»Тихая» Одесса - Лукин Александр Александрович - Страница 13

— Уверен ты в нем? — спросил Рахуба

— Как в себе. Парень битый!

— А убеждения у него какие?

Золотаренко пожал плечами:

— Какие убеждения! Красных ненавидит — вот и все его убеждения, Да сами увидите. Завтра схожу за ним, приведу.

— Не завтра — сейчас! — твердо сказал Рахуба. — Сразу же и отправляйся. К утру чтобы был здесь!

— Далеко это… — уперся было Золотаренко.

Рахуба нетерпеливо сморщился:

— Разговаривать ни к чему! Минуты нельзя терять. Стой! Как его звать-то, племянника твоего?

— По новым документам — Алексей Николаевич Михайленко…

"ПЛЕМЯННИК" ЗОЛОТАРЕНКО

Лампа стояла на стуле. Его высокая спинка отгораживала Рахубу от света, и, войдя в каморку, Алексей увидел только большую, закутанную в старое одеяло ногу, вытянутую на топчане. Из одеяла торчала белая пятка с твердыми расплющенными краями.

— Вот это он и есть, племяш мой, — сказал Золотаренко, входя следом за Алексеем и затворяя за собой дверь.

Сдвинув брови, «племяш» силился разглядеть Рахубу. Высокий, с прямыми костистыми плечами, он стоял, держа руки по швам, слегка разведя локти, и эту военную выправку, которую не мог скрыть даже чужой мешковатый пиджак, прежде всего отметил Рахуба. Видимо, служба у Деникина не прошла даром для племянника Золотаренко.

— Как звать? — спросил Рахуба.

— Михайленко Алексей, — четко, как и полагается докладывать начальству, отозвался парень.

— Я спрашиваю настоящее имя.

— Какое еще настоящее?.. — «Племяш» нахмурился и взглянул на Золотаренко.

— Говори, говори, — подбодрил тот, — все говори, не сомневайся. В жмурки играть нечего!

— Ну, Василенко… Алексей Николаевич Василенко.

— Садись, Алексей Николаевич.

Рахуба, кряхтя, передвинул больную ногу к стене, освобождая место.

Алексей сел, сложил на коленях большие руки.

— Расскажи, что ты за человек? — предложил Рахуба.

— Человек я обыкновенный, — сказал Алексей простовато. — Демобилизованный красноармеец. По причине болезни отпущен вчистую.

— Что за болезнь?

— Желтуха. Заболевание печени.

— И документ есть?

— Есть.

Рахуба помолчал, прищурился и спросил в упор:

— А если хозяин объявится?

— Какой хозяин?

— Не придуривайся! Хозяин документов

Одно мгновение Алексей настороженно смотрел на Рахубу, потом отвел глаза и глухо выговорил:

— Не объявится!..

— Ясно! — Рахуба придвинулся к нему. — А как докажешь, что ты есть Василенко?

— Кому доказывать?

— Хотя бы мне.

Алексей поерзал на топчане и снова нерешительно оглянулся на Золотаренко.

— Доказать нетрудно, — медленно проговорил он. — Только больно много вы с меня спрашиваете, гражданин… не знаю даже, как вас величать. Если уж начистоту, так начистоту. Мне ведь тоже жить охота!

«И впрямь битый!..» — подумал Рахуба.

Парень казался ему подходящим. Смущало только одно обстоятельство: племянник Золотаренко был птицей перелетной, а Рахуба предпочел бы сейчас иметь дело с человеком солидным, оседлым. Таких легче держать в руках.

Однако приходилось рисковать. К тому же рекомендация Золотаренко, который за эти дни показал себя абсолютно надежным человеком, тоже кое-чего стоила.

— Ну ладно, — сказал он, — коли так… Ты про «Союз освобождения России» слышал?

— Доводилось…

— Так я его полномочный эмиссар полковник Рахуба.

Наблюдая за «племянником» Золотаренко, Рахуба с удовлетворением отметил, что при слове «полковник» у того, будто сами собой, по-строевому раздвинулись плечи. «Военная косточка, деникинец!..»

