Магия госбезопасности - Коваль Ярослав - Страница 48

– Почему же вердикт, – спокойно ответила она. – Я не считаю себя существом, сильно подверженным стереотипам. Однако в силу специализации вынуждена руководствоваться определенного рода стереотипами. Как человековед…

– Отменно! Это будет новая наука – человековедение!

– Возможно. Так вот, в силу своей специальности я опираюсь на всевозможные стандарты, многие из которых оправданны более чем в девяноста девяти процентах случаев. В данном случае ты резко выпадаешь из стандарта, являясь при этом необычайно целостной личностью.

В полной темноте неосвещенного салона она заметила, что мужчина улыбается. Правда, не польщенно, скорее так, как может улыбаться отец очаровательным в своей глупости выходкам любимой дочери. Умиляясь.

Сама Кайндел при этом столь явно покровительственному отношению совершенно не обиделась. Наоборот, умилилась в ответ.

– А ты всерьез полагаешь, что цельной может быть лишь стандартная натура? – полюбопытствовал он. – Я думал, эти заблуждения никто, кроме человеков, не разделяет…

– Вообще-то стандарты – не такая уж и глупость. Если раскидать представителей каждой расы по типажам, то ты увидишь, что они верны в большинстве случаев. Остальные примеры вполне укладываются в разряд исключений. Я знаю, что не только стандарт может быть цельной личностью, но ему этого значительно проще добиться.

– Значительно проще поверить, что он таков, это да. Но вообще я понял, о чем ты говоришь. Если бы было возможно разложить человеческую натуру по полочкам, структурировать и описать, это здорово упростило бы жизнь тем, кто способен понять и воспринять эти тонкости. И больше никогда не сталкиваться с неожиданностями.

Девушка пожала плечами.

– Здесь нет ничего действительно сложного. По крайней мере, для существа моей специализации.

– А разве ты не сталкивалась с неожиданностями, выстраивая отношения с самым близким человеком?

Произнеся это, он бросил на нее полный сомнения взгляд, который Кайндел даже не поняла, а почувствовала – собеседник, еще только произнося фразу, уже сомневался, стоило ли испытывать терпение спутницы, теперь же сомнения укрепились. Впрочем, ее-то вопрос, явно касающийся бывшего мужа, оставил совершенно равнодушной.

– Это ситуация, явно укладывающаяся в стандарт, – спокойно ответила она. – Я не хотела понимать, что именно происходит между нами – я и не понимала.

Рейр снова покосился на девушку с сомнением, но продолжать расспросы не стал. Совершенно неожиданно он свернул с шоссе на боковую лесную дорожку, проехал вглубь соснового леса несколько километров, еще раз свернул, на этот раз на разбитую тропинку, куда автомобиль вписался едва-едва, и вскоре остановился у сумрачного ельника, на ровном, густо присыпанном хвоей участке земли, заглушил мотор.

– Тебе надо поспать, – сказал он, отстегивая ремень безопасности. – Я откину тебе спинку кресла, будет удобно. В багажнике есть подушка и одеяло, сейчас дам. Есть хочешь? Пить?

– Воды, если можно.

– Можно. Ложись. – Он ловко откинул спинку ее кресла.

– А ты?

– А я ходовую посмотрю. Потихоньку, мешать не стану.

– Да мешай, пожалуйста. – Курсантку зевнула. Спать хотелось настолько, что автомобильное кресло в машине, принадлежащей, по сути, врагу, показалось удобнейшим и безопаснейшим в мире ложем.

Засыпая, она слышала, как он осторожно возится снаружи, и лишь успела пожалеть его, что ей – смотри-ка, отдых, а ему – работа…

Она проснулась оттого, что лицо овеял поток холодного, пахнущего грибами и влажным мхом воздуха. Приоткрыла глаза и увидела напряженное лицо Рейра, разыскивающего что-то у нее над головой, на полке за задними сиденьями. Заметил, что она проснулась, кивнул ей.

– Поднимайся. Пора.

– Который час?

– Шесть утра. Самое-самое зябкое время. У меня есть несколько яблок. Будешь?

– Пожалуй. – Она зевнула и передернула плечами – со сна утренний воздух казался не просто холодным, а пронизывающим, как стальная игла.

