Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Черное воскресенье - Харрис Томас - Страница 33


33
Изменить размер шрифта:

— Откуда?

— Моя фотография имеется в отделе регистрации иностранцев, проживающих в Америке, — сказала Далиа. — Правда, на ней я неплохо замаскирована. А вот в картотеке бейрутского Американского университета...

— Личные карточки студентов? Да брось ты, до этого им никогда не допереть...

— Они уже давно до этого доперли, Майкл. Моссадовцам известно, что нас часто вербуют в ливанских и кипрских университетах, поэтому они не раз выкрадывали оттуда документы. Иногда чья-нибудь фотография оказывалась у них раньше, чем человек был вовлечен в партизанское движение. Словом, они непременно будут там искать.

— В случае раскрытия личности Далии полиция повсюду разошлет ее фотографии, — прибавил Фазиль. — А ведь когда наступит срок нанесения удара, на каждом углу будет торчать по агенту спецслужб. Если, конечно, президент об этом позаботится.

— Позаботится, позаботится, можешь не сомневаться.

— Ну вот, — продолжал Фазиль. — Секретные агенты наводнят аэропорты, и у них на руках будут фото Далии и, видимо, мои. А возможно, и ваше словесное описание. И все благодаря тому, что мы упустим Кабакова.

— Но я не собираюсь рисковать ни тобой, ни Далией! — выпалил Лэндер. — Вас могут схватить, а мне самому идти в госпиталь, по-моему, глупо.

— В этом нет необходимости, — заметила Далиа. — Для чего придуманы мины с дистанционными взрывателями? Как раз такой-то мы и собираемся воспользоваться.

Она лгала.

* * *

Рэйчел пришлось предъявлять удостоверение дважды, когда она проходила через контрольно-пропускные пункты в госпитале Лонг-Айлендского колледжа. Наконец она в сопровождении Мошевского оказалась на нужном этаже.

Майор проснулся, услышав, как открылась дверь. Рэйчел пересекла сумрак палаты и, положив ладонь на лоб Кабакова, почувствовала щекочущие движения его ресниц.

— Это я, Дэвид, — сказала она.

Часов через шесть в госпиталь вновь заявился Корли. Близилось обычное время допуска посетителей, к обеспокоенные родственники с цветами в руках ворчали, читал вывешенное на дверях объявление об отмене на сегодня всех посещений. Мошевский караулил на кушетке возле палаты Кабакова, жуя гамбургер. Рядом с ним пристроилась девочка в кресле-каталке, одетая в пижаму, и тоже уплетала «Биг Мак».

— Спит? — осведомился Корли.

— Ванну принимает, — с набитым ртом ответил Мошевский.

— С добрым утром, — сказала девочка.

— С добрым утром. И когда закончит?

— Да сразу, как только сиделка отскребет щеткой всю грязь, — засмеялась девочка. — Это так щекотно! Вас когда-нибудь мыла сиделка?

— Не случалось. Мошевский, поторопите их, я должен...

— Не желаете ли кусочек гамбургера? — спросила девочка. — Это мы с мистером Мошевским посылали за едой. А то здесь все такое противное. А мистер Мошевский не дал мистеру Кабакову гамбургера, и поэтому мистер Кабаков сказал ему много разных плохих слов.

— Понятно. — Корли кивнул, кусая ноготь большого пальца.

— А я тоже обожглась, как мистер Кабаков!

— Очень жаль. Надо быть внимательнее.

Девочка потянулась рукой к кульку на коленях Мошевского, вынула горстку жареного картофеля и захрустела им. Корли нетерпеливо приоткрыл дверь палаты, просунул голову внутрь, что-то коротко сказал сиделке, потом снова затворил дверь, бормоча:

— Посмотрим, как она мигом...

— Я хотела приготовить обед и опрокинула на себя кастрюлю горячей воды, — гордо объявила девочка.

— Прошу прощенья?..

— Я говорю, стряпала и обожглась кипятком.

— О, я тебе очень сочувствую.

— Я рассказала об этом мистеру Кабакову, и знаете, оказалось, что с ним приключилась та же история. А я сказала ему, что больше всего несчастных случаев происходит на кухне.

— Мистер Кабаков? Ты с ним говорила?

— Ну, конечно. Мы смотрели из его окна на улицу, как там играли в софтбол. Оттуда видно площадку, которая перед школой, там ребята играют каждое утро. А из моего окна видны одни кирпичи, там такая стена, близко-близко. Еще он знает столько смешных вещей, хотите я вам какую-нибудь из них расскажу?

— Благодарю, не стоит. Он сам мне уже рассказывал.

— А у меня тоже есть такой тент над кроватью, как у мистера Кабакова, и я...

Дверь распахнулась, и в коридор вышла сиделка с мокрым полотенцем в руках.

