Зачарованные - Харт Кэтрин - Страница 89

Затем он повернулся к Никки, и та вложила ему в ладонь моментальный снимок Тенскватавы, некогда сделанный ею тайком.

— Тогда, летом, я не хотел, Нейаки, чтобы ты рисковала, делая портреты наших людей, но теперь и сам рад, что ты меня ослушалась. Без этого мы не смогли бы переправить его туда, откуда он пришел, ибо этот снимок показывает его в том времени, к которому он принадлежит. А это, как мне кажется, необходимо для точного попадания в цель. Итак, мы выстрелим Тенскватавой в прошлый век и в тот год, где ему надлежит быть.

Торн наклонился, засунул фотографию в карман Тенскватавы, а в ладонь ему вложил амулет, после чего до упора открыл кран душа. Затем приступил к песнопениям и положенным заклинаниям. Все три женщины соединили руки и постарались сосредоточиться на одной-единственной мысли — на том, чтобы Тенскватава вернулся в 1813 год.

Минуты медленно следовали одна за другой, пока не сложились в полчаса, затем в час, и последовали далее. И вот, когда их всех уже начинали терзать сомнения, Тенскватава исчез в тугих струях душа.

Никто не пошевелился. Никто не заговорил. Они просто стояли и ждали. И дождались! Амулет с мелодичным звоном вернулся в фарфоровую ванну. Торн схватил его с возгласом триумфатора, ибо до той минуты он все еще боялся, что Тенскватава не отпустит амулет и в один прекрасный день опять вернется сюда.

— Получилось! — воскликнул он, высоко подняв амулет. — Он никогда уже не сможет войти в наше время!

— Ну, клясться я бы не стала, — сухо заметила Гейзи, — но за все те годы, что он жив — а он проживет еще долго, — я ручаюсь. А вот дальше… Кто знает, не удастся ли ему воспользоваться возможностями перевоплощения?

— Но ведь он совершил столько зла… — удивленно проговорила Никки. — Я думала, что человек, не сделавший в жизни ничего доброго, не может удостоиться реинкарнации.

— Ну, теория утверждает иное, — ответила Гейзи. — Хороший человек удостаивается не земного перевоплощения, а высшей формы жизни, в то время как плохой будет вновь и вновь проходить ступени реинкарнации, пока не превратится в существо более или менее нормальное, для которого злодейство станет вещью невозможной.

— А может он перевоплотиться в букашку? — спросила Шери.

— Не исключено.

— Ну, в таком случае я буду наступать на всех букашек, какие только подвернутся под ногу.

Они все еще благостно переживали успех, как вдруг зазвонил телефон.

— Кошмар! — воскликнула Никки. — Я совсем забыла позвонить маме и папе и сказать, что мы нашлись и с нами все в порядке.

— Не волнуйся, пока вы исцеляли Торна, я им позвонила, — сказала Шери.

— Так кому же тогда быть? — удивилась Никки и взяла трубку.

— Хэй, сестренка! Это я, Сэм. Может, не вовремя?

— Лучшего времени ты и придумать не мог! — радостно ответила она.

— А Торн там?

— Разумеется. Ты что, хочешь поговорить с ним?

— Нет, но просто я подумал, что ему тоже будет приятно меня послушать. Переключи на режим громкой связи.

— О'кей, но только прошу тебя, Сэм, следи за своей речью, потому что у меня здесь еще Шери и Гейзи.

Никки нажала на кнопку, и все услышали голос Сэма.

— У меня две новости — плохая и хорошая. С какой начинать?

— Не валяй дурака, Сэм. Ты всегда так спрашиваешь, а потом все равно начинаешь с плохой. Так что давай излагай.

— О'кей. Я проверил твои лотерейные билеты и могу подтвердить, что ты была права. Никаких двадцати миллионов ты, как всегда, не выиграла.

— Нашел чем удивить! Ну, а вторая новость?

— Послушай, крошка. — Обронив два эти слова, Сэм для большего драматического эффекта выдержал паузу и только потом сказал: — Твои номера совпали с одной из серий июльского розыгрыша Миллионника. Выплата — до декабря, так что если хочешь получить свои триста тысяч, то поторопись, а не то они уплывут. Осталось всего несколько дней.

— Силы небесные! — завопила Никки, возмущенная выходкой брата, и принялась его отчитывать: — Вот что я скажу тебе, Сэмюель Сван, если ты не бросишь свои розыгрыши, я пожалуюсь маме, и она перестанет тебя кормить.

— Хэй! Сестренка, ты что, забыла, что я тот самый парень, который первым занял очередь за деньгами? Стал бы я шутить такими серьезными вещами! И поспеши, говорю тебе! Займись этим в понедельник с утра. Только не говори потом, что я не намекал тебе, что хочу купить новый комбайн.

