Шелк и сталь - Мартин Кэт - Страница 12

— Я… я не знаю, откуда он получал эти тела. Однако мне известно, что доктор Каннингем — порядочный человек. Меня интересовало только, как функционирует человеческий организм, и доктор давал мне возможность изучать это. — Кэтрин на мгновение закрыла глаза, и маркиз заметил, что у нее дрожат руки. Глядя на белое как полотно лицо Кэтрин, он в какой-то момент почувствовал себя виноватым за то, что вынудил ее к такому разговору.

Но уже в следующее мгновение маркиз обрел былую твердость: он устал от ее лжи и полуправды, и если Кэтрин хочет, чтобы он помог ей, то должна сказать о себе всю правду, какой бы ужасной та ни была.

— Значит, вы говорите, что, будучи юной девушкой самого нежного возраста — сколько вам? Двадцать? — занимались препарированием человеческих трупов?

Кэтрин побледнела еще больше и качнулась. Люсьен протянул руку, чтобы поддержать ее, но она отшатнулась от него и выпрямилась.

— Я только хотела… — несмело промолвила она.

— Могу догадаться — продолжить свое образование, — закончил ее мысль Люсьен.

Кэтрин неопределенно пожала плечами, и маркиз заметил в ее взгляде боль и страх.

— Некоторые женщины интересуются живописью или вышиванием, а у меня возник интерес к врачеванию. Что в этом ужасного? — спросила Кэтрин более решительным тоном.

— Если вы просто занимались исследованиями, почему же доктор Каннингем не выступил на защиту вас?

— Он пытался, но мой дядя пригрозил сделать его жизнь невыносимой, и доктор в конце концов покинул город. С тех пор я его не видела и ничего не слышала о нем.

— Допустим, это правда, а что еще вы утаили от меня? Кэтрин резко вскинула голову.

— Ничего! Клянусь, мне нечего больше добавить к тому, что я рассказала вам, — произнесла она дрожащим голосом. — Я хотела сделать это раньше, но боялась. Я знаю, что вы думаете по поводу моих занятий, и опасалась, что вы откажетесь помочь мне, а я очень нуждалась в вашей помощи. — Кэтрин смотрела на маркиза широко распахнутыми глазами, полными слез. — И все еще нуждаюсь, — выдохнула она, и слезы градом потекли по ее щекам.

Что-то в голосе и взгляде Кэтрин заставило Люсьена дрогнуть. Она, безусловно, была весьма странной женщиной, но он верил ей. Конечно, она не сумасшедшая, а слишком целеустремленная и себе на уме.

— А как леди Мьюриэл относилась к вам? — спросил Люсьен более мягким, чем прежде, голосом.

— Она никогда не любила меня. Я на четыре года старше ее, и она всегда испытывала некую зависть ко мне, но я не имею ни малейшего представления почему.

«Может быть, потому, что вы красивы, умны и посвятили себя любимому делу, не заботясь о том, к чему это может привести», — подумал Люсьен. Хотя он относился с крайним неодобрением к тому, что благородная леди занимается такими неподобающими делами, тем не менее, как ни странно, он восхищался Кэтрин теперь еще больше, чем прежде.

— Вы не хотите добавить еще что-нибудь? — спросил Люсьен и так посмотрел на Кэтрин, что та невольно сжалась под прицельным взглядом его глаз.

— Нет, милорд, — тихо произнесла она и отрицательно покачала головой. — И хотела бы напомнить о вашем обещании отпустить меня, если больше не захотите помогать мне.

В этот момент в памяти Люсьена возникла та Кэтрин, какой впервые он увидел ее: грязная, оборванная, голодная и обессиленная. Он не хотел и не мог допустить, чтобы она снова страдала. Люсьен смущенно кашлянул, чувствуя, как сжалось его горло.

— Вы останетесь здесь, как было решено, — сказал он чуть хрипловатым голосом. — С такими аргументами против вас у Дунстана довольно сильная позиция, но рано или поздно мы найдем способ обойти его.

— Значит, вы… вы все еще хотите помочь мне? — несмело спросила Кэтрин.

— Да, леди Кэтрин, хочу, — твердо ответил Люсьен.

— Вы верите, что я не безумна? Я должна знать правду, — проговорила Кэтрин, вопрошающе глядя маркизу в глаза.