Желая усилить впечатление и в то же время показать, что Алексей внушает ему доверие, Рахуба слегка отодвинул стул. Тень отскочила в угол. Свет упал на заросшее лицо эмиссара с сильной челюстью и широким, наползающим на глаза лбом.

— Теперь давай начистоту! — сказал он. — Мне нужен человек для серьезного поручения. Сам я, как видишь, из строя выбыл, угодил здесь в одну переделку…

Алексей наклонил голову: знаю.

— Он, — Рахуба указал на Золотаренко, — советует использовать тебя. Вот я и хочу знать, будешь ты работать для великого дела освобождения России или, как некоторые, уже продался большевикам?

— Насчет этого не извольте беспокоиться! Пускай, господин полковник…

— Называй по фамилии, без чинов.

— Виноват… Пускай дядя Валерьян скажет, можно мне доверять или нет.

Тон у Алексея был нетерпеливый, даже грубоватый, и это подействовало на Рахубу сильнее, чем если бы Алексей стал клясться и уверять его в преданности.

— Ладно, — кивнул Рахуба, — документы покажи.

Алексей порылся в кармане и протянул ему справку о демобилизации и бумагу, выданную тульским военным госпиталем. Затем, подпоров подкладку пиджака, он вытащил небольшой пакет, завернутый в кусок черного лоснящегося шелка.

— Это мои, настоящие…

Из пакета был извлечен аттестат зрелости выпускника 1-й херсонской мужской гимназии Василенко Алексея и заверенная печатью справочка, в которой говорилось, что вольноопределяющемуся 1-го симферопольского добровольческого полка Василенко «поручено заготовление продовольствия в деревнях Дубковского уезда».

Рахуба тщательно просмотрел документы.

— Бумаги правильные. На, спрячь… Нужно будет еще один документик составить. — Он обернулся к Золотаренко: — Принесика, что нужно для письма.

Пока Золотаренко ходил за бумагой, пером и пузырьком с чернилами, Рахуба спросил:

— Ты украинец?

— По отцу, мать русская.

— Украинский язык знаешь хорошо?

— Как русский.

Вернулся Золотаренко. Рахуба сказал, улыбаясь одними губами:

— Проверим твою грамотность, господин бывший гимназист. Ну-ка, пиши!.. Алексей пристроил бумагу на стуле возле лампы. — Я, Василенко Алексей Николаевич, — начал медленно диктовать Рахуба, — проживающий ныне… написал?.. по документам убитого мною красноармейца…

Алексей бросил перо:

— Вы что?!

Рахуба уперся в него темными сверлящими глазами:

— А ты как думал, уважаемый? Ты, может, считаешь, что мы в бирюльки играем? Решил идти с нами, так не оглядывайся! И знай: если оправдаешь доверие, эта бумага после нашей победы сделает тебе карьеру. А нет… — Рахуба, помолчав, растянул губы в подобие улыбки. — Мы тебя искать не станем: чека найдет. Понял?.. Ну что, будешь писать?

Несколько мгновений в каморке стояла тишина. Алексей напряженно думал, уставясь на белый тетрадный листок, и взял перо.

— Давайте! Все равно уж!.. — и написал все, что ему продиктовал Рахуба:

«…убитого мною красноармейца Михайленко, который по случайному совпадению оказался моим полным тезкой, даю подписку в том, что добровольно вступаю в «Союз освобождения России». Все приказы и распоряжения Союза с сего дня являются для меня непреложным законом. Клянусь, не щадя жизни, бороться, чтобы искоренить большевистский режим на всей земле Российского государства».

— Подпишись разборчивей, — сказал Рахуба.

Затем по его требованию Алексей обмазал большой палец чернилами и приложил его к бумаге

Рахуба взял листок, помахал им в воздухе и, аккуратно сложив, спрятал во внутренний карман куртки. Удовлетворенно проговорил:

— Ну вот, теперь побеседуем…