— На мои-то денежки? — ехидно спросила Никки.

— Вот именно, а иначе что ты станешь делать с такой прорвой денег?

Никки рассмеялась. Глаза ее вспыхнули ярче аметистов, когда встретились с чистым свечением серебра в глазах мужа.

— Ох, ну я-то знаю, на что мне потратить свои денежки. Первым делом пойду и куплю самый дорогой и роскошный антиблошиный ошейник для Макате. А потом еще один, маленький, но страшно изящный и тоже дорогой — для Анеекуах. Согласись, что наши домашние животные стоят самого лучшего.

— А еще мы купим большую и твердую кровать, — важно добавил Торн.

Эпилог

Никки отложила любовный роман и нажала на кнопку беби-монитора, этого домашнего радиоперехватчика. Из динамика тотчас донесся глубокий голос Торна, напевающий колыбельную на языке шони. В его тихое мелодичное пение вкрался иной звук, вызвавший на устах Никки улыбку. Их сын, Сейдж, прихрапывал, да еще как!

Малыш прибыл точно по расписанию, три месяца назад, и был здоровеньким, как только может быть здоров ребенок. Что, кстати, явилось большим облегчением для родителей, ибо они до последней минуты, вернее до первой минуты его жизни вне материнского лона, не знали, как перенес их младенец все треволнения, выпавшие на долю его матери, а особенно путешествие во времени. Сейдж получился черноволосым малым, с такими же фиолетовыми глазами, как у матери, и таким же пропорциональным сложением, как у отца. И если уже сейчас было ясно, что своим гармоничным физическим развитием он вышел в отца, то одно лишь время может сказать, получил ли он в наследство от Торна и его магические силы.

Никки откинулась в удобном шезлонге, стоящем в патио, и надвинула на глаза солнцезащитные очки. Она, было, подумала, не встать ли и не опустить ли тент, но потом решила, пусть это сделает Торн, который вот-вот должен оставить детскую и спуститься к ней.

Сегодня их первая годовщина, и она собиралась насладиться этим днем как можно полнее. А Торн начал праздновать прямо с утра, разбудив ее лишь после того, как превратил их спальню в очаровательную лужайку. Они сотворили нежную, неторопливую любовь в райском уголке, наполненном лепестками роз и порхающими бабочками.

На вечер Никки и Торн заказали в мотеле ужин и номер с отдельной ванной и горячей водой. Шери и Дейв, чья свадьба была назначена на конец месяца, вызвались прибыть к ним домой, чтобы посидеть с ребенком и обиходить потомство Их Светлости, появившееся на свет в конце января. Это были страннейшие существа из всех, каких Никки когда-либо видела: пушистые, в серо-голубую полоску, с кисточками на ушах, как у их папы, и огромными зелеными глазами. Торн настоял на том, чтобы из первого помета они всех оставили себе — для расселения в лесах, если таковые еще имеются. Но во втором помете оказалась парочка не особо диких, один из которых достался Шери, а другой — Гейзи.

Гейзи теперь перебралась в их места и жила на одной улице с Никки и Торном. Но это, кажется, было, ее временным пристанищем, ибо они с Сэмом решили связать себя брачными узами. Голова Сэма, надо сказать, пошла кругом с того самого момента, как он увидел Гейзи. Любовь обуяла его с первого взгляда, но Гейзи, явив если не девичью, то индейскую гордость, заставила влюбленного малость обождать, так что ему пришлось затратить немало усилий, завоевывая сердце избранницы. Но, говоря по правде, она в это время была занята переводом своей парапсихологической клиники в старое заброшенное здание туберкулезного санатория.

Это было истинной удачей, что здание до сих пор не сгорело, как-то могло случиться то ли по небрежности ранее торчавших здесь наркоманов, то ли в силу злонамеренности Тенскватавы. Никки и Торн к тому времени имели возможность купить это здание шутя, можно сказать, за бесценок. Торн намеревался часть помещения использовать для размещения классов своей будущей школы языка и культуры июни. К делу подключилась Гейзи, и вдвоем они сумели привести здание в надлежащий порядок. Тут надо заметить, что не последнюю роль в исполнении этого дорогостоящего мероприятия сыграли их магические способности. Не стоит уточнять, в чем именно и с какими целями эти способности проявлялись, но дело сделано — здание отремонтировано и готово принять учеников Торна и пациентов Гейзи. Классы Торна и его консультации, которыми весьма охотно пользовались музеи и исторические общества всего штата, обеспечивали его работой выше макушки. Что касается Никки, то после декретного отпуска — который, кстати, совпал с летними каникулами — она продолжала преподавать в школе. А в свободное от их преподавательской деятельности время они писали книгу об истории племени шони.