Ночное пламя (Пламя любви) - Харт Кэтрин - Страница 53

Вытерев глаза рукой, он согласно кивнул:

— Это выглядит смешно с того места, где я сижу.

— Я рада, что в этой хижине кто-то еще способен разглядеть что-то смешное, — вновь проворчала она.

Ночной Ястреб посмотрел на нее с нескрываемым любопытством, затем взгляд его темных глаз стал абсолютно серьезным, хотя губы все еще были растянуты в улыбке.

— Знаешь ли ты, что я никогда прежде не находил тебя столь красивой, как сейчас, когда в тебе мой ребенок, а твои глаза мечут в меня голубые молнии.

Она вздохнула, потому что его глаза сейчас говорили об этом гораздо откровенней, чем его слова.

— И когда мокасины одеты не на ту ногу, — прошептала она, взывая к нему всем сердцем.

Он протянул к ней руки, обнял за талию, нежно прижался губами к ее животу. Пламя ласково погладила его черные волосы, всей душой желая, чтобы этот мужчина забыл наконец о своих сомнениях и любил ее так же, как прежде. Их ребенок и станет связующим звеном между отцом и матерью.

Ночной Ястреб поднял глаза, чтобы встретиться с ее глазами, — и в этот момент его судьба была решена.

— Я люблю тебя, — беспомощно признался он. — Ты держишь мое сердце в своих руках.

— Я буду держать его так бережно, как только смогу, — торжественно пообещала она, — поскольку нет ничего на этой земле, что было бы для меня дороже. Я люблю тебя больше, чем свою жизнь.

Она опустилась на колени, и они закрепили свои клятвы страстным поцелуем — поцелуем, в котором воплотились все их надежды и желания. Они крепко прижались друг к другу, и их сердца забились в одном порыве. Это был момент, который навсегда запечатлелся в памяти Пламени. Когда Ночной Ястреб помог ей встать на ноги, она почувствовала вдруг приступ боли. Только сильные руки Ночного Ястреба уберегли ее от падения. Ее глаза, округлившиеся от страха и удивления, встретились с его глазами.

— Ребенок!

Совершенно не похожий на того спокойного мужа, который так уверенно держался, когда пришло время рожать Маленькой Крольчихе, сейчас Ночной Ястреб был близок к панике. Несмотря на все ее протесты и заверения, что еще, мол, слишком рано, он поднял ее на руки, завернул в теплое покрывало и отнес в хижину для женщин.

Принеся ее туда, он заметался, ибо не знал, что ему делать дальше. Он принял решение, когда жену пронзил второй приступ боли. Он оставил ее в умелых руках Луговой Травы и отправился на поиски Каменного Лица.

Молодая, сильная и здоровая, Пламя была более напугана, чем кто-либо и когда-либо. Она также была рада, что Сияющая Звезда все еще находилась в хижине для женщин, поскольку ей так нужна была помощь подруги, хотя, конечно, больше всего Пламя хотела бы, чтобы в этот момент рядом с ней была ее мать.

Когда боль усиливалась, Пламя старалась сосредоточиться на образе своего будущего сына. Прошли часы — часы, боли, пота и ожидания. В соответствии с инструкциями Луговой Травы — чтобы облегчить боль — Пламя часто и тяжело дышала, пытаясь расслабиться, чтобы сохранить энергию. Ощущения, которые она испытывала, были новы и непривычны для нее. К счастью, Луговая Трава и Сияющая Звезда были рядом, вытирали влажной тряпкой ее лоб и старались немного отвлечь ее от этих ощущений.

Чуть позже, когда боль стала почти постоянной, Луговая Трава засунула Пламени между зубов кусочек оленьей шкуры, велев ей прикусить его. Это было сделано для того, чтобы Пламя не прикусила себе язык. Сияющая Звезда завязала один конец ремня из сыромятной кожи вокруг врытого в землю столба, а другой, с узлом на конце, протянула Пламени.

— Тяни за него, — сказала она ей.

То же самое она проделала и с другим ремнем, продолжая нежно и мягко разговаривать с Пламенем, говоря ей о ее ребенке, который скоро появится на свет, и о той радости, которую испытает Пламя после этого.

