Мертвы, пока светло - Харрис Шарлин - Страница 45

— Подкрасила волосы, Сьюки?

Я покачала головой. Под белоснежным фартуком Лафайет являл собой цветовую феерию: верх цвета фуксии в тонкую полоску, темно-пурпурные джинсы, сандалии из красных ремешков, малиновые тени для век.

— Они явно стали светлее, — скептически сказал он, приподнимая выщипанную бровь.

— Долго пробыла на солнце, — уверила его я. Дон никогда не оставалась с Лафайетом наедине, то ли из-за того, что он был черным, то ли из-за того, что он был голубым. Не знаю, может по обеим этим причинам. Арлена и Чарлси мирились с наличием повара, но никогда не были с ним слишком дружелюбны. А мне Лафайет был симпатичен, вероятно, из-за того, что свою нелегкую жизнь он вел с огоньком и изяществом.

Я посмотрела на доску. Все лаймы были нарезаны, а все лимоны — поделены на четвертинки. Моя рука сжимала нож и была мокрой от сока. Я сделала это, сама не заметив, секунд за тридцать. Я закрыла глаза. Господи Боже!

Когда я их открыла, Лафайет переводил взгляд с моих рук на лицо.

— Скажи-ка мне, что я ничего не видел, девочка, — попросил он.

— Ничего! — заявила я. И сама удивилась, насколько спокойным и ровным был мой голос. — Прости, надо это убрать. — Я убрала фрукты в отдельные емкости и поставила их в холодильник за стойкой бара, где Сэм хранил пиво. Когда я закрыла дверь, Сэм оказался внутри, стоял со скрещенными на груди руками. Он не выглядел особо счастливым.

— С тобой все в порядке? — спросил он. Его яркие голубые глаза осмотрели меня с ног до головы. — Ты что-то сделала с волосами? — неуверенно спросил он.

Я рассмеялась, ощутив, как моя защита встала на место, но на сей раз это не было болезненно.

— Побыла на солнышке, — ответила я.

— А что с рукой?

Я посмотрела на предплечье. Укус был замотан бинтом.

— Собака цапнула.

— Случайно?

— Конечно.

Я посмотрела на Сэма, и мне показалось, что его густые вьющиеся светло-золотистые волосы насыщены энергией. Я могла различить биение его сердца, ощутить его нерешительность и желание. Мое тело среагировало моментально. Я сосредоточилась на его тонких губах, и мои легкие наполнил аромат его одеколона. Он приблизился на пару дюймов. Я чувствовала, как воздух входит и выходит из его легких. И знала, как твердеет его член.

И тут в переднюю дверь вошла Чарлси Тутен и захлопнула ее за собой. Мы отскочили друг от друга. «Спасибо тебе, Господи! Или спасибо тебе, Чарлси!» — подумала я. Полненькая, молчаливая, добродушная и работящая, Чарлси была идеальным работником. Ее муж, Ральф, стал ее другом еще во время учебы, он работал на фабрике, перерабатывающей куриное мясо. У них было две дочери — одна заканчивала школу, другая уже была замужем. Чарлси нравилась работать в баре, общаться с людьми, и у нее было потрясающее умение общаться с пьяными, ей удавалось без шума выставлять их за дверь.

— Привет обоим! — бодро воскликнула она. Ее темно-коричневые волосы (Л'Ореаль, как говаривал Лафайет) были стянуты назад и свисали с головы каскадом локонов. Ее блузка была безупречной, а карманы шортов оттопыривались из-за того, что были набиты слишком плотно. На ней были простые черные чулки и кеды, а накладные ногти были цвета бургундского вина.

— Моя девочка беременна! Так что называйте меня бабулей! — сказала она, и я поняла, что Чарлси счастлива. Я обняла ее, как и ожидалось, а Сэм потрепал по плечу. Мы оба были рады ее видеть.

— И когда ждать ребенка? — спросила я, и Чарлси начала рассказывать. Так что следующие пять минут мне не пришлось ничего говорить. Затем появилась Арлена, на шею которой почему-то был нанесен тональный крем, и она выслушала все еще раз. Наши с Сэмом взгляды в какой-то момент встретились, и спустя мгновение мы одновременно отвели глаза.

Потом настало обеденное время, мы начали обслуживать толпу посетителей, и инцидент был исчерпан.

Большинство не выпивало во время обеда, разве что пиво или бокал вина. Многие заказывали охлажденный чай или воду. Обеденная толпа состояла из тех, кто оказался поблизости в этот час, из завсегдатаев, для которых это было естественно, и из алкоголиков, для которых обеденный залп был уже третьим или четвертым за день. Начав принимать заказы, я вспомнила о просьбе брата.

