Мертвая голова - Хатсон Шон - Страница 12

Теперь у него были надежные люди, которые защищали своего босса.

И это продолжалось уже пятнадцать лет. Торнтон управлял преступным миром все эти годы без каких-либо сложностей. Были отдельные столкновения, например с Триадами. Эти узкоглазые ублюдки иногда пытались вмешиваться в его дела, но обычно все-таки соблюдали дистанцию. Торнтон предпочитал сотрудничество. В конце концов он был деловым человеком, и дела хватало на всех, кто хотел зарабатывать на жизнь, честно или нечестно. Насилие применялось только в крайнем случае.

Если кто-то платил за это хорошие деньги.

Но времена, когда Торнтон сам участвовал в таких делах, давно прошли. Он считал себя предпринимателем, поставщиком предметов первой необходимости, которые — он это знал — нужны обществу. Сигареты, казино, журналы, магазины видеоаппаратуры, кино, рестораны. Торнтона интересовало все, что приносило доход. Если публика вдруг начнет проявлять интерес к тому, чтобы оправляться на улицах, Торнтон тотчас предоставит для этого целую серию ночных горшков.

Естественно, за хорошую плату.

Он жил преотлично, и это было по нему видно. Он был всегда загорелым, выглядел абсолютно здоровым, редко употреблял спиртное и каждый день занимался зарядкой. Потому-то он и выглядел моложе своих сорока трех лет.

Катон был моложе его на три года, Невилл на четыре, и они тоже выглядели моложе своих лет. Они делали такие видеофильмы, какие предпочитал Торнтон в последние годы, и продавали с большой выгодой таким людям, как Торнтон. Они имели дело с другими боссами в городе и за его пределами. Торнтон знал об этом, и это его не волновало. Как он любил повторять, денег хватит на всех.

— Я пришлю чек, как только будет доставлен товар, — сказал Торнтон, потягивая свой «Перрье».

— Чтобы сделать копии, нам потребуется дня два, — предупредил Невилл.

— Нет проблем.

— Мы дадим вам знать, когда будет готов следующий, — сказал Катон.

Торнтон кивнул.

— Но сначала, я думаю, вам надо будет восстановить свои силы, — усмехнулся он. — А как вы работаете с камерой?

— Мы ставим ее на автомат, — пояснил Невилл. — Если нам нужен ближний план, мы просто останавливаем пленку. Затем монтируем все вместе.

— Мы всегда снимаем две разные пленки, — подхватил Катон. — У нас есть другие фильмы, которые идут в Германию и Италию.

Торнтон заинтересовался:

— А в чем разница? Что у вас там, доберманы или овчарки? — Он засмеялся.

— Немцы и итальянцы любят что-нибудь покрепче. Одного секса им мало, — сказал Невилл. — Я говорю о тех, с кем мы имеем дело.

— Мы по-другому обходимся с девчонкой или с парнем уже в конце, — уточнил Катон.

— А как? — спросил Торнтон.

Невилл улыбнулся и дернул за хвост волос на затылке.

— Мы их убиваем, — сказал он. — Такие фильмы со смертельным исходом пользуются большим успехом на континенте.

— Что ж, каждому свое, — заметил Торнтон сухо. — Меня больше устраивают обычные сцены. Мои клиенты тоньше. — Он взглянул на экран, где застыло лицо кричащей девушки, и попросил: — Прокрутите до конца, пожалуйста.

В последнем кадре с лица девушки сняли повязку. Торнтон одобрительно кивнул. Девушка была действительно хорошенькой. Несколько худовата, на его вкус, но все равно хорошенькая. Он всматривался в нежные черты ее лица. Симпатичное дитя. Этот фильм должен хорошо пойти, по восемьдесят фунтов за каждую копию.

В кадре беззвучно кричало лицо Марии Дженкинс.

Глава 20

Вонь от кучи гнилых овощей стала невыносимой. Прогорклый запах, казалось, пропитал весь воздух на Бервик-стрит. Люди за прилавками рынка ожидали покупателей, но их товар был уже окружен облаком гниения, и запах гнили усиливался из-за неослабевающей жары.

В безоблачном небе висело безжалостное солнце, выплескивающее на город страшный поток своих излучений. Винс Кирнан медленно брел по рынку. Ему казалось, что скоро плиты мостовой начнут трескаться, как земля. Он пил кока-колу и прикладывал банку ко лбу, ощущая приятное прикосновение холодного металла.

