Помпеи - Харрис Роберт - Страница 44

Он свернул папирус. Должно быть, эти документы были украдены из убогой комнатушки над пивной. Интересно, почему Экзомний рисковал, держа столь опасные документы под рукой? Видимо, именно ради опасности, которую они заключали в себе. Они давали прежнему акварию власть над Амплиатом. «Даже не мечтай избавиться от меня, или заставить меня замолчать, или отстранить меня от дел, или грозить мне разоблачением — ибо если ты погубишь меня, я утяну тебя за собой».

— А эти два? — спросила Корелия.

Последние два свитка настолько отличались от остальных, что можно было подумать, будто они вовсе не связаны между собою. Во-первых, они были куда новее, и цифр в них не было. Первый свиток был написан по-гречески.

«Вершина почти совершенно ровная и полностью бесплодная. Почва на вид напоминает золу, и повсюду виднеются пещероподобные каменные ямы, изглоданные огнем. Складывается впечатление, что некогда этот район был охвачен пламенем, и огонь горел в кратерах, но впоследствии угас, лишившись топлива. Несомненно, именно в этом кроется причина плодородия окружающих земель — скажем, как в Цетане: говорят, что вокруг нее почва насыщена пеплом, выброшенным Этной, и потому там так хорошо растет виноград. Обогащенные почвы одновременно содержат вещества, которые горят, и вещества, которые способствуют плодородию. Если они перегружены обогащающими веществами, то способны вспыхнуть, как это бывает со всеми веществами, содержащими в себе серу; но когда сера выделится и огонь погаснет, почва начинает походить на пепел. Тогда она подходит для сельского хозяйства».

Аттилий перечитал этот папирус дважды, поднеся его поближе к факелу, прежде чем убедился, что понял, о чем тут идет речь. Потом он передал свиток Корелии. Вершина? Вершина чего? Возможно, Везувия — других вершин в окрестностях не имелось. Но неужели Экзомний — ленивый, стареющий, сильно пьющий, любящий шлюх Экзомний — не просто нашел в себе силы в такую засуху подняться на Везувий, но еще и записал свои впечатления по-гречески? Что-то не верится. Да и стиль... «Пещеро-подобные ямы, изглоданные огнем... плодородие окружающих земель...» Акварии так не разговаривают. Очень уж это... литературно. Вряд ли Экзомний стал бы изъясняться подобным образом — и вряд ли он владел эллинским лучше, чем Аттилий. Должно быть, он откуда-то переписал этот отрывок. Или кто-то переписал это для него. Например, писец из общественной библиотеки на форуме.

Последний папирус был подлиннее, и написан он был на латыни. Но содержание его было не менее странным:

«Луцилий, милый мой друг, до меня только что дошла весть о том, что Помпеи, славнейший город Кампаньи, дотла разрушен землетрясением, потревожившим также близлежащие области. Кроме того, часть Геркуланума также лежит в руинах, и даже те здания, которые остались стоять, покрыты трещинами и непрочны. В Неаполе также разрушено много частных домов. К этим бедствиям добавились и другие: говорят, что отары в сотни овец передохли, статуи потрескались, а некоторые люди сошли с ума и бродили, не в состоянии позаботиться о себе. Я слыхал, что особенно много овец передохло в окрестностях Помпей. Только не думай, что они подохли от испуга. Говорят, что мор зачастую начинается после сильных землетрясений, и в этом нет ничего удивительного. В земных глубинах таится множество смертоносных веществ. Уже сама тамошняя атмосфера, затхлая то ли от какого-то изъяна, кроющегося в земле, то ли от неподвижности и вечной тьмы, способна причинить вред тем, кто дышит ею. Я ничуть не удивлен тем, что пострадали именно овцы: овцы — слабые создания, и поскольку они держат головы опущенными, они первыми подвер-гаются влиянию отравленного воздуха. Если подобный воздух будет выделяться в больших количествах, он может повредить и людям; но он, как правило, рассеивается среди чистого воздуха, прежде чем поднимется достаточно высоко, чтобы причинить этот вред».

