Тени зла - Хатсон Шон - Страница 18

— Ты слышал, что я сказал? — раздраженно спросил писатель. — Сын Тони Ландерс мертв. Ты что, так и будешь молчать?

Матиас спокойно посмотрел на него и пожал плечами.

— Мне очень жаль, — тихо произнес он. — Он был всего лишь маленький мальчик.

— Ты знал, что он умрет, — вяло проговорил Блейк. — Ты сообщил мне об этом на той вечеринке после гадания на картах. Только ты узнал, что он умрет, не из карт, ведь так?

— Карты лишь ориентир, — заметил медиум, отпив из бокала. — Они указывают мне направление, где следует искать истину.

— Не надо, Джонатан, — пробормотал Блейк с досадой. — Ты сейчас разговариваешь не с одним из твоих наивных почитателей.

Они холодно посмотрели друг на друга; в комнате стало совсем тихо, потом заговорил Матиас.

— Я упоминал уже, что астральным телом можно управлять, — сказал он. — Оно может также перемещаться во времени. Я «увидел», что сын Тони Ландерс умрет, потому что не почувствовал его астрального присутствия. — Он отхлебнул бренди. — Астральное тело — это как линия жизни на ладони: сведущий человек может его «видеть».

— Скажи, что ждет меня в будущем, — попросил Блейк, взяв со стола колоду гадальных карт, лежащую возле Матиаса. — Сделай это сейчас.

Он сразу стал тасовать карты.

— Нет, — сказал Матиас.

Блейк разделил карты на десять стопок и разложил на столе так, что образовалась некая фигура.

— Сделай это, Джонатан! — потребовал он.

— Я сказал тебе, я не ярмарочный фокусник, — раздраженно проговорил медиум. Он безразлично взглянул на карты, потом медленно поднял свои сверкающие голубые глаза на Блейка. — Я буду тебе очень благодарен, Дэвид, если ты сейчас уйдешь, — тихо произнес он.

Они посмотрели друг другу в глаза, затем Блейк сделал шаг назад и откинул с лица прядь волос.

— Ты боишься того, что можешь увидеть? — спросил он.

Матиас не ответил. Лицо его не выразило и тени какого-либо чувства. Наконец он вздохнул, и черты лица его смягчились.

— Ты спрашивал меня о моей силе, — сказал он. — Эта сила внутри меня, это сила тьмы.

Блейк посмотрел на него с изумлением.

— Но это не та темнота, которая бывает в тени, когда светит солнце, не та, которую отражает зеркало, — продолжал Матиас. — Эта тьма внутри человека. Если хочешь, это другое "я". Древние называли это тенью, понимая так темную сторону человека, ту, что проявляется в минуты гнева или страха, ту, что вынуждает человека совершать поступки, обычно ему несвойственные. Поступки, противоречащие его природе. Человеческой природе вообще.

— Как это бывает при раздвоении личности? — спросил Блейк.

— Нет, — поправил его Матиас. — При раздвоении личности человек сохраняет в себе какие-то следы добра. Тень — это абсолютное зло.

— Тогда сила твоя и есть зло, — сказал Блейк.

— Кто знает, что такое зло и что такое добро, Дэвид?

Они вновь умолкли; Блейк повернулся и пошел к дверям.

— Я сказал тебе все, что мог, — прибавил Матиас. — Что еще ты хочешь узнать?

— Очень много. — Блейк открыл дверь и вышел.

Медиум остался один. Перед ним на столе по-прежнему лежали карты, разложенные Блейком как кабалистическая фигура. Он заколебался, потом протянул руку к седьмой стопке. Любовь. Он медленно повернул карту.

Тринадцать.

La mort. Смерть.

Матиас задержал пристальный взгляд на изображенном на карте скелете, затем взял верхнюю карту с девятой стопки. Здоровье.

Пятнадцать.

Le Diable. Дьявол.

Он знал, что карты могут сказать гораздо больше. Карта, обозначенная римской цифрой XV, означала также великую тайну. Матиас улыбнулся. Уж очень это подходило для Блейка.

Он перевернул карту на последней стопке, затаив на мгновение дыхание.

Двенадцать.

Le Pendu. Повешенный.

