Зачарованные - Харт Кэтрин - Страница 39

Черное Копыто зорким взором обвел своих подданных.

— Я уверен, что вы не обманете его ожиданий, — торжественно сказал он. — Также уверен я в том, что вы вняли предостережениям моей племянницы и приняли их без колебания.

После слов вождя ни у кого не осталось ни времени, ни возможности предъявить какие бы то ни было аргументы против и вообще продолжать дискуссию, ибо в этот самый момент вбежал запыхавшийся индеец и сообщил, что в деревню прибыл генерал армии Соединенных Штатов Уилльям Генри Гаррисон.

16

В согласии с традицией племени шони, на этот день была назначена футбольная церемония. Будь там хоть генерал Гаррисон, хоть не генерал Гаррисон, а ритуальное мероприятие шони должно произойти в назначенный срок. Так распорядился вождь Черное Копыто.

Генералу не очень понравилось связанное с этим недополучение положенных ему почестей, но в то же время он испытал облегчение, увидев, что индейцы, собравшиеся в Вапаконета, настроены вполне миролюбиво и воевать, похоже, не собираются. А когда Черное Копыто пригласил его принять участие в увеселительных церемониях, он и совсем успокоился. Ко всему прочему генерал рассчитывал переговорить с появившимся здесь Джонни Чапмэном, который частенько поддерживал американских военных, сообщая им о намерениях индейцев атаковать белых поселенцев. Чапмэн не был ни армейским разведчиком, ни шпионом, но он являлся верным американцем, считающим своим долгом предупреждать соотечественников о грозящей им опасности. За все эти годы он спас жизни множества людей, никогда не требуя и не ожидая за это никакого вознаграждения.

Смуглая, темноволосая Никки в своем новом индейском одеянии ничем особо не отличалась от других жителей деревни. Правда, она держалась в отдалении, чтобы ни генерал Гаррисон, ни его сопровождающие не заметили цвета ее глаз, дабы они и подумать не могли, что она родилась и выросла где-то в другом месте, а не здесь, в этой деревне. Впрочем, даже если бы они и увидели ее поближе, вряд ли чему удивились, здесь не редкость встретить индейца с примесью крови белых людей — многие жители здешних мест, еще с тех времен, как впервые начали заселять Огайо, брали себе жен из индейских деревень. А что касается генерала и его людей, то ни один человек племени шони не проболтался бы насчет их Мистического Вестника Будущего.

Но саму Никки генерал Гаррисон весьма интересовал. Из всех присутствующих здесь она одна знала, что произойдет с этим человеком в будущем. Она знала, что в один прекрасный день он мог бы стать президентом Соединенных Штатов, если бы за месяц до того не схватил пневмонию и не помер. Прежде она никогда не находилась так близко к президенту, кроме разве одного случая, когда Роналд Рейган в ходе предвыборной кампании прибыл в округ Аллен и в аэропорту ей довелось я пожать ему руку.

Впрочем, Рейган тогда еще не стал президентом. Он был простым республиканским кандидатом. А вот Гаррисон внушал Никки странное чувство, схожее, может быть, с тем, какое испытывает цыганская гадалка, уже разглядевшая и разгадавшая линии руки, но еще не заговорившая о том с ее владельцем. Ох, как хотелось Никки подойти к Гаррисону и выложить ему все, что она о нем знала, раскрыть ему будущее, о котором он сам еще не подозревает!

Такая жалость, что она не может себе этого позволить, а должна таиться и держаться от него в стороне. И все же Никки уловила момент и тайком сфотографировала Гаррисона, стоящего с Черным Копытом возле вигвама большого совета. После чего сразу бросилась в свой вигвам и спрятала камеру в рюкзак, благодаря судьбу, что никто, особенно Серебряный Шип, не застал ее за таким рискованным и, в сущности, идиотским занятием.

Когда подошло время футбольного матча, внимание Никки переключилось на другое. Серебряный Шип, как ни странно, не возражал против ее игры в женской команде. До этого она думала, что он сочтет игру слишком грубой и, учитывая ее положение, запретит участвовать в ней.

Готовясь возражать, она осторожно затронула эту тему, а он просто сказал:

— Не вижу в том опасности ни для тебя, ни для ребенка, иначе не позволил бы тебе играть.