— Не важно, что я думаю. Главное…

— Для меня это имеет большое значение, милорд.

— Нет, Кэтрин, я не считаю вас безумной, — отрицательно покачал головой Люсьен.

Уголки губ девушки едва заметно вздрогнули, в один миг лицо ее просветлело, а слезы высохли. Люсьен пылающим взором посмотрел на ее губы, потом перевел взгляд на пряди каштановых волос, выбившихся из аккуратно собранного на затылке пучка, на вздымающуюся грудь в вырезе платья. При этом он ощутил растущее напряжение внизу живота и мысленно ругнул себя.

— На этом закончим наш разговор, мисс Грей, — поспешил сказать Люсьен.

— Благодарю вас, милорд, — с признательностью произнесла Кэтрин и, повернувшись, пошла прочь.

Маркиз, глядя, как она удаляется, продолжал думать о ее нежных розовых губах и маленьких изящных грудях и мысленно проклинал тот день, когда эту необыкновенную девушку обнаружили в его карете.

Кэтрин сидела, поджав ноги, на маленьком диванчике — своем любимом месте в библиотеке. Она с интересом читала книгу, автором которой был некий Джин ди Виго. Называлась она «Основные сведения о ранениях». Многие книги в библиотеке замка были столетней давности, но поскольку методы лечения мало изменились за это время, то содержащаяся в них информация представляла несомненный интерес и могла быть очень полезной. Неожиданно мысли Кэтрин вернулись к недавнему разговору с маркизом. Он в очередной раз показал свое доброе отношение к ней, за что Кэтрин была чрезвычайно благодарна ему, но и в то же время дал ясно понять, что не одобряет ее увлечений. Возможно, его светлость и прав — она никогда не будет врачом, как бы долго и упорно ни училась, да ей, по правде говоря, и не хотелось этого. Все, что хотела и к чему стремилась Кэтрин, — узнать как можно больше о медицине и быть, способной оказать помощь, когда это потребуется.

Кэтрин вновь пробежала глазами по страницам, где говорилось, что огнестрельные раны могут гноиться из-за попадания в них пороха и в этом случае следует прижигать их горячим соком бузины. В одной из книг, которую Кэтрин читала раньше, автор советовал в таких случаях использовать смесь яичного желтка с розовым маслом и скипидаром, что менее болезненно. «Как было бы хорошо, если бы доктор Каннингем был рядом. С ним можно было бы посоветоваться о том, какой метод лечения лучше», — подумала с грустью Кэтрин.

Впрочем, ей вряд ли придется столкнуться в ближайшее время с огнестрельными ранами.

Кэтрин провела за чтением какое-то время и уже начала дремать под мерное тиканье часов на каминной полке. В какой-то момент ей показалось, что она снова в душной камере Сент-Барта, а рядом с ней маленький мальчик Майкл Бартоломью, худенький светловолосый сирота, которого назвали в честь двух святых. Во-первых, в честь святого Майкла, которого одна из женщин увидела во сне в ночь, когда родился мальчик. При этом она была уверена, что это был ангел, сошедший на землю. Майкл действительно походил на ангелочка своими золотистыми волосами и большими зелеными глазами, хотя его поведение вряд ли можно было назвать ангельским. Второе имя — Бартоломью — мальчик получил в честь святого, по имени которого была названа больница, где родился младенец.

Кэтрин взъерошила грязные светлые волосы Майкла, почувствовав, как он сжал ее руку своей маленькой ручонкой. Мать мальчика умерла через несколько дней после родов, оставив младенца на попечение женщины по имени Клео — обитательницы сумасшедшего дома, у которой было грудное молоко. Она недавно родила, но ее собственный младенец умер в одной из убогих лондонских квартир оттого, что задохнулся, уткнувшись личиком в матрас. Клео, обезумев от горя, разорвала на себе одежду и с растрепанными волосами бегала обнаженной по улицам Лондона. Ее поместили в Сент-Барт.

Она нянчила маленького Майкла, которого считала своим сыном, первые четыре года его жизни, но потом вдруг отдалилась от него, перестав даже разговаривать с мальчиком. Из всех обитателей Сент-Барта Майкл особенно привязался к Кэтрин, и она тоже полюбила малыша.

— Слышишь? — спросил Майкл, глядя на Кэтрин. — Кажется, приближаются охранники.