— Милости прошу.

— Спасибо, — сказала девочка.

— Погоди-ка, Дотти, — пробасил Мошевский. — Останься пока со мной. Мы ведь еще не расправились с этими чипсами.

— Это не чипсы, а французская картошка, — поправила его Дотти.

Кабаков сидел в постели, привалившись к подушкам.

— С легким паром. Ну-с, наконец-то можно вернуться к нашим баранам. Мы получили ордер и произвели обыск на «Летиции». Яхту видели три члена экипажа, но никто из них якобы не запомнил ее номера. Мы соскоблили немного краски с того места, где она царапнула борт сухогруза. Уже отправили на анализ.

Кабаков сделал нетерпеливый жест, пытаясь вставить что-то свое, но Корли, не обращая на него внимания, продолжал:

— Наши специалисты беседовали с оператором, который сидел той ночью за пультом радиолокатора и пришли к выводу, что корпус яхты деревянный. Кроме того, мы знаем, что она весьма быстроходна. Судя по описанию звука мотора, можно предположить, что на ней установлены двигатели с турбонаддувом. Короче, типичная посудина контрабандистов. Рано или поздно мы ее найдем. Ведь на какой-то верфи ее строили, причем неплохо, и где-то она стоит на приколе.

— А что нового об американце?

— Ничего. В этой стране, смею заметить, полным-полно американцев. Сейчас работаем с командой сухогруза, пытаемся составить словесный портрет человека, который был на «Летиции», а потом смылся на яхте. Но дело продвигается туго. Матросы не знают стандартов, принятых в полиции для описания внешности, от них трудно добиться вразумительного ответа. «Глаза, говорят, как свинячья задница». Черт их разберет, что они имеют в виду. Я пришлю вам окончательный протокол, а вы попробуете вспомнить все о той женщине в Бейруте. Лаборатория колдует над статуэткой.

Кабаков кивнул.

— Так, теперь дальше. Я заказал санитарную машину на одиннадцать. В одиннадцать тридцать тронемся на военно-морскую авиабазу в Ла-Гардиа...

— Мистер Корли, мне бы хотелось поговорить с вами. Могу предложить другой вариант, — с порога обратилась к нему Рэйчел. Она была облачена в крахмально шуршащий, идеально чистый халат и держала в руках рентгеновские снимки и медицинскую карту Кабакова.

Корли досадливо поморщился. Кабаков опередил его возражения.

— Я давно уже мог бы находиться в израильском консульстве, — веско сказал он. — Там вы не добрались бы до меня так легко. Но ведь мы оба стремимся к сотрудничеству, так что давайте-ка, Корли, послушаем, что предлагает доктор Боумен.

Через полчаса Корли отправился к директору госпиталя. Тот вызвал к себе чиновника, отвечавшего за информацию для родственников пациентов и связи с внешним миром. Чиновник собирался пораньше улизнуть с работы перед уик-эндом, но ему пришлось задержаться, чтобы составить меморандум для радио и газет, отдать его дежурному у телефона и сделать запись в журнале состояния больных.

Около полудня позвонили с телевидения, запрашивая для шестичасового выпуска новостей сведения о жертвах и пострадавших в несчастных случаях. Дежурный, сверившись с меморандумом, сообщил телевизионщикам, что мистер Кэбов переведен в госпиталь Брук-Арми. Однако день оказался насыщен более интересными событиями, и эту информацию не пустили в эфир.

Всегда дотошная «Нью-Йорк Таймс»все-таки напечатала краткое сообщение о новом местонахождении раненого мистера Кэбова. Звонок из газеты оказался последним, и чуть позже меморандум отправился в мусорную корзину. Но вечерний выпуск «Таймс» поступил в продажу только в пол-одиннадцатого, когда было слишком поздно: Далиа уже находилась в пути.

Глава 12

Прогрохотав по мосту через Ист-Ривер, экспресс остановился у платформы Бороу-Холл, расположенной неподалеку от госпиталя Лонг-Айлендского колледжа. С поезда сошли одиннадцать ночных сиделок, заступающих на смену в полдвенадцатого, и поднялись по лестнице на улицу. Здесь их стало на одну больше. Оглядываясь по сторонам, они неплотной гурьбой двинулись по темному Бруклину. На улице было безлюдно, если не считать какого-то пьянчужки, маячившего в отдалении. Медсестры при его приближении уже за 25 ярдов до него стали крепче прижимать сумочки под мышками. Пьяница остановился и осоловело наблюдал за странной процессией, пока вся она не миновала его, оставив в воздухе шлейф ароматов мяты и всевозможных шампуней, которые, впрочем, оный господин был не в состоянии оценить, поскольку сам благоухал гораздо интенсивнее.