Ночь у Насмешливой Вдовы - Карр Джон Диксон - Страница 11

— Приходите пораньше, — отрывисто добавил полковник, — и мы побеседуем всласть. Особенно приятно поговорить с парнем из военного министерства — о, я знаю, кто вы такой! — но не с таким скрытным, как большинство из них. До скорого!

И, швырнув красные фланелевые кальсоны Г.М. преподобному Джеймсу, который суетливо запихивал вещи обратно в чемодан, полковник усталой походкой направился домой. Через секунду викарий щелкнул замками и выпрямился. Его красивое лицо дышало решимостью. Но певучий голос прерывался от сбитого после бега дыхания.

— Полковник Бейли!

— Что? — откликнулся полковник с пригорка, поворачиваясь к преподобному Джеймсу.

— Вы не возражаете, — мягко спросил викарий, — если сегодня вечером я тоже зайду к вам по… одному церковному делу? Вы — единственный член приходской управы, с которым я намерен посоветоваться.

— Бросьте, — досадливо отмахнулся полковник Бейли. — Дело может подождать!

— Боюсь, что нет, сэр, — по-прежнему задыхаясь, возразил преподобный Джеймс. — Речь пойдет об анонимных письмах. Я недавно получил одно такое.

Полковник Бейли задумался.

— Ну ладно… — бросил он на ходу, поворачивая к воротам парка.

Атмосфера и настроение оставшихся резко переменились. Все вдруг почувствовали, что на лугу поднимается туман, а высокая, слегка накренившаяся фигура Насмешливой Вдовы находится не так уж и далеко.

Джоан не двигалась с места, стиснув руки; в ее голубых глазах застыло замешательство. Стелла Лейси, делавшая вид, будто все произошедшее ее не касается, устремила взгляд в пространство. Сэр Генри Мерривейл, который следил за всеми, уголком глаза заметил, что к ним, скатившись с обрыва, приближается кто-то новый.

Хорошо, что темпераментный Г.М. не заметил его раньше — Гордон Уэст наблюдал за гонкой из-за пня, упав на колени и опустив голову, чтобы подавить смех. Но сейчас от веселости не осталось и следа.

Жилистый и худой тридцатипятилетний Гордон Уэст был по-прежнему в старом свитере и выцветших фланелевых брюках. Рот и подбородок его с первого взгляда казались безвольными, но над ними светились живые карие глаза. Морщинки вокруг глаз все еще не разгладились после смеха; однако рот его презрительно кривился.

— Наверное, — заметил Г.М., обращаясь к викарию, — вы первый из всех заговорили об этих анонимных письмах. Так сказать, взбаламутили сонное болото, как гремучая змея. В чем дело?

В разговор вмешалась Стелла Лейси.

— Джоан, дорогая, — сказала она, едва заметно улыбаясь Г.М., дабы смягчить ядовитые слова, — по-моему, нам не следует слишком откровенничать с этим джентльменом. Его зовут Мерривейл, сэр Генри Мерривейл. — Гордон Уэст насторожился. Стелла Лейси возвысила голос. — Сэр Генри нашел убийцу в деле о пяти коробках, — прокричала она, — хотя никто не догадывался, кто им был. Он всегда помогает полиции!

— Ну и что? — возразила Джоан, хотя руки ее дрогнули. — Сегодня я сама… — Она осеклась. — Что за новые анонимные письма и зачем мистеру Хантеру советоваться с дядей?

Преподобный Джеймс стиснул зубы.

— Затем, — пояснил он, — что меня обвиняют… — Голос его дрогнул, — в незаконной связи с вами. Откровенно говоря, я хотел заручиться вашим согласием и согласием вашего дядюшки на то, чтобы завтра в церкви упомянуть ваше имя.

— В церкви? — вскричала Джоан.

Гордон Уэст подошел к Джоан. Он заговорил негромко и сипло:

— Вы сами придумали вставить письмо в проповедь? — Голос его звучал сдавленно.

— Да, точнее, прочесть его вслух.

Уэст медленно провел ладонью по щеке и подбородку; ему не мешало бы побриться. Для человека его роста ладонь была крупноватой.

— Письмо сейчас при вас? — спросил Уэст. — Можно мы с Джоан его прочитаем?

Далее случилась любопытная вещь. В магазине Данверса преподобный Джеймс порылся во внутреннем кармане и объявил, что, наверное, забыл письмо дома. Сейчас же, словно что-то вспомнив, он полез в боковой карман серого твидового пиджака и достал оттуда сложенный вдвое лист почтовой бумаги. На лице Г.М. не дрогнул ни один мускул.

