»Тихая» Одесса - Лукин Александр Александрович - Страница 17

ЕЩЕ ОДИН РАЗГОВОР

— …Пароходы стоят под парами, войска только ждут команды, — говорил Рахуба. — Хоть завтра они могут погрузиться и выступить. Но они этого, к сожалению, не сделают, Викентий Михайлович! Обстановка сейчас совсем не та, что год или два назад. Большевикам удалось добиться некоторой стабилизации в своем международном положении. Теперь для наступления странам Антанты необходим серьезный повод…

— У английских или, окажем, французских предпринимателей недостает поводов для выступления? — с раздражением и горечью произнес Шаворский. — А национализация их предприятий?..

— Говорю вам, этого теперь недостаточно! Имейте в виду: большевистская зараза прилипчива. И англичане, и немцы, и особенно французы помнят печальный опыт восемнадцатого и девятнадцатого годов. Тогда они вместе с экспедиционными войсками вывезли в свои страны изрядную порцию этой заразы. И можете быть уверены, она сделала свое дело!

Они разговаривали в каморке с глазу на глаз, плотно закрыв дверь в кухню, где в обществе Микоши и Золотаренко (Битюга оставили в подъезде «на стреме») сидел Алексей, томясь оттого, что этот разговор останется ему неизвестен. Вначале до него еще долетали отдельные слова, но затем он и вовсе перестал что-либо слышать: Рахуба и Шаворский перешли на шепот.

— Сейчас и Англия, и Польша, и Франция, и Германия — все с гнильцой, — продолжал Рахуба. — Повторяю: они готовы выступить хоть завтра, но нужен повод. Солидный, обоснованный повод! А повод может быть только один: взрыв внутри страны! Чтобы осуществить его, надо в кратчайший срок объединить все антибольшевистские силы, независимо от их политической окраски. Наступает пора конкретных действий, дорогой Викентий Михайлович! Необходимо в ближайшие полтора-два месяца завершить организационную подготовку, чтобы выступить еще задолго до зимних холодов. В противном случае все отодвинется еще на год, до будущей весны, а лишний год для большевиков — это лишняя палка нам в колеса. Мы должны знать, успеете вы управиться с подготовкой восстания до августа или нет?

Шаворский покусал верхнюю губу.

— Что касается Одессы, — сказал он задумчиво, — то мы, я думаю, могли бы начать уже на будущей неделе, если нас в достаточном количестве снабдят оружием. Почти все готово. В катакомбах села Нерубайского собрано около тысячи человек, налажена связь с повстанческими отрядами в районах Балты и Бирзулы. В самом городе довольно густая сеть наших людей. Короче говоря, еще немного — и мы будем в состоянии захватить город. Но этого, если я правильно вас понял, недостаточно для союзников?

— Совершенно недостаточно! — подтвердил Рахуба. — Захват Одессы годится как затравка, как подготовка плацдарма, и только.

— Но это от нас не зависит.

— От кого же?

Шаворский брезгливо поморщился.

— От наших нынешних внутренних союзников, — сказал он, презрительно выделяя последнее слово, — от петлюровцев. Они снова закопошились и на Киевщине, и на Полтавщине, и под Елизаветградом. Но эти господа никогда не отличались ни организованностью, ни особой сообразительностью. Среди куренных атаманов — драчка за первое место: каждый претендует на положение вождя. О простом взаимодействии не могут договориться.

— Но отряды у них есть?

— Отряды есть. И кажется, немало. Кроме того, если они подымутся, их численность возрастет за счет зажиточного крестьянства. Резервы пока достаточно велики. Боюсь только, что из-за неумного руководства все кончится местными локальными мятежами.

— Важно, чтобы началось, — сказал Рахуба. — И для этого хорошо бы взять руководство в свои руки.

Шаворский проговорил со злобой:

— Возьмешь, как же! Все эти Лозовики, Шпаки, Гаевые, Цимбалюки и прочие «вожди» сами перегрызутся и нас загрызут!

— Вы уверены?

— К сожалению, уверен.