Вскинув ресницы, Никки восторженно посмотрела на мужа и, приложив руку к сердцу, сказала:

— Ох, я и забыла, что замужем за предсказателем. Прости, дорогой. Я могла бы и сама догадаться, что ты предвидишь исход дела. Кстати, скажи, кто сегодня выиграет, мужчины или женщины?

— Мужчины, естественно, — ответил он, подмигнув ей.

— Ты это предвидишь, или просто тебе так хочется думать?

— Тут и не надо быть пророком. Мы, мужчины имеем преимущества в силе, скорости и росте. Скажу больше, из десяти игр женщины выигрывают у нас только одну.

— Да, но это было прежде, когда женская команда играла без меня, — ответила она с самодовольной улыбкой. — Я футбольная энтузиастка, я знаю все лучшие приемы и понимаю стратегию игры. Мозги нередко одерживают верх над мускулами.

— Может, заключим пари? — предложил он.

— Я уже заключила. Поставила свою коралловую губную помаду против серебряных сережек-колец Огненного Сердца, и мятный освежитель дыхания с кремом для рук против волосяного диска Черного Копыта, знаешь, такой, с орлиным пером, свисающим вниз. Дядя хотел, чтобы я поставила свой фонарик, но мы, шотландцы, ловко умеем вести переговоры. У меня был хороший учитель — моя мамочка. Я уверена, дай ей возможность, и она переговорила бы самого Джека Бенни[32] с его скрипкой.

Серебряный Шип не обеспокоился спросить, кто такой Джек Бенни. Гораздо больше его интересовало заключение собственного пари с женой. Глаза его сверкнули двумя звездами, когда он наклонился к ней и сказал:

— Могу предложить тебе кое-что поинтереснее, маленькая гусыня.

— Ох, в самом деле? И что же? — спросила она, игриво тряхнув головой.

— Когда ты показывала мне снимки своего семейства, мне особенно понравился один, где ты, совсем еще маленькая, лежишь голышом на белой шкуре. Если вы проиграете, то мне хотелось бы заполучить такой же снимок, только сделанный сейчас.

Она изобразила вполне невинный взгляд, хотя в глазах ее промелькнули озорные чертики.

— Боже, Торн, не знаю, что и сказать… С тех пор я выросла и больше не снимаюсь в порнографии. Да и потом, у тебя, насколько мне известно, нет белого меха, разве не так?

— Белого меха нет, — ответил он с дьявольской усмешкой, — но разве медвежья шкура не может его заменить?

— Ну, допустим… Но что ты будешь делать с этим фото? У тебя же нет секретного сейфа, чтобы спрятать его, а мне не хотелось бы, чтобы подобный снимок вывесили в людном месте, где все вместе и каждый в отдельности могли бы его лицезреть.

— Как это может быть! Дело здесь личное, только между мужем и женой. Никто, кроме меня, никогда не положит на него свой глаз, ибо я спрячу его в мой Духов мешок.

И он показал ей на маленький кожаный мешочек, свисающий с его шеи.

Никки с любопытством посмотрела на мешочек.

— Все хочу спросить тебя, что ты там хранишь?

— Особые амулеты, то, чем Духи одарили меня для защиты от болезней и врагов. Что там внутри, известно только мне, это у нас в обычае. Я сказал тебе, Нейаки, все, что мог. Скажи я больше, Духи разгневаются на меня; а ты должна обещать, что из уважения к моей личной тайне, никогда не заглянешь в Духов мешок.

Никки нахмурилась.

— Я хоть и любопытна, как соседская девчонка, но не до такой же степени. И меньше всего мне хотелось бы, чтобы ты делал что-нибудь вопреки своим религиозным убеждениям. Если это священно для тебя, то вот тебе мое торжественное слово. Я никогда не дерзну сунуть нос в этот твой магический мешочек.

Он кивнул, принимая ее обещание.

— Но мы отклонились от темы нашего разговора.

— Ну да, пари! О'кей, мы выяснили, чего ты хочешь. Но что ты сам ставишь против снимка, где я голенькая лежу на медвежьей шкуре?

— Может, ты хочешь иметь свое собственное седло?