этапе Гурджиева заинтересовала духовная сила православных аскетов, основателей средневековых монастырей. Он едет в Тифлис, где поступает учиться в православную семинарию. Не ручаясь за достоверность, Беннет пишет, что, настроенный крайне антимонархически, Гурджиев принимал участие в революционных событиях в Закавказье и чуть ли не входил в ту же группу, что и Сталин. Во всяком случае, Беннет слышал от Гурджиева, что тот получил пулевое ранение в 1904 году в районе Чиатурского туннеля.

Забегая вперёд, сделаем небольшое отступление. В книге Лаврентия Берии «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» есть упоминание о том, что в феврале 1904 года, бежав из ссылки, Сталин вернулся в Тифлис, а в конце 1904 года у него состоялась «большая дискуссия в Чиатурах с эсерами и анархистами». И вот главное — 25 марта 1908 года Сталин был арестован в Баку под именем «князя Гайоза Нижарадзе». А в 1927 году Гурджиев писал свои «Встречи с выдающимися людьми», в которую должна была войти глава под названием «Князь Нижарадзе». Над этой главой он работал долго; читали её избранные ученики; но в конце концов её почему-то уничтожил сам автор.

Амплуа революционера не увлекло претендента на роль «сверхчеловека»; тем более, к началу Первой мировой войны Гурджиев счёл, что нашёл верный способ подчинять себе людей, проповедуя своё «учение». В нём, в частности, он «реабилитировал» дьявола, утверждая, будто в действительности тот «искренне любит людей» и, владея «царством материи», «заботится, чтобы не нарушалась их связь с Землёй» из-за «навязанного Богом приоритета Неба».

В 1917 году Гурджиев оказался в Ессентуках, где открыл Институт гармонического развития человека, в программу которого постарался заложить свои эзотерические знания. В занятиях с учениками он использовал элементы древних храмовых танцев, верчения дервишей, негритянских ритуальных плясок. Потом институт перебрался в Тифлис, а оттуда — в Константинополь.

Там в Институте гармонического развития человека были открыты классы «гармонического и пластического ритма», «древних восточных танцев», «медицинской гимнастики», «мимики и жеста». Как явствовало из красочного проспекта, сам Гурджиев дважды в неделю «читает лекции и проводит публичные дискуссии по вопросам религии, философии, науки, искусства с эзотерической точки зрения». Публику предупреждали, что «весь материал ранее никогда не публиковался». Кроме того, чтобы привлечь аудиторию побольше, он рассказывал о своих путешествиях в Туркестан, Тибет, Афганистан, Белуджистан, о раскопках в Армении, Ираке, Египте; обещал раскрыть, является ли Индия на самом деле страной чудес, вечна ли душа, что такое гипноз, магнетизм, «факиризм», «дервишизм», «йогизм», а также научить «науке чисел, символов и диаграмм», магии, искусству обращения с ядами и предсказания судьбы.

В это время Шульгин и побывал на занятиях одного из классов, где увидел методику Гурджиева в действии:

«К роялю подошёл некто и заиграл.

Музыка была простая, но не пошлая. Какой-то неуловимой особенностью она отличалась от банальности. Мы отошли с моим факиром в сторону.

Я спросил:

— Что это за музыка? Кто её сочинил?

Мой друг указал глазами на Гюрджиева.

— Так он и композитор?

— Он? Он может всё.

И прибавил:

— Гармоническое развитие человека.

— Почему же у него глаза нечеловеческие?

— Потому что он — сверхчеловек!

Между тем одновременно с музыкой из-за колонн показались люди. Они выходили на блестящий паркет и выстраивались против Гюрджиева, который остался сидеть на своём стуле. Они заняли свои места примерно в шахматном порядке. По какому-то знаку пришли в движение. Факир сказал мне:

— Это — одиннадцать противоречивых движений. Следите за золотоволосой дамой в переднем ряду посредине. Она лучше всех…

Действительно, каждый делал одно из одиннадцати противоречивых движений, противореча не только себе, но и всем остальным телам. Танцующие двигались как сомнамбулы. Вся эта головоломка одурманивала зрителей. И в самый разгар гипнотического хаоса из-за кулис послышался окрик:

— Стоп!

Люди остановились в тех позах, в которых их застал мучительный танец. Застыли, точно каменные изваяния. Зрители сразу увидели, сколь противоречивы движения танцоров. Одни были на двух ногах, другие — на одной. Некоторые оказались в самых неустойчивых положениях… Но сила тяготения взяла своё. Люди-изваяния, стоявшие в противоестественных позах, стали падать один за другим.

Зловеще раздавались удары падающих тел об пол. Занавес опустился медленно, как опускается страшная угроза человечеству…

В этот момент я понял Гюрджиева до конца. Его сущность. И его метод. Перед нами, жалкими русскими овцами, жаждущими пастыря, был азиат, восточный деспот, набиравший себе рабов. Золотоволосую он уже сделал своей рабыней до конца. Но и других ждала та же участь. Мне это было ясно. Иначе он не стал бы так обнажать себя. Он опасался бы восстания этих людей, своих учеников, если бы в них ещё тлела искра гордости».

Сейчас уже трудно сказать, что заставило Гурджиева покинуть Константинополь. Возможно, Шульгин оказался не прав: в прозревших потенциальных рабах стал назревать бунт. Их пастырь почувствовал это и поспешил расстаться с ненадёжными «овцами».