Пламя почти не слышала того, что говорила ей Сияющая Звезда, но сам звук ее голоса был для нее единственным успокаивающим фактором во всей этой ситуации, поэтому она целиком сосредоточилась на нем. Ее живот, ее спину, все ее тело будто разрывали на части руки демонов.

Внезапная боль поменяла свой характер, а давление усилилось. Луговая Трава устроилась между ног Пламени, готовясь принять ребенка, и приказала Пламени тужиться изо всех сил. Наконец малыш Пламени появился на свет. Он завопил, даже не до конца покинув утробу матери, наполняя воздух своими яростными криками, пока Луговая Трава вытирала его красное личико.

Отрезав пуповину, Луговая Трава аккуратно положила младенца на живот Пламени. Глядя на сына, на ее собственное чудо, Пламя дрожащими пальцами коснулась его влажной темноволосой головки.

Блаженство охватило ее душу, когда она дотронулась до крошечной ручки, глядя на пять маленьких пальчиков с миниатюрными ноготками. Новорожденный закричал и ударил ее маленькой ножкой. Пламя рассмеялась в ответ.

— Теперь ты бьешь меня снаружи? — проговорила она. — Это что-то новое для нас обоих.

Когда ребенок был обмыт и завернут в теплую пеленку, его положили на руки матери, и та посмотрела на него с восхищением. Да, это был ребенок из ее сна. У него уже отчетливо проступали черные как воронье крыло волосы отца и его прямой дерзкий нос Его подбородок казался упрямым, но Пламя затруднялась определить, был он отцовским или ее. Туманные голубые глаза смотрели прямо на нее — глаза, которые никогда не потемнеют, а станут такими же блестяще-голубыми, как и ее собственные. Это был ее сын, плод любви ее и Ночного Ястреба. Сердце Пламени растаяло от любви и гордости…

В тот самый момент, когда родился его сын, Ночной Ястреб внимательно слушал гонца, только что прибывшего в поселение и рассказывающего о несчастье, постигшем племя Черного Котла и их братьев, южных шайенов. Не прошло и месяца, как солдаты из форта Лайон, которые сами предложили им мир и защиту в зимнее время, напали на поселения южных шайенов и арапахо и убили многих из них. Возглавлял солдат белый вождь, Орел — так индейцы прозвали полковника Чивингтона.

Шайены и арапахо мирно жили в Сэнд Крик, когда на них неожиданно напали. Большей части воинов не было в лагере — в тот день они отправились на охоту, поскольку белые солдаты сказали им, что они могут покинуть лагерь. Вождь шайенов, Белая Антилопа, был убит, пытаясь договориться о мире с первыми приблизившимися солдатами. Он был невооружен и держал в руке белый флаг. Вождь арапахо, Левая Рука, отказался выступить против белых солдат с оружием в руках, и также получил пулю, но выжил. Брат Белой Антилопы, вождь Черный Котел, пытавшийся остановить атаку, размахивая над своей головой американским флагом, тоже был ранен.

В результате более ста женщин и детей и около тридцати мужчин были жестоко убиты. — Трупы убитых были расчленены, скальпы сняты. Те, кто выжил после этого нападения, кому удалось бежать, подались на север по лютому холоду, без одеял, без пищи, без лекарств, чтобы залечить свои раны. Несколько дней они пробивались сквозь снег и ветер, чтобы добраться до лагеря охотников.

Рассказы об этом неожиданном нападении и невероятной жестокости солдат мигом распространялись по землям индейцев, и многие племена начали готовиться к войне с белыми Уже были выкурены трубки войны и подготовлены военные планы. Слова белых людей ничего не стоили, они были лживы. Теперь же индейцы отомстят за смерть своих братьев, и белые люди дорого заплатят за пролитую ими кровь.

Горькие слова гонца все еще стояли в ушах Ночного Ястреба, когда он дал имя своему сыну. Его будут звать Облако Войны — и в его имени отразятся первые приготовления к войне с белыми, которая вскоре охватит всю их землю.

ГЛАВА 23

Уже в середине зимы, несмотря на то что снег покрыл землю очень толстым слоем, индейские племена начали войну против белых людей. В то время как женщины, дети и старики оставались в поселениях, охраняемые несколькими охотниками, воины отправились в свои первые рейды Возвращаясь назад, они оставляли на поле боя нескольких человек, а многие из возвратившихся были тяжело ранены. Погибших горько оплакивали, а раненых заботливо выхаживали.