— Но можете вы по крайней мере договориться с ними об одновременном выступлении? — спросил Рахуба.

— Попытаться можно.

— В таком случае, договоритесь. Объясните им, черт возьми, что это в их же интересах! Узнайте примерный срок, когда они смогут начать, и вообще все, что возможно, об их силах. И еще возьмите явку и пароль для нашего связного.

— Вы пришлете кого-нибудь? — спросил Шаворский.

— В конце месяца пришлем шаланду: нашелся отменный ловкач из контрабандистов. Связным останется тот парень, что вас нашел, Михайленко. Он, кстати, украинец и, как мне кажется, парень расторопный.

Шаворский быстро поднял голову. Переспросил:

— Вам кажется? Разве он не с вами приехал?

— Нет. Это племянник моего хозяина.

— Почему же я его не встречал? Он уже давно работает в Одессе?

— Недавно, — усмехнулся Рахуба.

— Простите, — сказал Шаворский, выпрямляясь. — Вы что, привлекли его уже в этот приезд?

— Ну да.

— Вот как… — Шаворский откинулся к стене.

Когда он разговаривал с Алексеем в «каптерке» мадам Галкиной, тот, правда, ни разу не сказал, что прибыл вместе с Рахубой, но это как бы само собой разумелось, объясняя и его уверенную повадку, и тот странный эпизод с браунингом, о котором своему шефу подробно доложил Микоша. Теперь все это приобретало совсем иную окраску в глазах Шаворского.

— Откуда он взялся, этот парень? Кто такой?

— Бывший деникинец, — сказал Рахуба. — Настоящая фамилия — Василенко, вольноопределяющийся первого симферопольского полка. Окончил гимназию. По всем статьям подходящий человек.

— А на подпольной работе давно?

— Нет, кажется, недавно. Но парень с мозгами.

— Недавно… — повторил Шаворский и острыми желтыми зубами прикусил верхнюю губу, — Странно, очень странно…

— Что вам показалось странным?

— На подпольной работе недавно, а ухватки у него вполне профессиональные.

— В чем это выразилось?

— Да так, знаете… С моими боевиками разговаривал свысока. Когда те спросили пароль, отказался отвечать: подавайте, мол, кого-нибудь постарше. Пистолет им свой швырнул… Словом, что называется, за горло взял. Да и я так понял, что он приехал вместе с вами.

— Он сам так сказал?

— Нет, прямо не говорил, но это следовало из его поведения. Да знай я…

Рахуба неожиданно засмеялся беззвучным вздрагивающим смешком.

— Вот именно, — проговорил он, — знай вы, что он обыкновенный посредник, а тем более недавно завербованный, вы бы ему такую проверочку устроили — не дай бог! А мне каждая минута была дорога. Нет, парень не промах! И для этого не надо быть профессионалом, достаточно голову на плечах иметь… Впрочем, — добавил Рахуба, видя, что доводы его не подействовали и что-то продолжает тревожить бывшего контрразведчика, — испытать и сейчас не поздно. Я и сам считаю, что лишняя проверка не повредит.

— Так и придется сделать, — холодно оказал Шаворский. Оптимизма вашего, господин полковник, не разделяю. У нас слишком тяжелый опыт общения с чрезвычайкой: три провала за одну только последнюю неделю.

— Пожалуйста — согласился Рахуба, — не возражаю.

Когда через полчаса Шаворский вышел из каморки, Алексей, Микоша и Золотаренко мирно беседовали, сидя за кухонным столом. Микоша жаловался на боли в печени, возникшие «по причине перебора в смысле выпивки», и с интересом выслушивал советы Золотаренко и Алексея. Он уже успел вернуть Алексею браунинг и проникнуться уважением к его познаниям по части медицины.

— Пошли, — сказал ему Шаворский, — скоро рассветет. — И дружески улыбнулся Алексею: — До завтра.

За дверью Микоша проговорил негромко, но, видимо, с расчетом, чтобы Алексей услышал:

— А мужик-то оказался ничего, простой…

Шаворский ему не ответил.