Белый призрак - Хатсон Шон - Страница 13

Мэри следила за успехами своей сестры с почти материнской гордостью. После того как пять лет назад умерла их мать, Мэри заменила ее в семье. Несмотря на то что ей было всего лишь двадцать семь, она взвалила на свои плечи все обязанности, которые раньше лежали на их матери.

Мэри работала на фабрике в Белфасте, но хозяин (протестант, как не преминул заметить ее отец) счел, что она и еще двадцать работниц — лишние. Вот Мэри и взялась вести домашнее хозяйство, а вечерами работала в пивной за углом.

Она никогда не спрашивала отца, чем он занимается. Когда он по нескольку суток где-то пропадал, она никогда не интересовалась, где именно, и не просила объяснений. А он по возвращении ничего ей не рассказывал. Страстное желание отца добиться объединения Ирландии ее не трогало, и хотя разумом она понимала его точку зрения, отцовские устремления были ей чужды. Мэри и в голову бы не пришло вступить в организацию, так почитаемую ее отцом.

До тех пор, пока не ранили Коллет.

Человека, выпустившего пять пуль в нее и три в Колина Магуайра, арестовали на следующую ночь.

Утверждали, что эти выстрелы — расплата, месть за убийство протестанта.

Колин скончался на месте, а Коллет выжила, несмотря на TO что пуля, затронувшая мозг, к тому же вызвала паралич нижней части туловища.

Ранение практически отняло речь — Коллет нечленораздельно произносила лишь отдельные слова.

Навестив сестру после ранения, Мэри навсегда запомнила широко раскрытые пустые глаза Коллет, ее безвольный рот и стекавшую на подбородок слюну, вялые и заторможенные движения рук...

Хорошо хоть отец до этого не дожил, не увидел...

За три года она лишь дважды навестила Коллет. Сестра превратилась в жалкое свое подобие, и Мэри была не в состоянии выносить это зрелище.

Как сообщила ей полиция, преступление организовали Ольстерские добровольческие силы.

Преступников судили.

Мэри горько улыбнулась, вспомнив о процессе. Не стоило его и затевать. Дело прекратили за недостаточностью улик. Когда из здания суда преступники вышли на свободу, ей казалось, что в ушах ее звучит голос покойного отца: «Протестант — судья, протестанты — присяжные. Чего же ты ждала?»

Она плакала. Оплакивала не только Коллет, но и себя. Она жалела, что не может покаяться перед отцом, ведь он оказался прав. Все, о чем он твердил годами, оказалось правдой.

Что же ей еще оставалось делать, если не примкнуть к организации, членом которой был отец?

Мэри разыскала старого друга отца, пожилого человека, который помог ей вступить в военное крыло организации и поддерживал с ней связь, пока она проходила подготовку.

Восемь месяцев назад подготовка была завершена; она приступила к активной деятельности в ИРА. С грустью и раскаянием Мэри думала о том, что лишь после несчастья с сестрой в ее жизни произошли такие перемены, лишь после этого она прониклась идеями отца и продолжила его борьбу.

Она знала, что отец гордился бы ею, и была уверена, что он и сейчас с ласковой улыбкой наблюдал за ней из иного мира.

Мэри посмотрела на часы на приборной панели. Через тридцать минут она будет на месте.

Глава 24

Лондон

Проезжая в «датсуне» по Хилл-стрит, Дойл высматривал место для парковки. Не найдя ничего подходящего, он раздраженно что-то проворчал себе под нос. Слева от него какой-то мужчина опускал монеты в стояночный счетчик. Окна «датсуна» были чуть опущены, и оттуда доносились звуки магнитофона: "Берешь под контроль простого смертного... " Дойл увидел, как мужчина опустил последнюю монету и вошел в здание. "И видишь, как он становится Богом... " Подходящее место имелось прямо у входа, но оно находилось за желтой линией.

К черту все эти линии!

Дойл въехал на свободное место, выключил магнитофон и стал копаться в отделении для перчаток, выгребая оттуда пустые сигаретные пачки и конфетные фантики. Найдя то, что искал, он улыбнулся.

Пришлепнув оранжевую наклейку «Вышла из строя» к лобовому стеклу, он выбрался наружу и запер машину.

