Ложа рыси - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 21

Уже возле машин им встретился констебль Хериот, направляющийся на место преступления. Джеймисон, устроившийся на водительском месте «лендровера», настойчиво говорил с кем-то по радио и делал заметки. Макардль сидел на заднем сиденье, обхватив обеими руками пенопластовый стаканчик с кофе, вид у него был уставший и мрачный.

— Идите в машину и позвоните из нее, — прошептал Адам. — А я попробую достать нам кофе, ваш мы выпили по пути сюда.

Маклеод что-то проворчал и пошел к машине. Он просто рухнул на пассажирское сиденье, только через минуту собравшись с силами, чтобы вытащить телефон из сумки за сиденьем. Джейн ответила почти немедленно. Он постарался говорить кратко и умышленно неясно; в подобных случаях он особенно ясно осознавал, что сотовый не защищен от прослушивания. Джейн заплакала, узнав, что произошел несчастный случай, приведший к гибели Рэндалла Стюарта, но пообещала немедленно отправиться к Миранде. Маклеод, в свою очередь, дал ей слово сообщить больше подробностей, когда вернется домой, хотя и предупредил, что, возможно, будет очень поздно. Если Джейн запомнила что-то из его первого разговора с Керкпатриком, она сможет сложить два и два и о многом догадаться. Впрочем, на нее можно положиться, она не потревожит Миранду без нужды. Лучше, чтобы кто-нибудь другой рассказал ей, как умер ее отец… хотя ему отчаянно хотелось, чтобы об этом вообще никому не пришлось рассказывать.

Внезапно почувствовав себя несказанно усталым, Маклеод завел двигатель, чтобы прогреть салон; кожаные сиденья «рейнджровера» были холодны как лед. Он подержал руки над вентиляционными отверстиями, откуда дул теплый воздух, и пальцы его потихоньку начали отогреваться — но не душа.

Через некоторое время вернулся Адам с двумя дымящимися стаканчиками и известием, что подкрепление ожидается в течение часа. Пока они пили то, что Маклеод объявил худшим кофе, какой он когда-либо пробовал, пришел усталый Керкпатрик, помахав им рукой по пути к своей машине. Перегрина с ним не было.

Прошло еще полчаса, с тех пор, как они покинули место убийства, а Перегрин все не показывался. Адам с Маклеодом начали беспокоиться.

— Его нет уже долго, — пряча заботу за раздражением, сказал Маклеод, поглядев на часы. — Вы не думаете, что наш молодой мистер Ловэт взял на себя больше, чем может справиться?

Адам поморщился.

— Если не вернется через пять минут, пойду посмотрю.

И тут на тропе появился сам Перегрин, бледный, опустошенный, но торжествующий. Он спотыкался от слабости, таща за собой этюдник, словно тот был нагружен кирпичами. Оказавшись в салоне, художник крепко прижал этюдник к груди и рухнул на сиденье, на мгновение закрыв глаза.

— По-моему, мои рисунки удовлетворят любое судебное расследование, инспектор, — прохрипел он.

Голос его замер, юноша буквально падал от изнеможения. Тревожно переглянувшись с Маклеодом, Адам стянул перчатку и полез под полушубок за маленькой серебряной фляжкой, которую всегда брал с собой в подобные экспедиции. Он ловко откупорил ее и поднес Перегрину жестом, не допускающим отказа.

— Вот. Глотните хорошенько.

Перегрин кротко принял фляжку и поднес к губам трясущимися руками. От первого глотка он задохнулся, но на его лицо начали возвращаться краски.

— Теперь еще разок, — сказал Адам. — Вот так. Стало получше?

Перегрин кивнул, переводя дыхание, и вернул фляжку Адаму.

— Я в порядке, — сказал он окрепшим голосом. — Рисунки я спрятал в этюдник, те, что предназначены для ваших глаз, на самое дно, потому что не был уверен, все ли можно показывать полисменам.

Адам убрал фляжку в карман и взял у Перегрина этюдник. Художник подался вперед, положив локти на спинку сиденья. Адам раскрыл этюдник на приборной панели и начал один за другим доставать из него рисунки.

Первые несколько набросков были настоящими судебными этюдами, как и обещал Перегрин, воспроизводящими место убийства под несколькими углами с клинической точностью фотографий. Адам быстро проглядел их, сжав губы в тонкую линию, но когда он добрался до двух последних набросков, его темные глаза широко открылись от потрясения и смятения.

