Зачарованные - Харт Кэтрин - Страница 70

— Ну, так вот! Там было что-то невообразимо страшное, снесло половину города, от делового центра до части окраин. Насколько я помню, разрушению подверглось здание суда, еще что-то, точно перечислить не берусь. Короче, они там здорово убивались по утраченным документам. Погибла, правда, небольшая часть, но кто докажет, что документы Торна не попали в число этих пропавших? Где, к примеру, данные о выдаче ему свидетельству, о рождении? Ведь защита компьютерной памяти не была в те времена столь всемогуща, как сейчас, ибо автономных источников питания к компьютерам тогда еще не присобачивали. Прервалась подача электричества — и кранты. Целые пласты ценной информации исчезли в сетевом пространстве, и никто их с тех пор не обнаружил.

Глаза Никки расширились от восторга.

— Так бумаги Торна и его родителей, выходит, исчезли? Боже, как просто. В дубликате свидетельства о рождении теперь можно проставить что угодно! Но как быть с паспортом? — спросила Никки. — Определенно, он имел при себе какие-то документы, ведь он же где-то работал, мог во время того урагана вообще быть за границей. И потом, что с нашим брачным свидетельством? Всегда найдется какая-нибудь тварь, которая захочет копнуть поглубже — тот же Брайан Сандерс, к примеру, а рано или поздно обнаружится, что его нет. Следовательно, все грязные подозрения оправдаются, не так ли?

— Нет проблем, — заверил ее Денни. — Мы сделаем Торну весь набор документов, начиная с паспорта и кончая водительскими правами. Нелегалы, пробравшиеся в страну, трудностей с этим не испытывают.

— Чего-чего? И как это пришло в твою светлую голову? Денни, ради всего святого, ведь ты же правовед! И вдруг предлагаешь нечто совершенно беззаконное!

— Тс-с-с! Нельзя ли потише, сестренка? — осадил ее Денни. — Если мы затеваем подобное мероприятие, не стоит, согласись, посвящать в него весь лир. Теперь что касается моего правоведства. Ты, милая моя крошка, должна благодарить свою счастливую звезду, что я правовед и законник. Откуда бы еще, по-твоему, я знал все эти трюки и уловки? Я адвокат, и мне не раз приходилось защищать таких страшных уголовников, черт бы их побрал, что тебе и не снилось. Ты и представить себе не можешь, на какие хитрости и на какое крючкотворство подчас приходится идти адвокату, чтобы его подзащитного оправдали. Единственное утешение, что я никогда ничего подобного не делал для личной выгоды.

— Да, но половина твоих мерзких подзащитных, выйдя на волю, вновь совершает преступления, не так ли? Нет, Денни, мы с этим слишком далеко зайдем. Влипнешь тут с тобой в историю… Не стоит и затеваться.

— Никки, позволь мне самому обо всем позаботиться. Я прекрасно со всем этим справлюсь. Поверь мне, тебе не о чем беспокоиться.

— Ох-ох! От кого я это слышу? Не от того ли самого братца, который сделал мне такую подножку, что я все коленки ободрала, да еще в тот самый момент, когда Ширли Эббот так удачно передала мне мяч? — проворчала она.

— Это не я. Это Джек, — с важностью напомнил он ей. — Я, правда, расквасил один нос, но точно помню, что это был нос Билли Брауна, после того, как он толкнул тебя в самую середину лужи и испортил твое новое пасхальное платье.

Микки пожала плечами:

— Прости братец, я и забыла, что ты у меня такой заботливый. Ну ладно, Денни, шутки шутками, а не хотелось бы, чтобы из-за меня ты нарушал закон. Именно ты, Денни. Ведь за такие делишки запросто могут лишить лицензии, а у тебя семейство на руках.

— В таком случае сделаем сейчас только свидетельство о рождении и брачное свидетельство, — сказал он. — Ну и паспорт. Первое, как я понимаю, что нужно сделать, чтобы у него были законные основания для въезда в страну и для воссоединения со своей новобрачной. У тебя, насколько я помню, были его фотографии.

— Да, но в чем? В индейском набедреннике? — Никки стиснула руки. — О Господи! Или в кожаной рубахе, которая чуть его не задушила, сжавшись как шагреневая кожа?

