Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Блокада. Книга 1. Охота на монстра - Бенедиктов Кирилл Станиславович - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

Кто-то склонился над ним, взял за подбородок рукой в черной кожаной перчатке (кожа почему-то была очень холодной) и что-то пролаял по-немецки.

– Не понимаю, – хотел сказать Тарас, но только хрипло закашлялся. Ему показалось, что ребра по одному засовывают в мясорубку. Рука в перчатке брезгливо отдернулась.

– Он не понимает по-немецки, герр Доннер, – объяснил другой голос, жирный и вкрадчивый. – А по-русски ты понимаешь, большевистская сука?

Комната начала кружиться вокруг Тараса.

– Царицкий, – велел первый голос, – узнайте, что партизаны делали в Бондарях и зачем они пытались проникнуть в Коло-Михайливку.

– Слушаюсь, герр Доннер. Ты, гнида, очнулся? Отвечай, что вы забыли в Коло-Михайливке!

Тарас собрал все свои силы и постарался ответить четко:

– Маму твою мы там забыли, подкормыш немецкий… очень уж ей в последний раз со мной понравилось…

Очень тяжелый и очень твердый сапог врезался Тарасу в ребра, и спасительная тьма вновь накрыла его.

Второе возвращение к жизни было еще хуже. Теперь над ним стояли трое – потный толстяк в штатском, коренастый лысый амбал в военной форме гестапо и высокий костлявый офицер с серебряными молниями СС в петлицах. В руках у офицера был шприц.

– Сейчас вам станет лучше, – пообещал он и улыбнулся. – Намного лучше. Переведите ему, Царицкий. А когда вам станет лучше, мы поговорим, как добрые товарищи.

Толстяк перевел, елейно улыбаясь. Улыбка не мешала ему с ненавистью смотреть на Тараса.

– Тамбовский волк тебе товарищ, – прохрипел Тарас. Этого Царицкий переводить не стал.

– Закатайте ему рукав, – велел офицер. Потные пальцы коснулись предплечья Тараса, и того передернуло от отвращения. Тарас дернулся, но Царицкий с неожиданной силой припечатал его к полу. В голове сразу же зашумело.

– Не бойтесь, – дружелюбно сказал офицер. – Это даже не больно.

Игла скользнула под кожу, безошибочно нашла вену. Руке стало жарко, будто в нее вливали расплавленный свинец. Потом Тарас почувствовал, как боль его отпускает – сначала нехотя, цепляясь за каждый сантиметр тела, как защитники города бьются с превосходящими силами противника за каждый дом. Потом боль схлынула, унесенная теплой волной, и Тараса охватило давно забытое чувство блаженства.

Офицер приподнял ему веко, поглядел на расширившийся зрачок, и остался удовлетворен увиденным.

– Also, – произнес он приятным баритоном, – мне кажется, наш друг готов к разговору. Для начала давайте познакомимся. Меня зовут доктор Эрвин Гегель. А как зовут вас?

– Тарас, – проговорил Тарас, удивляясь тому, как легко и свободно выговариваются слова. – Тарас… Иванович… Петренко. Старшина Петренко.

– Отлично, Тарас… э-э… Иванович! Вы член партии большевиков?

«А твое какое собачье дело?» – хотел ответить Тарас, но вместо этого неожиданно для себя ответил:

– Я беспартийный.

– Wunderbar! – воскликнул доктор Гегель. – Давно вы в партизанах?

И снова Тарас не собирался отвечать фашистской твари, и снова почему-то ответил:

– Год уже… с прошлого августа.

– Большой у вас отряд?

– Двести пятьдесят человек.

«Остановись! – кричал где-то в мозгу Тараса перепуганный до смерти старшина Петренко. – Они вкололи тебе какую-то дрянь, и ты теперь будешь отвечать на все их вопросы! Ты же расскажешь им, где искать партизан на болотах, и про все пароли, и про связников в деревнях! Немедленно остановись!»

– Видите, штурмбаннфюрер, – улыбнулся доктор Гегель, поворачиваясь к лысому амбалу. – Пентотал натрия творит чудеса. И не нужно этих ваших средневековых штучек.

– Прекрасно, друг мой, – вновь обратился он к Тарасу. – О вашем партизанском отряде мы еще поговорим. А сейчас меня интересует, откуда вы узнали о «Вервольфе».

– О чем? – в голосе Тараса прозвучала растерянность, и Гегель сразу понял свою ошибку.

– Что вы искали в Коло-Михайливке?