Рэндалл, стоящий на коленях со связанными за спиной руками в окружении нескольких людей в белых одеяниях, лица которых скрывают большие капюшоны. Перед Рэндаллом некто коленопреклоненный, протягивающий жертве что-то невидимое зрителю. Другие люди, теснящиеся вокруг них. Их лица сильно затенены, словно густым черным туманом. Такое экранирование само по себе было достаточным подтверждением, что убийцы — черные адепты. Но даже больше ужаса на лице Рэндалла взгляд Адама притягивали медальоны на шее у каждого из людей в балахонах и кольца на пальцах — знаки Ложи Рыси. Второй рисунок подтвердил подозрения Адама, а также заставил его ощутить весь ужас убийства. Перегрин стал слишком уж хорошим художником. Адам надеялся никогда больше не увидеть, даже в воображении, смертельную муку, запечатленную им на лице старика.

Когда они внимательнее пригляделись к Рэндаллу и его убийце, наносящему смертельный удар, то заметили, что в руке с кольцом зажата рукоятка того, что при более тщательном осмотре оказалось хирургическим скальпелем. Руки его помощников жестоко вывернули голову жертвы назад, открывая горло. Нельзя было разглядеть, есть ли на шее убийцы медальон, но на кольце явственно различалось изображение головы рыси.

Маклеод издал горловой звук, похожий на предостерегающее рычание бульмастифа.

— Так, — сумел пробормотать он. — Ложа Рыси снова поднимает свою мерзкую башку. Думаю, они решили отомстить за то, что произошло у замка Уркхарт.

— Интересно, — медленно произнес Адам. Он с трудом перевел взгляд с лица Рэндалла на руку, держащую скальпель.

— Что тут интересного. — В раздраженном голосе Маклеода слышалось недоверие. — Ясно же, что это их визитная карточка.

— Да, но месть едва ли была мотивом, — ответил Адам, с усилием возвращаясь к более бесстрастному мышлению. — Рэндалл даже косвенно не участвовал ни в одном из событий, связанных с противоборством у Лох-Несса. С какой стати Ложа Рыси признала его одним из нас?

— Наши имена фигурировали в большинстве газетных сообщений — по крайней мере мое, — сказал Маклеод. — Если Ложа Рыси начала исследовать наше окружение, кто-нибудь вполне мог узнать и о Рэндалле…

— В таком случае еще более невероятно, чтобы его убили в порядке воздаяния, — возразил Адам. — Подумайте, Ноэль. Если наши противники теперь знают о нас достаточно, чтобы догадаться, как и почему мы вмешались в их дела, зачем им вообще возиться с Рэндаллом, когда мы — более очевидные мишени? Кроме того, если бы они просто хотели взять жизнь за жизнь, есть гораздо более легкие и более мирские способы уничтожить неприятеля, чем ритуальное убийство. И все же они пошли на него, значит, ритуал важен им сам по себе. Если бы враги догадались, что Рэндалл один из нас, его бы никогда не коснулись из опасения встревожить остальных.

— А Рэндалл, упокой, Господи, его душу, ни за что не выдал бы себя или нас, — хмуро сказал Маклеод, — даже если бы это стоило ему жизни.

— Если бы у него был выбор, — поправил Адам. — Готов поспорить на что угодно, вскрытие покажет высокую концентрацию наркотиков в его организме. Если боги были добры, он так и не осознал происходящего.

Однако Адам содрогнулся, рассматривая последний набросок, явно не веря в собственные слова. Перегрин, безусловно, в них не верил. Весь сжавшись, дрожа от холода, не имеющего никакого отношения к погоде, он думал о том, что испытывал Рэндалл Стюарт в последние мгновения своей жизни.

— Что до того, кто убийца, — продолжал Адам решительнее, указывая на рисунок, — уже одно то, что Перегрин вместо лиц увидел лишь расплывшиеся пятна, наводит на мысль о присутствии по крайней мере одного адепта, обладающего силами, которые вполне могут соперничать с тем, что есть в нашем распоряжении. Кем бы ни был убийца, он достаточно владеет своим ремеслом, чтобы оставаться безнаказанным.