Шелк и сталь - Мартин Кэт - Страница 67

— Я знаю. — Люсьен проглотил подступивший к горлу ком. — Пока не установлено точно, кто сделал это, но я не верю, что ты способна на такое.

Кэтрин пристально посмотрела на мужа. В этот момент малыш, спавший у нее на руках, проснулся и заплакал.

Люсьен уже не сомневался, что это его ребенок. У малыша были такие же черные волосы и глаза, как у всех Монтейнов. На мгновение от волнения у Люсьена перехватило дыхание. Он не мог выговорить ни слова.

Кэтрин снова посмотрела на мужа, и ее глаза наполнились слезами.

— Я вынуждена была вернуться, — произнесла она дрожащим голосом. — Я не могла оставить мальчика при себе, потому что Люк по праву первородства является законным наследником. У меня не было сомнений, что ты примешь его и полюбишь, как люблю его я.

В ее словах был какой-то подтекст, который Люсьен никак не мог уловить.

— Он красивый, Кэтрин, — с трудом выговорил он.

— Он очень хороший ребенок. Редко плачет по ночам и забавно смеется. Когда он смотрит на меня всегда думаю о тебе и… — Кэтрин не закончила, и слезы потекли по ее щекам. — Хочешь подержать его?

Люсьен протянул дрожащие руки и бережно принял сверток с младенцем.

— Ему нужна няня, — сказала Кэтрин, — и я привезла с собой миссис Босуорт. Она была с нами с самого рождения малыша и сейчас ждет в карете. Я пришлю ее сюда, когда буду уезжать.

До Люсьена сначала не дошел смысл ее слов, но когда он понял, о чем говорила Кэтрин, то вскинул голову и недоуменно посмотрел на нее. Неужели Кэтрин отказывается от ребенка? Может быть, он неправильно понял ее?

— Ему нравится чувствовать солнышко, когда он просыпается по утрам. При этом он всегда улыбается, — сказала Кэтрин и поправила дрожащей рукой одеяльце. — Иногда у него побаливает животик, но миссис Босуорт знает, что делать. Я оставила на столе список вещей, в которых он нуждается.

Люсьен смотрел на красивое, залитое слезами лицо любимой женщины и чувствовал, что сердце его вот-вот разорвется от боли.

— Не могу понять, о чем ты говоришь и за кого ты меня принимаешь.

— Я считаю тебя самым лучшим человеком, иначе не привезла бы сюда Люка, — ответила Кэтрин, глядя Люсьену прямо в глаза.

— Однако полагаешь, я способен допустить, чтобы ты ушла из дома без своего сына?

— Пожалуйста, не надо так говорить… — сказала Кэтрин. Слезы ручьем текли по ее щекам. — Меньше всего на свете я хотела бы оставить его, но он и твой сын. Я в большом долгу перед тобой и за все, что случилось, теперь расплачиваюсь сыном.

— Прошу тебя, Кэтрин. Твои слова убивают меня, — с выражением боли на лице произнес Люсьен.

Казалось, Кэтрин не слышит его:

— А мы все еще… Люк законнорожденный?

— Я не расторгал наш брак, и у меня нет другой жены, кроме тебя.

Кэтрин еще раз пристально посмотрела Люсьену в глаза и отвернулась.

— Я должна уехать, — тихо произнесла она и двинулась к выходу.

Люсьен преградил ей дорогу, бережно прижимая ребенка к груди.

— Ты не можешь уехать, Кэтрин. Я не допущу этого. Все так неудачно сошлось… Этот случай со мной, появление констеблей, страх потерять Майкла. Все смешалось. Но именно тогда наступило прозрение. Глядя, как ты спасаешь ребенка, я понял, что люблю тебя. Я понял, какая ты решительная и самоотверженная, и за это полюбил тебя еще больше. Я ушел из дома, потому что не знал, как признаться тебе в том, что заблуждался всю свою жизнь. — Люсьен опустил глаза, было заметно, что он очень волнуется. — Я едва не сошел с ума без тебя, Кэтрин. Ты думала, что я не нуждаюсь в тебе, но ты ошибалась. Я люблю тебя, Кэтрин, и ты мне очень нужна.

Кэтрин слушала Люсьена, впитывая в себя каждое слово.

— Люсьен…

Она шагнула к нему. Он обнял ее свободной рукой.

— Я скучал по тебе каждый день, каждый час, — прошептал Люсьен. — Я люблю тебя, Кэтрин. Люблю больше жизни и не хочу, чтобы ты уезжала.