Возвышающееся перед ним здание имело весьма внушительный вид. Три этажа темного камня плюс дворик, огороженный высокой стеной. В 30-х годах — городская резиденция миллионера Джона Пола Гетти. Ныне же — штаб-квартира подразделения по борьбе с терроризмом.

Дойл нажал на кнопку звонка и наклонился к интеркому, включившемуся через секунду.

— Идентификация? — произнес металлический голос.

— Дойл, 23958, — ответил он.

Через несколько секунд щелкнул замок, и дверь открылась. Дойл вошел.

Справа от входа стоял деревянный стол, за которым восседала строгого облика дама, оглядевшая Дойла с ног до головы, пока тот проходил мимо.

Слева находилось несколько дверей из темного дерева, за ними — ступени, ведущие в подвальное помещение. А прямо впереди поднималась вверх широкая парадная лестница. Холл освещала тяжелая люстра, свисавшая с потолка на толстой цепи. Огромная хрустальная чаша светилась электричеством, сотни огней искрились в подвесках.

Когда Дойл ступил на лестницу, ноги его утонули в толстых коврах.

Строгая дама по-прежнему смотрела ему вслед.

Наконец, открыв одну из дверей, он шагнул в приемную, настолько маленькую, что в ней едва помещался письменный стол, за которым сидела секретарша.

Секретарша подняла голову, слегка удивленная его появлением, и смущенно поправила свои длинные локоны. На ней был кожаный пиджак и джинсы.

— Чем могу быть полезна? — спросила она, поднимаясь со стула.

— Паркер у себя? — поинтересовался Дойл, не замедляя шаг. Он направлялся к двери за спиной секретарши, и она, поняв его намерение, попыталась преградить ему дорогу.

— Мистер Паркер занят, — заявила она.

— Что ж, прекрасно, — ответил Дойл.

Она сделала еще один шаг, прикрывая от него дверную ручку.

— Он ждет меня, — сказал Дойл, как бы извиняясь за неожиданное вторжение. Толкнув дверь, он вошел в кабинет. — Вы сказали: «В девять часов», — проговорил Дойл. — Сейчас девять.

— Извините, мистер Паркер, — заикаясь, выговорила секретарша. — Я пыталась остановить его, но...

— Все в порядке, Джудит, — едва заметно улыбнувшись, сказал Джонатан Паркер.

Секретарша отступила за порог.

— Благодарю вас, Джудит, — глянув через плечо, добавил Дойл.

Два огромных французских окна, выходивших на Хилл-стрит, создавали ореол света вокруг поднявшегося из-за стола Джонатана Паркера, статного мужчины высокого роста, в безукоризненно сидевшем на нем тщательно отглаженном костюме. И все же как ни внушительно выглядел Паркер, но и он терялся в своем огромном кабинете. Кабинет казался гигантским — отчасти из-за высокого сводчатого потолка, напоминавшего перекрытие церкви. Пол кабинета покрывал толстый ковер, ворсинки которого светились и переливались в ярких солнечных лучах.

Паркер был не один. Усевшись напротив стола, Дойл пристально посмотрел на незнакомого мужчину, высокого, атлетически сложенного, с узким бледным лицом. И тут же подумал, что перед ним какой-то чиновник или, скорее всего, военный.

Майор Джон Уитерби в свою очередь с любопытством разглядывал охотника за террористами. Дойл, судя по всему, не произвел на него особого впечатления. Майор отметил испещренное шрамами лицо, длинные волосы, кожаную куртку, джинсы и ковбойские сапоги, которые имели такой вид, словно несколько месяцев не знались со щеткой и кремом.

Отхлебнув кофе, Уитерби посмотрел на Паркера.

— Так в чем дело? — спросил Дойл. — По какой такой причине вы отстранили меня от работы с Нисоном?

— Ваше нахальство просто бесподобно, Дойл, — сказал Уитерби.

— А вы, собственно, кто такой? — Дойл исподлобья глянул на майора. — Мы знакомы?

— До сих пор был лишен столь сомнительного удовольствия, — ответил Уитерби.

Перепалку прекратил Паркер.

— Майор Уитерби — глава военной разведки в Северной Ирландии, — сообщил он.

Дойл поднял брови.