— Пустяки, — заверил ее Денни. — Джек со своим компьютером и не на такие чудеса способен. Да он вмиг оденет его в любой костюмчик, какой ты только пожелаешь. Он ведь у нас лихой хакер[43].

— Ну вот, теперь еще и Джека сюда втянем! И ему карьеру подпортим. Не был настоящим хакером, так с нами станет. Слушай, будет когда-нибудь всему этому конец?

— Конечно, как только вы с Торном заживете весело и счастливо! Ну а теперь, дражайшая сестрица, попрошу покинуть мой кабинет, ибо у меня есть и еще кое-какая работа. Я поговорю с Джеком, и мы с ним состряпаем это дельце. А твоему липучему репортеру, если ты не передумала, я устрою хороший нагоняй. Только скажи, где его можно подловить, и он у меня узнает, как обижать мою маленькую сестренку.

29

1813 год. Пещеры Огайо. Последние дни ноября

Месяц Бобра, называемый белыми людьми ноябрем, приближался к концу. Задували холодные и резкие северные ветры, срывая с деревьев последнюю «листву. Вскоре начнутся снегопады и глухо укутают землю пухлыми одеялами белизны. Реки встанут. Водопады, скованные морозами, замрут и простоят так до самой весны, пока не вернется тепло, и земля не восстанет от зимней спячки.

Ждать так долго Серебряный Шип не мог. Он должен достичь Нейаки до наступлении зимы. Если сейчас, когда он предпримет очередную попытку перебраться к ней, у него вновь ничего не получится, он обречен, будет жить здесь до весны, жить без нее еще несколько месяцев, а может быть — о чем страшно даже подумать, останется здесь навсегда. Он знал, как тесно связаны его магические силы с временем года, с фазой луны, солнца, с расположением звезд на небесах. Возможно, все это никогда уже не совпадет так удачно и его чудесное путешествие во времени никогда не состоится. Полной уверенности в том не было, но он страшился, что так может быть.

Четыре раза Серебряный Шип пытался перейти к Нейаки, и каждый раз оставался в своем времени. Надо попытаться еще. На пятую попытку он возлагал большие надежды. Как знать, не этой ли ночью он сможет обнять свою возлюбленную. Луна полная, как и в тот раз, когда он призвал в свой мир Нейаки. Поможет ли это ему? Молясь, чтобы таи и было, ибо времени почти не осталось, он начал творить заклинания, перемежая их с торжественными песнопениями и пробуя разные комбинация сочетания того и этого.

Серебряный Шип сбросил одежду, оставшись лишь в коротком кожаном набедреннике и мокасинах и ввергнув себя в пронзительно холодный ночной воздух и почти ледяную воду, от которой, казалось, вот-вот смерзнется в жилах кровь и навеки окостенеет плоть. Осторожно ступая по каменной тропе, он подошел к водопаду и стоял теперь в футе от него. Сжав в руке амулет, он устремил взор и руки свои к небесам, к луне, стоявшей сейчас в зените, и запел торжественный гимн Духам. Дрожащий, до костей пронимаемый холодом, он не мог не исполнить все, что положено по ритуалу.

Луна была в зените, когда Серебряный Шип закончил свои песнопения и молитвенные обращение к Духам. Теперь он одиноко стоял на камнях, вконец окоченевший и несчастный от сознания, что вновь у него ничего не вышло. Ему показалось, что сердце вот-вот разорвется в груди. Боль пронзила его.

— Не-ет!

Его крик возвратился к нему, отскочив от голой окаменевшей земли. Трясущимися руками он открыл заветный Духов мешочек и вынул из пего фотографию Нейаки, прекрасной своей возлюбленной и супруги. Снимок слегка поистерся слишком часто он брал его в руки, чтобы вновь и вновь всмотреться в дорогое лицо. Теперь, в ярком свете луны, он пристально вглядывался в ее образ, горестно спрашивая себя: неужели ее милое лицо на блестящем кусочке глянцевой бумаги будет его последним воспоминанием?

Он потер поверхность фотографии большим пальцем и вздрогнул, удивившись тому, что уголок снимка царапнул его до крови. Капли крови упали на изображение, и Серебряный Шип быстро стер ее, испугавшись, что фотография будет испорчена. Но получилось только хуже, кровь размазалась, так что он теперь едва мог различить черты любимого лица.