Я прислушивалась весь день, и это было утомительно. Никогда раньше я не слушала весь день, никогда не снимала защиту на такое долгое время. Может, мне это больше не было так болезненно, а может, я стала более безразлична к тому, что слышала. Шериф Бад Диаборн сидел за столиком вместе с другом моей бабушки Стерлингом Норрисом. Мистер Норрис потрепал меня по плечу, для чего ему пришлось встать, и я поняла, что вижу его впервые с момента похорон бабушки.

— Как твои дела, Сьюки? — спросил он сочувственно. Сам он выглядел неважно.

— Хорошо, мистер Норрис. А как у вас?

— Я старик, Сьюки, — сказал он с неуверенной улыбкой. И даже не подождал, пока я опровергну это заявление. — Эти убийства измучили меня. Здесь, в Бон Темпс, не было убийств с тех пор, как Даррэл Мэйхью застрелил Сью Мэйхью. Но в этом не было никакой тайны.

— Это было… Когда? Лет шесть назад? — спросила я у шерифа, просто чтобы продолжить беседу и остаться у столика. Мистеру Норрису было грустно смотреть на меня, поскольку он думал, что моего брата должны арестовать за убийство Маудет Пикенс, что, по мнению майора, означало, что он был и убийцей бабушки. Я нагнула голову, чтобы спрятать глаза.

— Наверное, так. Дай-ка припомнить. Да, мы были одеты для танцевального вечера у Джейн-Анны, так что… пожалуй, ты права, Сьюки, шесть лет назад, — шериф одобрительно кивнул мне. — Джейсон заходил сегодня? — между делом спросил он, словно эта мысль только что пришла ему в голову.

— Нет, я его не видела, — ответила я. Шериф заказал охлажденный чай и гамбургер. Он размышлял о том, как застукал Джейсона с Джейн-Анной, когда они как ненормальные сотрясали кровать в грузовике Джейсона.

О, Господи! Он думал, что Джейн-Анне повезло, что ее не задушили. А потом перешел к мысли, которая быстро меня отрезвила: шериф Диаборн думал, что в любом случае эти девицы — лишь самое дно общества.

Я отчетливо могла прочесть его мысли, все их нюансы: «Неквалифицированная работа, отсутствие образования, связи с вампирами… дно».

Боль и гнев — эти слова даже приблизительно не описывают мое состояние в эти минуты.

Автоматически я переходила от столика к столику, разнося напитки и сэндвичи, убирая использованную посуду, работая, как и обычно, нацепив во все лицо жуткую улыбку. Я поговорила с двумя десятками людей, которых знала, и мысли большинства из них были настолько же невинны, насколько долог день. Многие думали о работе, о делах, которые предстоят им дома, кто-то — о проблемах, которые надо решить, вроде вызова механика к посудомоечной машине или уборки дома перед воскресной вечеринкой.

Арлена чувствовала облегчение из-за того, что у нее наконец начались месячные.

Чарлси была погружена в розовое сияние, и думала только о своем будущем внучке. Она искренне молилась о легкой беременности и благополучном разрешении для своей дочери.

Лафайет думал, что работать со мной становится жутковато.

Полицейский Кевин Приор размышлял, чем может быть занята его напарница, Кения, в выходной. Сам он помогал матери разбирать сарай с инструментами, ненавидя это занятие всей душой.

Я выслушала массу комментариев, как произнесенных, так и невысказанных, по поводу своих волос, цвета лица и повязки на руке. Я стала более желанной для многих мужчин и для одной женщины. Иные из парней, принимавшие участие в сожжении вампиров, считали, что теперь у них со мной нет ни единого шанса, поскольку я с симпатией отношусь к вампирам, и сожалели о своем необдуманном поступке. Про себя я их отметила. Я не собиралась забывать, что они могли убить и моего Билла, пусть даже в этот момент остальное сообщество вампиров занимало весьма низкую позицию в моем списке ценностей.

Энди Бельфлер обедал со своей сестрой, Порцией, как они всегда делали хотя бы раз в неделю. Порцтия являла женскую версию Энди: средний рост, угловатое строение, тяжелые челюсти и рот. Сходство между братом и сестрой было скорее на пользу Энди, чем Порции. Как мне было известно, она была весьма хорошим юристом. Можно было бы предложить ее Джейсону в качестве адвоката, не будь она женщиной… и тут я заботилась скорее о благополучии Порции, чем Джейсона.