И снова стиль показался Аттилию слишком цветистым для Экзомния, а почерк — слишком уж профессиональным. Да и кроме того, с чего бы Экзомний стал писать, что до него только что дошла весть о землетрясении, произошедшем семнадцать лет назад? И кто такой этот Луцилий? Корелия придвинулась поближе к Аттилию и заглянула в папирус. Инженер почувствовал аромат ее духов, дыхание девушки коснулось его щеки, а грудь прижалась к его руке.

— Ты уверена, что эти два папируса связаны с остальными? — спросил Аттилий. — Они не могут относиться к чему-то другому?

— Они все лежали в одном ларце. А что они означают?

— А ты не видела человека, который принес ларец твоему отцу?

Корелия покачала головой.

— Нет. Я только слышала его голос. Они говорили о тебе. И то, что они сказали, заставило меня отправиться к тебе. — Она придвинулась еще ближе и понизила голос. — Отец сказал, что он не хочет, чтобы ты вернулся из этой экспедиции живым.

— Да ну? — Аттилий заставил себя рассмеяться. — И что же сказал тот, второй?

— Он сказал, что это несложно устроить. Воцарилась тишина. Аттилий почувствовал прикосновение — холодные пальцы Корелии осторож-но коснулись его свежих порезов и ссадин, — а потом она положила голову ему на грудь. И на миг — впервые за три года — Аттилий позволил себе насладиться ощущением близости женского тела.

Так вот каково это — быть живым. Он уже и забыл.

Через некоторое время Корелия уснула. Аттилий осторожно, чтобы не разбудить девушку, высвободил руку. Он оставил ее спать, а сам вернулся обратно к акведуку.

Ремонтные работы достигли решающей стадии. Рабы уже закончили извлекать из туннеля битый камень и начали спускать туда кирпичи. Аттилий осторожно кивнул Бребиксу и Мусе; они стояли в сторонке и о чем-то разговаривали. При приближении Аттилия они замолчали и посмотрели туда, где осталась лежать Корелия, но инженер не счел нужным удовлетворять их любопытство.

Он был охвачен смятением. В том, что Экзомний оказался продажен, не было ничего удивительного, и с этим акварий смирился. Он предполагал, что исчезновение Экзомния объяснялось именно его бесчестностью. Но остальные документы — запись на греческом и этот отрывок из письма — представляли эту загадку в совершенно ином свете. Похоже было, что Экзомния беспокоило состояние почвы, в которой пролегала Августа — почвы, насыщенной серой, — и произошло это самое меньшее за три недели до того, как акведук оказался перекрыт. Он забеспокоился достаточно сильно, чтобы . добыть подлинные чертежи Августы и обратиться за интересующими сведениями в общественную библиотеку Помпей.

Аттилий обеспокоенно посмотрел вниз, в главный водовод. Ему вспомнилась реплика Коракса, брошенная накануне вечером еще там, в Писцине Мирабилис: «Я вот что тебе скажу: он знал эту воду, как никто иной. Он бы это предвидел», — и свой собственный ответ: «Возможно, он и вправду это предвидел. Потому и бежал». И впервые его посетило предчувствие чего-то ужасного. Аттилий не мог определить сути этого предчувствия, но вокруг происходило слишком много необычного: авария на главном водоводе, подземные толчки, источник, прямо на глазах уходящий в землю, появление серы в воде... Экзомний тоже это чувствовал.

В туннеле замерцали огни факелов.

— Муса!

— Что, акварий?

— А откуда Экзомний родом?

— С Сицилии, акварий.

— Я знаю, что с Сицилии. Откуда именно?

— Откуда-то с запада. Кажется, из Цетаны. — Муса нахмурился. — А что?

Но акварий не ответил. Он смотрел на мрачную громаду Везувия, высящуюся по другую сторону узкой, залитой лунным светом равнины.

ЮПИТЕР

24 августа

ДЕНЬ ИЗВЕРЖЕНИЯ

Ноrа Prima

[06.20]