— Можно, — разрешил преподобный Джеймс, но, взглянув Уэсту в лицо, замялся. — Простая формальность… — Он неуверенно рассмеялся. — Вы, конечно, вернете мне письмо? Обещаете?

— Хантер, — медленно сказал Уэст, — вы мне не понравились сразу, как приехали к нам. Сейчас вы нравитесь мне еще меньше. Но я буду с вами честен.

Преподобный Джеймс молча протянул письмо Джоан. Затем, заметно дрожа, он повернулся к Г.М., словно ища поддержки.

— Разумеется, мы все понимаем… — чересчур громко начал викарий.

Но Г.М. его не слушал.

На западе, за Главной улицей, на фоне кроваво-красного закатного неба чернела церковная колокольня. На лугу уже сгустились розоватые сумерки, из которых, хитро склонившись вперед, выступала Насмешливая Вдова. Г.М., сдвинув панаму на затылок, запрокинул голову и оглядывал каменное изваяние.

— Вот какой вопрос, сынок, — проворчал он, — можно влезть на ту фигуру?

— Влезть? — Викарий недоуменно сдвинул брови. — Ах, забраться на нее! Знаете, местные жители… довольно суеверны и вряд ли одобрят такое поведение. Да я бы и сам туда не полез. Издали она выглядит крепкой, но, возможно, треснула посередине и может обрушиться. — Преподобный Джеймс вернулся к главной теме. — Разумеется, мы все понимаем, — громче повторил он, — что инсинуации анонима просто нелепы! Если на то пошло, я даже не видел мисс Бейли с тех пор, как… со времени теннисного матча! По-моему, он состоялся в июле.

Г.М. развернулся на каблуках.

— Вот как? — негромко спросил он. — А почему вы ее избегаете?

— Из-избегаю? Я в-вас не понимаю…

— Очень трудно не встречаться с кем-то в такой крошечной деревушке, как ваша. Месяца за два вы невольно столкнетесь со всеми местными жителями на улице, в бакалейной лавке или где угодно.

Преподобный Джеймс оглянулся через плечо; сначала он посмотрел на бедную миссис Лейси, пришедшую в полное замешательство, затем на Джоан и Уэста. Страсти кипели на тихом лугу с такой силой, что хроникеру трудно было бы описать чувства, нелогичные поступки и жесты каждого из присутствовавших.

Гордон Уэст шагнул вперед и вручил викарию сложенный листок.

— Зачем вам нужно читать письмо вслух? — по-прежнему сипло спросил писатель. — Разве оно само по себе недостаточно жестоко?

— Я не хочу его читать. Ненавижу жестокость. Но я обязан исполнить свой долг.

— С чего вы взяли, что прочесть вслух письмо — ваш долг? Зачем читать его?!

— Затем, что я обязан убедить своих добрых прихожан в том, что и я тоже причастен ко всему, что здесь происходит. Я тоже жертва, хоть я и ни в чем не повинен. В противном случае они меня не послушают.

— Что вы скажете, Джоан? — осведомился Уэст.

Как ни странно, Джоан казалась спокойной, хотя щеки у нее слегка порозовели.

— Нет, — прошептала она. — Какой ужас! Но все же…

— Заметили, мистер Уэст? Мисс Бейли сама говорит «но все же…».

Все заметно нервничали. Стелла Лейси отвернулась.

— Тогда я вас предупреждаю, — заявил Уэст. — Если прочтете письмо, я в буквальном смысле слова сверну вам шею.

Теперь настала пора вспомнить, что преподобный Джеймс три года прослужил в лондонском ист-эндском приходе, где снискал уважение прихожан благодаря умению отправлять в нокаут самых непокорных.

— Не нужно ссориться, старина! — На губах викария играла улыбка человека, уверенного в своих силах боксера-любителя. Кроме того, Уэст был почти на полголовы ниже его.

— Да, не нужно, — согласился Уэст, также уверенный в своих навыках — он занимался дзюдо. — Скажу мягче. Если вы прочтете письмо завтра, то не сможете читать проповеди три недели… — Тут Уэст не выдержал: — Поняли, свинья вы этакая?!

Все молчали. Секунды показались нескончаемыми. Уэст смотрел на викария в упор, словно вызывая его на поединок. На лице преподобного Джеймса застыло несчастное и вместе с тем сочувственное выражение; он опустил голову.