Матиас уронил карту, словно она обожгла его, потом с усилием перевел дыхание и начал рассматривать изображение на карте.

Повешенный.

Катастрофа.

Он вытер рукой лоб, заметив, что немного вспотел. Карта имела и другое толкование.

Святой или грешник?

За окном раздавались громкие раскаты грома, и Матиас некоторое время сидел неподвижно в своем кресле. Наконец он собрал карты, рассортировал их в определенном порядке.

Поднимая карту, изображающую повешенного, он заметил, что рука его дрожит.

Глава 15

Оксфорд

Подойдя к двери комнаты Мориса Гранта, Келли посмотрела на часы.

Было почти девять минут шестого.

Она пошла медленнее, прислушиваясь к звукам своих шагов в безлюдном коридоре. Странное чувство овладело ею — такое, как у ребенка, задумавшего сделать то, за что его накажут. Келли провела рукой по своим каштановым волосам и попыталась успокоиться. Смешно, сказала она себе. У тебя нет причин так нервничать.

Поверх юбки и блузки она надела халат, в кармане которого лежал шприц.

Шприц и его содержимое она взяла в аптеке на втором этаже.

Обычно в аптеку, где было множество флаконов с лекарствами и медицинское оборудование, заходили только четверо работающих в институте врачей, хотя и другие исследователи могли свободно ее посещать. Келли без труда нашла то, что искала, затем достала из заранее намеченного ящика шприц. Аптекой заведовала женщина лет сорока по имени миссис Кинг. Она следила за тем, чтобы все в аптеке лежало на своем месте, и делала это весьма старательно.

Келли знала, что обычно миссис Кинг уходит домой около половины пятого, поэтому подождала до пяти и лишь затем решилась войти в аптеку.

К ее радости, в аптеке никого не было, но она спешила помимо воли, придумывая подходящее объяснение на тот случай, если кто-нибудь застанет ее в тот момент, когда она внимательно рассматривала химические вещества. Это было прерогативой врачей.

Она набрала в шприц десять миллилитров сульфата атропина и положила шприц в карман.

Мысли так и замелькали в ее голове, когда она приблизилась к комнате Мориса Гранта, но лишь одна из них утвердилась в ее сознании. Инцидент с Грантом, случившийся двумя днями ранее, убедил ее провести новый эксперимент, не сообщая о нем предварительно доктору Вернону и не спрашивая его согласия. Пробыв сорок восемь часов без сна, Грант стал агрессивным, а Келли помнила, что предыдущие исследования позволили обнаружить активность в той области его мозга, которая обычно дремлет. С того момента ее постоянно мучил вопрос, что будет, если не давать ему спать больше двух дней. Ей хотелось знать, что произойдет после недели бодрствования, но у нее не было недели. Она не могла ждать так долго.

Инъекция атропина даст примерно те же результаты.

Она знала, что повышенные дозы этого препарата стимулируют деятельность мозга и вегетативной нервной системы. Обычная доза составляла два миллилитра.

Она собиралась ввести Гранту тройную дозу.

Келли постучала в дверь и стала ждать, украдкой осматривая коридор. В институте стояла тишина.

— Войдите, — сказал Грант, и она вошла.

Он сидел за столом и доедал рыбу с жареным картофелем; обед принесли ему десять минут назад.

— Извините, что прервала ваш обед, мистер Грант, — произнесла Келли.

Он улыбнулся и покачал головой.

— Я уже закончил, — сообщил он. — Что-что, а кормят здесь замечательно. — Он громко рыгнул, извинился и отодвинул тарелку.

Келли удивилась тому, насколько он изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Вместо грубого, развязного и косматого громилы перед ней сидел сдержанный, гладко выбритый симпатичный человек. На Гранте была белая рубашка и серые брюки, чистые и хорошо отутюженные.

— Чем могу быть вам полезен? — спросил он.

— Боюсь, нам снова понадобится ваша помощь, — сказала она.

— Скажите лучше: «Извините, мистер подопытный кролик, вам пора залезать на ваш столик».

Келли кисло улыбнулась.

Грант хихикнул.

— Вы зря говорите таким виноватым тоном. Я сам, дурак чертов, согласился терпеть все это, — добродушно проговорил он.