Сокровища тамплиеров - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 13

Покончив с ужином и книгой, он отодвинул поднос и направился к шкафу в поисках более подробной информации об эпохе Данди. В одной из книг, посвященных истории Шотландии, обнаружилась подробная биография виконта. Поблагодарив в душе Хэмфри, который заранее позаботился об огне в камине, Синклер опустился в любимое кресло и погрузился в чтение.

Книга была старая; изданная в 1937 году, она принадлежала еще отцу. Отметив, что нужно приобрести что-нибудь более позднее, Адам поискал в алфавитном указателе ссылки на тамплиеров и, не обнаружив таковых, обратился к страницам, повествующих о последней битве Данди.

Резкий звонок телефона нарушил тишину кабинета. Ответил Хэмфри, но через мгновение писк селектора вынудил Синклера снять трубку.

— Вас просит мистер Ловэт, сэр, — произнес дворецкий.

— Спасибо, Хэмфри, соединяй.

В трубке раздалось пощелкивание.

— Здравствуй, Перегрин, — сказал Синклер, переворачивая страницу с черно-белым портретом юного рыцаря. — Я как раз собирался звонить тебе. Ты получил бумаги от Ноэля?

— Да, Дональд заезжал утром. Забавная история. Мне даже захотелось написать портрет этого Джона Грэхэма Клаверхауса. Так что там за дело с похищенной печатью?

— Долгая история, — ответил Синклер, — приезжай ко мне, поговорим. Все равно рано или поздно пришлось бы тебя побеспокоить.

— Потрясающе! — воскликнул Перегрин. — Уже час я пытаюсь придумать, чем бы заняться. Как ты относишься к тому, чтобы распить сегодня бутылочку столетнего портвейна? На днях я закончил портрет Дженнет Фрейзер, и сэр Мэтью презентовал мне сей раритет.

— Столетний портвейн? — кашлянув, переспросил Адам. — Может, мне отправить Хэмфри забрать вас обоих? Не случилось бы чего в дороге…

Перегрин довольно рассмеялся.

— Не беспокойся, он надежно упакован. Обещаю, что буду ехать очень медленно. Что-нибудь еще?

— Да, пожалуй, ты можешь захватить кое-что еще, — бросив взгляд на книгу, ответил Синклер. — Посмотри, нет ли в твоих альбомах портрета Данди? У меня есть один, написанный Мельвиллем, когда виконт был двадцатилетним мальчишкой. Очаровательный юноша, но мне бы хотелось посмотреть на него в более зрелом возрасте.

— Полагаю, тебе нужен портрет Гламиса, — протянул художник. — У меня где-то была репродукция. Пойду взгляну, возможно, мне удастся найти что-нибудь еще. Жди меня минут через пятнадцать.

Глава 6

Прошло полчаса, прежде чем приехал Перегрин. Он ввалился в кабинет с огромным альбомом под мышкой, объемистым конвертом из манильского картона в руках и полной радостного предвкушения улыбкой на довольной физиономии. За ним семенил Хэмфри, обнимая темно-зеленую бутыль в соломенной упаковке. Его лицо выражало почтительное благоговение, с которым обычно люди смотрят на мощи святых.

— Ага, вот и ты, наконец, — улыбнулся Адам, поднимаясь навстречу молодому человеку. — Вижу, Хэмфри удостоился чести нести наш портвейн. Думаю, мы обязаны вознаградить старика…

— Безусловно, — рассмеялся Перегрин, сгружая на стол собственную ношу. — Плесни себе, Хэмфри.

— Большое спасибо, сэр, — ответил слуга, и довольная улыбка осветила его обычно невозмутимые черты.

Когда дворецкий удалился за такими необходимыми атрибутами, как штопор и бокалы, Перегрин устроился в кресле напротив Адама и, положив перед собой принесенный альбом, уткнулся в него в поисках отмеченной страницы.

Тридцатилетний художник, худой светловолосый мужчина, сложением и поведением напоминал юношу. Несмотря на возраст, он успел завоевать славу одного из лучших портретистов Шотландии и получал солидные гонорары. Манера одеваться отражала его врожденную страсть сочетать несочетаемое. В данный момент на нем был ирландский свитер из грубой шерсти грязно-серого цвета, надетый поверх кремовой шелковой сорочки, и широкие светло-коричневые брюки. Особую изысканность облику Ловэта придавали светлые, нарочито длинные волосы, волной спадавшие на лоб. Глаза цвета лесного ореха прятались за очками в тонкой позолоченной оправе. Всякий раз, когда Синклер видел Перегрина, взгляд молодого человека лучился радостью и сознанием собственного успеха.