Кэтрин рыдала у Люсьена на груди, сотрясаясь всем телом. Он утешал ее, гладя волосы и шепча слова любви снова и снова. Они долго стояли так, обнимая своего ребенка, который соединил их.

— Я ни за что не позволю тебе снова исчезнуть, — решительно произнес Люсьен.

— А я не хочу уезжать, — прошептала Кэтрин счастливо улыбаясь. — И никогда не хотела. Я очень люблю тебя, Люсьен. — Она коснулась ладонью его щеки и посмотрела на него любящим взглядом. — С этим чувством я всегда просыпалась. Ты снился мне по ночам, и я говорила тебе о своей любви, а потом просыпалась, и оказывалось, что это только сон.

Люсьен наклонился и нежно поцеловал Кэтрин.

— Уверяю, что отныне все твои мечты станут реальностью. — Он остановил взгляд на ее полных губах. — И если хочешь, любовь моя, я докажу тебе, что существую на самом деле, а не во сне.

Щеки Кэтрин слегка зарделись, но в этот момент ребенок снова заплакал. Кэтрин взяла его из рук Люсьена и стала успокаивать.

— Ты хорошо подумал над тем, что сказал? — спросила она, глядя на Люсьена с некоторой долей сомнения. — У тебя еще есть возможность избавиться от меня.

— Полагаю, теперь мы будем навеки вместе. Кэтрин радостно улыбнулась, и Люсьен подумал, что эта улыбка, пожалуй, самая лучшая награда за все его страдания. Теперь никто и ничто не встанет между ними.

Он понимал также, что, возможно, еще возникнут проблемы. Как только констебли узнают, что Кэтрин снова в замке, они нагрянут сюда с вопросами о ее подозрительном исчезновении, ведь до сих пор осталось невыясненным, кто же покушался на жизнь Дунстана. Дело не было закрыто, и Кэтрин оставалась под подозрением.

Но все это теперь не имело большого значения. Главное — Кэтрин была дома и вне опасности. Люсьен поклялся, что сделает все, чтобы защитить ее.

Он не хотел снова потерять ту, которую любил больше жизни.

Гроза усиливалась. Яркие вспышки молнии прорезали небо, раскаты грома сотрясали окна замка, а в ветвях деревьев завывал порывистый мартовский ветер. Кэтрин сидела напротив Люсьена за небольшим круглым столом в его апартаментах. Она была с распущенными волосами. Маркиз допивал вино из хрустального бокала.

Майкл, которого Кэтрин еще не видела, гостил в Карлайл-Холле, развлекаясь с детьми Синклеров, младенец уснул несколько часов назад, так что Кэтрин с Люсьеном ужинали вдвоем. Кэтрин рассказала мужу о том, как провела год в Сент-Ивзе, а он ей — о своих тщетных поисках ее.

Кэтрин едва не заплакала при мысли о тех мучениях, которые причинила ему. Она не могла представить, что он будет так страдать из-за нее.

Затем они заговорили о Дунстане и о покушении на него. Люсьен деликатно объяснил Кэтрин, что власти, возможно, снова объявятся здесь и будут задавать ей вопросы, но, что бы ни случилось, он защитит ее, и на этот раз Кэтрин не сомневалась в этом.

Они поговорили также о тете Уинни, которая за этот ужасный год прислала единственное письмо Люсьену, сообщив о том, как она счастлива.

— Моя тетя вышла замуж за Ната Уитли и живет в его доме в Лондоне. Мне кажется, она лучше всех понимала, почему ты уехала, и не сомневалась, что ты вернешься.

Кэтрин смахнула слезинку с лица.

— Я причинила неприятности стольким людям, хотя не хотела этого, Люсьен. Я думала, что с моим отъездом всем будет хорошо.

Люсьен поднес руку жены к своим губам.

— Теперь все горести позади. У нас двое замечательных детей и впереди — прекрасное будущее. Это самое главное.

Кэтрин улыбнулась сквозь слезы. Люсьен был прав. Она чувствовала себя счастливой и надеялась, что их будущее начнется с широкой постели мужа.

Белая салфетка мелькнула в его смуглой руке, когда он бросил ее на стол рядом с тарелкой, а затем встал и помог ей подняться.

— Полагаю, ты очень устала, — произнес маркиз, хотя по глазам было видно, что хотел сказать он совсем другое. Кэтрин пристально посмотрела на мужа. Он был одет в безупречно сшитый бархатный, отороченный серебром сюртук, подобранные в тон ему жилет и штаны. Великолепные кружева прикрывали кисти рук.