Девушка неловко выбралась из машины и, вздрагивая, принялась ходить вокруг машины. По ощущениям можно было подумать, будто вокруг никак не меньше десяти градусов мороза, хотя в действительности вряд ли наскреблось и на ноль – роса, густо усыпавшая пожухлую траву и многоцветные листья, едва-едва схватилась изморозью, лужицы не замерзли. Каждая иголка была унизана крохотными капельками, которым предстояло радужно заискриться под первыми лучами солнца. Но пока до них еще надо было дожить.

Кайндел знала, что для согрева нужно подвигаться, поэтому принялась нарезать круги вокруг машины, подергивая плечами от холода. Помогало плохо, тело оставалось расслабленным и ленивым, озноб пробирал до костей. Наверное, стоило оплеснуть лицо холодной водой, хотя бы из лужицы или с веток ближайшей елочки, однако заставить себя это сделать она не смогла.

Мужчина молча возился в машине – что-то искал, потом приводил спинку кресла в исходное положение и еще что-то подправлял. Потом вынырнул, сжимая в руке черный сверток.

– Кстати, я твою финтифлюшку завернул в серебряную фольгу, чтобы не отсвечивала. Проверь-ка, что там с ней. Я переложил ее в багажник и тряпочкой накрыл.

– Как умудрился-то только, – пробормотала девушка, открывая багажник и сонно шаря глазами – серебряный сверток, прикрытый кусочком домотканого шелка, не сразу бросился ей в глаза. – Я ничего не слышала.

– Еще бы! Ты просто отключилась, не слышала и не ощущала ничего. Как под действием магии. Вижу в этом знак твоего доверия и неимоверно горжусь.

Она пожала плечами, осторожно извлекла сверток и попыталась развернуть фольгу. Та была явно штампованная, но по тому, как она проминалась под пальцами, чувствовалась ее химическая чистота. Чем чище металл, тем лучше он экранировал магию, это Кайндел хорошо знала. Как понимала и то, что фольгу следует беречь, мало ли что из магических предметов еще надо будет прятать от посторонних глаз.

Чаша была в полном порядке, и магия, наполнявшая ее, буквально опалила лицо девушки, стоило ей отогнуть краешек фольги. Однако, судя по всему, изолированная от магического фона окружающего мира (не полностью, потому что едва ли какой-то из металлов мог действительно изолировать столь мощный артефакт), вещица функционировала нормально, так что здесь все обстояло замечательно.

– Теперь в город? – уточнила курсантка, на мгновение забыв, с кем она, собственно, разговаривает, и что в сложившихся обстоятельствах пора бы поразмыслить над тем, как унести ноги от мейстера Смерть, от Палача.

– Нет. Не получается, – Рейр вынырнул из салона автомобиля и плотно затворил дверь. – Что с чашей? Порядок?

– Да. А что с машиной-то случилось?

– С машиной-то все нормально. Только ехать нельзя. Видишь ли, как я понимаю, ребята из Дозора поняли, кто спер чашу. Они блокировали все дороги в город, и там мышь не проскочит, что уж говорить о нас с тобой на машине. – И мужчина задумчиво похлопал средство передвижения по крылу. – Давай решать, что делать. Видишь ли, пока изоляция в виде простой серебряной фольги поможет, но когда мы окажемся вблизи одного из патрулей, они почувствуют местонахождение своего артефакта, причем неизбежно. Давай думать. Как понимаю, уговаривать тебя оставить игрушку – дело бесполезное?

– Абсолютно. Скажи, а ты мог бы доставить меня в Выборг?

– Нет. Во-первых, с севера дороги тоже блокированы, а во-вторых, я туда соваться не собираюсь. Дружинники Владимира и он сам Рейра во мне опознают в один миг, как бы я ни шифровался. А до божественной мощи мне еще далеко.

– Я сумела бы тебя отмазать.

– Не обманывай себя, тебе это не идет. Ты никого не сможешь «отмазать». Тем более меня, Палача и мейстера Круга.

– Хм… – только и нашла, что сказать Кайндел.

Она отлично понимала, что собеседник прав, и ей не удастся оградить его от негативной реакции как дружинников, сторонников ОСН, так и самих оэсэновцев. Ее никто слушать не станет, Рейра просто убьют – и, что самое интересное, будут совершенно правы. Потому что он-то ведь не собирается оставлять Круг, он будет продолжать служить Ан Альфарду, и он – чрезвычайно опасный человек. Здравый смысл подсказывал курсантке, что смерть ее спутника, временного помощника, решила бы множество проблем не только Организации, но и ее собственных.