Форсаж - Харрисон Колин - Страница 40

Рик хотел взять все деньги, но тогда у него ничего не останется на черный день. А если украдут, или он их растранжирит? Но ведь он просидел бирюком четыре года, и немножко поразвлечься ему не мешает. Время от времени это нужно делать, иначе ты ничего не понимаешь в жизни. Он разделил пачку купюр пополам, сунул одну половину в карман, а вторую в конверт, который запихал обратно в камин. Кирпич может и не очень плотно будет сидеть, да кто догадается? Он насадил вентиляционную трубу и открыл ведерко с цементным раствором, напоминавшим по плотности овсяную кашу. Мастерком залепил трубу, полностью заделав отверстие. Так будет правильно. Я натворил немало скверных дел, но я никогда никого не убил. Нужно было замазать так, чтобы углекислый газ не смог просочиться. Он не хотел, чтобы тетушка Ева задохнулась. Цементный раствор засохнет через день, ничего не будет заметно. Хорошо бы еще самому превратиться в невидимку.

Закончив свои труды, взял ведерко и уже поднимался по лестнице, ведущей из подвала, когда услышал надсадный детский плач этажом выше.

– О, птенчик-пчелка, иду уже, – послышался заспанный женский голос. Рик застыл на ступеньках. Тетушке Еве семьдесят с чем-то лет. Грудной ребенок. Значит, в доме живут молодые люди, один из которых – мужчина. Наверняка он заметит свежий цемент на камине, когда станет менять фильтры. И заинтересуется тем, что там внутри.

Ребенок опять начал плакать. Забрать остальные деньги. Рик спустился вниз по лестнице, пролез за каминную топку и дернул за вентиль. Труба не поддалась – слишком хорошо взялся раствор. Он в остервенении ударил по трубе рукою, потом еще раз. Понятное дело, грохот прогремел по всему дому барабанным боем. Наконец вентиль обвис до пола. Рик запустил руку внутрь камина, вытащил кирпич, швырнул его за спину, достал конверт и сунул его в пустой карман.

Тут он услышал шаги. Понесся к лестнице и в несколько прыжков достиг раскрытой двери, ведущей в коридор на первом этаже.

– Эй, там, внизу, у меня ружье! Кричавший мужик стоял этажом выше. Если этот парень захочет, подумал Рик, он может запросто прострелить мне голову, когда я буду открывать входную дверь.

Послышались шаги. Мужик стал спускаться с лестницы.

– Где тетя Ева? – заорал Рик. – Она моя тетка!

– Ты кто такой? А ну давай выкладывай.

– Это Сэл? – проорал Рик. – Смотри, на хрен, не пристрели меня, Сэл!

Наверху плакал ребенок.

– Давай выходи!

– Сэл?

– Сэл в Нью-Джерси живет. А ты кто?

– Я член семьи.

– Хрен ты, а не член семьи. Выходи!

Рик все еще держал ведерко с каминным цементом. Размахнувшись, он шваркнул его вдоль коридора – посмотреть, что из этого выйдет. Прогремел выстрел, раздробивший штукатурку и расщепивший дверную раму. Женщина и ребенок завопили.

«А парень нервный», – подумал Рик.

– Ты что, совсем одурел?

– Давай выходи, ублюдок! Бэт, давай звони в полицию.

– Да это Рик!

– Рик? Какой такой Рик?

– Рик Бокка, племянник тети Евы. Скажи Бэт, что это ее двоюродный брат, Рик Бокка.

– Бэт, этот тип говорит, что его зовут Рик Бокка!

Он услышал как она проговорила что-то в ответ. Затем послышались шаги.

– Рик? – раздался голос Бэт. – Это ты?

– Бэт, я это, – скажи своему мужу, чтобы не стрелял!

– Он не будет.

– Выходи, хрен собачий!

– Я сейчас… – начала она.

– Нет, не спускайся к нему, пусть сам выходит!

– Ты стрелять не будешь?

– Выходи, тебе говорят.

Рик высунул руку из-за двери и помахал ею. Выстрела не последовало.

– Выходи, черт побери!

Рик сделал шаг в коридор. Маленький лысый мужчина в футболке и нечистом нижнем белье держал в руках двустволку. За ним, в короткой ночной сорочке, стояла Бэт.

– Рики? – вскрикнула она, все еще напуганная. – Это ты?

– Это я.

– Как ты переменился. Борода, и вообще.

– Это я, Бэт.

– А что ты там внизу делаешь?

– Мне просто нужно было кое-что взять, Бэт, то, что я тут раньше оставил.