Перегрин обладал даром Видения — способностью фокусировать свой взгляд на сценах далекого прошлого и запечатлевать их на холсте, погрузившись в транс. Такие «погружения» выматывали, хотя он научился контролировать их. Со временем в юноше проявился талант видеть будущее. Картины смерти клиентов, чьи портреты он рисовал, порой доводили его до умопомрачения.

Отчаяние, охватившее художника после одного из таких видений, год назад привело его в кабинет Синклера. Адам научил Ловэта управлять своими способностями, поэтому теперь они проявлялись лишь при необходимости. Время от времени к Перегрину обращались за помощью из Управления полиции, его дар видения минувших событий был просто неоценим.

— Ага, кажется, ты искал именно это, — сказал художник, поворачивая альбом к Синклеру.

Адам положил книгу на колени и кивнул. С портрета семнадцатого столетия на него смотрел виконт, лихой всадник, облаченный в камзол темного бархата, из которого выглядывали рукава белой сорочки. Подбородок виконта утопал в кружеве, а на груди поблескивал медальон. Утонченное лицо в обрамлении золотисто-каштановых локонов и чувственный рот резко контрастировали с холодным, вызывающим взглядом рыцаря. Надпись под портретом гласила: «Джон Грэхэм Клаверхаус, виконт Данди. Автор: сэр Годфри Кнеллер».

— Эта работа больше известна как «Портрет Гламиса», так как является частью коллекции замка Гламис, — объяснил Перегрин. — Виконт изображен здесь за два года до смерти. Я нашел репродукцию еще одного портрета, — добавил он, открывая альбом поменьше и кладя его поверх первого, — правда, она совсем маленькая, но общее представление получить можно. Оригинал, точнее, копия, сделанная Джоном Александром, малоизвестным шотландским художником, хранится в замке Фиви. Портрет написан сэром Питером Лилли. Мне не удалось найти упоминаний о дальнейшей судьбе оригинала, однако, если это важно, я могу завтра посмотреть в библиотеке университета.

Последняя из двух версий была менее совершенна с точки зрения мастерства, но сам образ выглядел реалистичнее. На этом портрете виконт был немного моложе. Шапку его каштановых кудрей венчал обруч овальной формы.

— Пожалуй, не стоит, — пробормотал Синклер, откинувшись в кресле, когда Хэмфри внес на подносе три хрустальных бокала в форме чертополоха[9], наполненных рубиновой жидкостью. — Ни на одном из них нет того, что мне нужно, а на портрете Мельвилля виконт еще слишком молод. Благодарю, Хэмфри, — добавил он, когда дворецкий подал ему бокал с вином.

— Предлагаю тост, — улыбнулся Адам. — За сэра Мэтью Фрейзера и за Перегрина, чей талант, как и щедрость, достойны всяческого восхищения.

— И за леди Дженнет, красота которой вдохновляет художника, — галантно добавил Перегрин.

— За всех, кто приложил руку к тому, что сейчас мы пьем этот чудесный напиток. — Синклер обвел собравшихся многозначительным взглядом. — Ваше здоровье, джентльмены!

Мужчины оценивающе пригубили вино, после чего на лицах всех троих появилась улыбка блаженства.

— Если можно, я хотел бы добавить: и за ваш успех, сэр! — Дворецкий вопросительно взглянул на Адама.

— Спасибо, Хэмфри.

Осушив бокал, слуга поставил бутыль на столик возле камина и удалился. Перегрин вздохнул и, потягивая следующую порцию напитка, выжидающе посмотрел на друга.

— Так какая же связь между Данди и пропавшей Печатью? — спросил художник через некоторое время. — Я правильно понял, что залоговой суммы хватило, чтобы полностью обеспечить крестьянское восстание?

Адам удивленно приподнял бровь.

— Натан связывал Печать с бунтом?

— Безусловно. — Перегрин легонько постучал по конверту. — Часть документов посвящена анализу этих событий. Разве Ноэль тебе не сказал?