– Объект… – слова продолжали изливаться помимо воли Тараса. – Секретный немецкий объект. Мы не знали, что это.

– Если вы не знали, то зачем он вам понадобился?

– Это было задание… задание…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Кто дал вам задание, Тарас? – вкрадчиво спросил Гегель.

«Кошкин, – хотел ответить Тарас. – Майор Кошкин, будь он проклят… А ему дал задание лично товарищ Берия. Лаврентий Павлович Берия, нарком внутренних дел, правая рука товарища Сталина… И сейчас я расскажу об этом немецкой гниде… А ведь я даже не знаю, остался ли жив Кошкин, мать его за ногу…»

– Мать вашу за ногу, – отчетливо выговорил Тарас Петренко.

Он широко, до хруста в скулах, раскрыл рот, высунул язык, словно дразня доктора Гегеля, и со всей силой, на которую только был способен, сжал челюсти.

Глава третья

Волк-оборотень

Ставка Адольфа Гитлера Wehrwolf под Винницей.

Июнь 1942 года

Фюрер не любил пиво.

Кроме того, он не любил вино и шнапс. Все знали, что фюрер – трезвенник, не доверяющий тем, кто может пропустить среди дня рюмку-другую. Шнапс – ладно, в конце концов, только русские способны пить водку в такую жару. Да и без вина Эрвин Гегель сумел бы обойтись, хотя бокал ледяного рейнвейна иногда вставал перед его мысленным взором. А вот о пиве он по-настоящему мечтал.

Холодная, запотевшая кружка светлого мюнхенского, с высокой снежной шапкой пены. Достаточно было чуть прикрыть веки, чтобы представить, как она стоит на картонном квадратике с изображением оскаленной волчьей пасти, сбоку от блокнота в кожаном переплете. Можно было представить даже, как посверкивающая толстым стеклом кружка отражается в лакированном зеркале столешницы. Но стоило только открыть глаза, как картина менялась самым драматическим образом: вместо кружки перед Гегелем стояла бутылочка минеральной воды. Несмотря на жару, Гегель к ней так и не прикоснулся. Да и другие участники совещания тоже не проявляли большого интереса к теплой солоноватой минералке. Фюрер, кажется, был единственным человеком в комнате, который пил минеральную воду.

Гегель замечтался и был немедленно за это наказан.

– Вы не слушаете меня, Гегель!

Голос Гитлера хлестнул его, словно кнут. Эрвин Гегель вскинул голову и бестрепетно встретил взгляд горящих черных глаз фюрера.

– Никак нет, мой фюрер! Вы говорили о необходимости усилить наше наступление на Кавказ, к нефтяным месторождениям Баку.

– Почему же вы сидели с закрытыми глазами?

Присутствовавшие за столом генералы смотрели на Гегеля с плохо скрываемым злорадством. Оберштурмбаннфюрер СС, да к тому же офицер Главного управления имперской безопасности[2] не мог рассчитывать на симпатии высшего генералитета. «Они все считают меня мясником, – подумал Гегель. – Конечно, сами они, эти надменные пруссаки, кровь не проливают. Для этого у них есть солдаты. Воевать, передвигая фигурки на штабных картах, легко – жизни тысяч людей превращаются в абстракцию. Но, господа в белых перчатках, что бы вы делали без тех, кому приходится выполнять грязную работу?»

– Я запоминал вашу речь, мой фюрер, – четко ответил он. – Если вы мне не верите, я могу повторить ее слово в слово.

Гегель и в самом деле мог это сделать, несмотря на то, что не вслушивался в слова Гитлера, а думал о холодном пиве. Память оберштурмбаннфюрера была тренирована не хуже, чем его тело – поджарое, мускулистое тело спортсмена. С юных лет Гегель привык подниматься в пять утра и полтора часа посвящать силовой гимнастике. Он увлекался плаванием и боксом, но был равнодушен к фехтованию и конной езде – единственным видам спорта, которые прусские генералы считали достойными аристократов. Ну и плевать! Он, Гегель, не аристократ, кичащийся голубой кровью – его отец был простым почтальоном, а дед и вовсе крестьянином. Зато он не обязан своей карьерой никому, кроме своего собственного таланта и стремления делать свою работу как можно лучше.

– Я верю вам, Гегель, – Гитлер заметно смягчился. – Но на будущее, господа, имейте в виду, что гораздо проще делать пометки в блокноте. Не зря же мои секретарши положили перед каждым из вас чистый блокнот и отточенный карандаш!