– А что ж ты не позвонил? – И она заплакала, вконец расстроенная. – Подумай, это же безумие, ты всех перебудил, напугал нас и…

– Я думал, тетя Ева все еще здесь.

– Она в доме для престарелых, вот уж три месяца.

– О-о, – он все еще не решался сделать следующий шаг.

– Это Ронни.

– Привет, Ронни. Ты ружье-то опусти, хорошо?

Но Ронни, мелкий мужичонка, был в той редкой ситуации, когда он имел возможность угрожать мужчине куда более мощному. И явно наслаждался этим.

– Что ты хотел забрать?

– То, что я тут оставил, Ронни. То, что принадлежит мне.

– Что?

– Послушай, – начал Рик, делая шаг, руки подняты вверх. – Тетя Ева мне разрешила оставить тут кое-что и дала мне запасной ключ. Вот он. – Он показал ключ.

– Ходили слухи, что ты рыбу ловишь на Лонг-Айленде.

– Все так, Бэт, но мне тут нужно было кое-что забрать, вот я и вернулся.

Он посмотрел ей в глаза.

– Да, я там был, и я…

– Давай признавайся, ублюдок, зачем ты приперся! – проговорил Ронни, наставляя на него ружье.

– Эй, Ронни, обожди. Я понимаю, что тебе неприятно, но встань на мое место. Я просто не хотел беспокоить тетю Еву.

– Что ты здесь запрятал?

– Ты ни за что не поверишь…

– А я попробую.

– Ронни, бога ради, убери свое ружье, – сказала Бэт.

– Нет. Пусть скажет. Он ведь не зря сюда вернулся, Бэт, а если вернулся, значит, есть причина.

– Хорошо, Ронни. Ты, наверно, знаешь, что здесь есть камин, а в камине труба вентиляции, так? – начал он объяснение, толком не зная, что скажет дальше. – Я, бывало, помогал тете Еве по дому и однажды, пару лет назад, спрятал в камине большой железный ящик для инструментов, оставив довольно пространства, чтобы дым свободно выходил.

В такой ящик можно уложить сотни тысяч долларов.

– Где ты его запрятал?

– Слушай, я его не успел достать, он все еще…

– Что там внутри?

Рик медлил с ответом, прислушиваясь к реву младенца наверху. Он подыскивал подходящие слова.

– Там мои деньги. Все мои деньги. Тетя Ева…

– Подойди и отступи назад, – приказал Ронни жене.

– Ой, что же это, – запричитала та, – что ты удумал? Не тронь его!

– Марш наверх, сука!

– Ронни, обожди…

– А ты давай, на хрен, проваливай, да поживее, – распорядился Ронни. Держа в одной руке ружье, другой он приоткрыл входную дверь. – Пошел! Убирайся!

– Погоди, так нельзя, – сказал Рик. – Мне эти деньги позарез нужны, я…

– Это ведь его деньги, – начала Бэт.

– Заткнись! – завопил Ронни. – Подымайся наверх. – Он повел ружьем. – Убирайся. Вон из этого дома – быстро!

Рик оглянулся на подвальную лестницу.

– Я тебе серьезно говорю! Пошел вон!

– Так ты мне хоть что-то отдай, хоть часть.

– Я тебе ни черта не обязан отдавать!

– Ну, хоть шестьдесят или семьдесят тысяч. Остальное можешь забрать себе.

– Нет!

– Это мои деньги!

– Это мой дом!

– Дом, собственно, принадлежит мне, – вставила Бэт.

– Заткнись, я сказал, заткнись!

– Пусть возьмет сорок тысяч, – продолжала Бэт. – Ведь это его деньги, Ронни.

Ронни не реагировал. Он двинулся на Рика по узкому коридору, целясь ему в голову.

– Ложись. На живот. Рик встал на колени.

– Я сказал, на живот.

Он лег лицом в отбитую краску и штукатурку. Самое время, чтобы задуматься, не правда ли. Пока Ронни будет ломать камин, его только и видели – положит толстую пачку купюр в бардачок и понесется по «Бруклин-Квинс Экспресс-вэй».

– Ползи. Ползи к двери.

Он извивался, как червяк, на полу, покрытом имитирующим газонную траву пластиком. Дядя Майк настелил его лет тридцать назад. Таким сложным образом Рик дополз до двери. Он взглянул на окаменевшую Бэт. Выглядела она ужасно, даже с учетом того, что было полседьмого утра.

– Бэт…

Она покачала головой, в глазах страх.