У овощного ларька покупатель спорил с продавцом по поводу качества арбуза и возбужденно тыкал пальцем в его зеленую корку. Продавец зло огрызнулся в ответ.

Собака рылась в куче мусора в поисках еды, и было видно, что ей никак не удается найти что-либо подходящее. Тучи мух роились над гнилыми фруктами, сброшенными в канаву. Кирнан чертыхнулся, поскользнувшись на гнилой сливе. Он соскоблил с подошвы кожуру от сливы и двинулся дальше.

Рынок был переполнен, как всегда. Он приходил сюда каждый день, и каждый день здесь была суета. Его здесь уже знали, и некоторые торговцы начали с ним здороваться.

Это было частью его плана. Приехав в Лондон, Кирнан выработал для себя план поисков и следовал ему тщательно, каждый день, отступая от намеченного крайне редко.

Приехав из Дублина, он первым делом отыскал дешевую гостиницу в Хэммерсмите на Эдит-роуд. «Бродвей», конечно, не пятизвездочный отель, но как раз то, что требовалось молодому ирландцу. Из двенадцати комнат были заняты только три, и одна из этих трех — Кирнаном. Он жил там довольно удобно, за сто фунтов в неделю. Вот уже две недели это был его дом, и каждый день у него строился по четкой схеме. Желание отыскать сестру было таким же неотступным, как и жара.

Каждый день он рано вставал, съедал свой завтрак, затем шел к метро Хэммерсмит и садился в поезд, который вез его на станцию Кит-Кросс. Кирнан бродил здесь минут тридцать-сорок, а затем перебирался в соседние районы. Он обычно следовал по Каледоньян-роуд до проспекта Ричмонд, оттуда он направлялся на Ливерпуль-роуд и возвращался по Пентвил-роуд опять на станцию, где снова вел свои поиски двадцать или тридцать минут.

Затем его маршрут лежал к Истону. Эту большую станцию он обходил за полчаса. Затем опять садился в метро и ехал теперь уже до Тоттенхем-Корт-роуд. Оттуда он шел через площадь Сохо-сквер вниз по Дин-стрит, через Флаксман-Корт и Уодор-стрит на Бервик-стрит. Бервик-стрит выводила его на Шафтесбери-авеню, потом к Пикадилли, вверх по Ковентри-стрит и через Лейчестер-сквер, вниз по Черинг-Кросс к Трафальгарской площади.

Затем он шел по Стренду до Булей-стрит, а оттуда к Ковент-Гарден. Он возвращался к себе в гостиницу где-то около одиннадцати часов вечера. Это был установленный им самим порядок, который угнетал его, но от которого он не хотел отступать.

Он знал, что найти семнадцатилетнюю девушку в таком огромном городе, как Лондон, — все равно что искать иголку в сене. Но это было все, что он был в силах предпринять, и он поклялся, что не отступится, пока не найдет ее, хотя сознавал, что это почти невозможно. Вооруженный лишь корешком ее автобусного билета и надеждой, он совершал свой путь каждый день как странное паломничество.

Он останавливал людей и спрашивал, не встречалась ли им улыбающаяся на фотографии девушка со светлыми вьющимися волосами, но до сих пор никто не узнавал ее. То ли не могли, то ли не хотели, Кирнан никогда не мог точно определить.

Временами его охватывала ледяная уверенность, что он никогда ее не найдет, но он старался отбросить опасное наваждение. Чувства его были странным образом запутаны. Ему необходимо было верить, что он непременно отыщет ее, хотя здравый смысл подсказывал ему, что это невозможно. Важность цели и невозможность ее достижения одновременно ужасали и заставляли действовать.

Он случайно увидел свое отражение в витрине магазина и сразу отвернулся. Он стал сутулым. Тяжесть поисков легла ему на плечи.

Вздор.

Вероятно, он был уже совсем не тот двадцативосьмилетний юноша, что покинул Дублин всего две недели назад. Легкий пушок покрывал его щеки и подбородок. Под голубыми проницательными глазами наметились темные круги. Он сильно похудел.

А как Джо? Она тоже похудела?

Он добрался до Пикадилли-Сиркус и взглянул на статую Эроса, возвышающуюся над кишащей толпой.

Что ты там видишь сверху? Ты видел мою сестру?