Плащаница колдуна - Грановский Антон - Страница 10

Огромный, черный и мохнатый оборотень вынырнул из темноты, как призрак. Первому охоронцу он снес голову с плеч одним ударом когтистой лапы. Второго отшвырнул далеко в сторону и тут же, не дав поручику вынуть меч, вцепился ему зубами в глотку.

Вокруг раздались крики. Бродяги и прокутившиеся купцы повскакивали с бревен, кто-то схватил из костра горящую головню, собираясь броситься на помощь ратникам. Однако Глеб оказался быстрее всех.

Прыгнув к оборотню, он сшиб его с ног ударом приклада ольстры. А после тем же прикладом несколько раз ударил зверя в оскаленную морду. Затем наступил на него ногой, поднес дуло ольстры к его голове.

Оборотень приоткрыл истекающий слюною и кровью рот и хрипло пролаял:

– Кто… ты?

Глеб приблизил свое лицо к его морде и, глядя чудовищу прямо в глаза, мрачно проговорил:

– Меня зовут Первоход. Я убиваю нечисть.

Дуло ольстры ткнулось оборотню в пасть, а смуглый палец ходока нажал на спусковой крючок. Громыхнул выстрел, и затылок чудовища разлетелся на куски.

Глеб убрал с груди оборотня ногу и сунул ольстру в кобуру. Сзади к нему подошел Лагин.

– Неладное у вас княжество… – сдавленно проговорил он.

– Княжество у нас хорошее, – возразил Глеб, – да порядку мало.

Из ярко освещенного факелами кружала выскочили пятеро охоронцев.

– Что тут?! – крикнул главный из них.

– Свежий оборотень, – небрежно ответил Орлов.

Охоронцы купца, парни дюжие и мордатые, обступили дохлого оборотня.

– Здоровый какой, – с восхищением проговорил один из них.

Главный охоронец глянул исподлобья на Глеба и сухо проговорил:

– Мы его заберем.

– Заберете, – согласился Глеб. – Только сначала запла́тите.

– Сколько?

– Сколько и обычно.

Охоронец отрицательно покачал головой:

– Ты расшиб ему голову. Мозгов уже нет.

– Зато всего остального в достатке. Или платите обычную цену, или я его сожгу к чертовой матери.

Охоронцы переглянулись.

– Ладно, – нехотя проговорил главный.

Он вынул из кармана кожаный кошель, достал из него несколько серебряных кун и передал их Глебу.

Куны исчезли в смуглой руке Орлова.

– Бери его, ребяты! – распорядился главный.

Охоронцы подхватили чудовище за лапы и потащили его к небольшому бревенчатому дому чуть в стороне от кружала.

Ученый муж проводил их хмурым взглядом, повернулся к Глебу и сказал:

– Ты ничем не хуже купцов.

– Чего? – не понял Глеб.

– Я говорю – ты из всего умеешь извлекать выгоду. Не хуже, чем купцы.

Глеб усмехнулся.

– На том стоим. – Он достал из кармана берестяную коробку, вынул из нее самокрутку и сунул ее в рот. Щелкнул зажигалкой и сказал, прикуривая: – Идем, посмотрим на твоего братца.

Лагин удивленно уставился на зажигалку, затем повернулся и зашагал к подводе. Глеб неторопливо последовал за ним.

Взявшись за край рогожи, ученый муж взглянул на Диону и предупредил:

– Это может быть неприятно.

Девушка отвернулась, и Лагин откинул полог. Лицо его, бледное, слишком молодое для седой шевелюры, было хмурым и сосредоточенным.

Света от ближайшего костра едва хватало, чтобы осветить лежащее в телеге тело. Брат Лагина был одет в светлую рубаху. Глаза его были закрыты.

Глеб впервые видел нетленного так близко. Он никогда не верил в россказни мужиков о том, что нетленные – это странные люди, которые ни мертвы, но и не живы. Дескать, одной ногой они стоят на том свете, а другой – на этом.

Слушая эти россказни, Глеб обычно вспоминал про кота Шредингера, о котором ему рассказывал преподаватель философии еще в ту далекую пору, когда он учился на журфаке.

Знаменитый физик Шредингер запер кота в ящик вместе с ампулой яда и заявил, что про кота точно неизвестно – мертв он уже или еще жив. А значит, кот пребывает в третьем состоянии – он как бы находится на развилке между жизнью и смертью. И так будет до тех пор, пока мы не откроем ящик и не узнаем наверняка.

Глеб считал все это софистикой, неоправданным мудрствованием. Однако сейчас, глядя на мертвого человека в белой рубахе, он склонен был поверить во все, что говорили о нетленных.

– У него мягкая кожа, – тихо сказал Лагин. – Такая же, как наша. Хочешь потрогать?

Глеб брезгливо дернул щекой, затем поднес ухо к приоткрытым губам нетленного и прислушался.

– Я ничего не слышу, – сказал он через несколько секунд.

– Нужно очень долго слушать, – пояснил ученый. – Мне повезло только с пятого раза. Попробуй еще раз.

Глеб вновь склонился над нетленным. Все в нем протестовало против этого идиотизма. Но он взял алмаз, а значит, согласился работать на Лагина.

Постояв над покойником с минуту, Глеб уже хотел выпрямиться и высказать ученому мужу все, что думает о его «учености», как вдруг услышал, или ему показалось, что услышал, тихий вздох. А потом – словно бы далекий-далекий шепот на непонятном языке.

– Черт… – Глеб выпрямился и, испуганно глядя на нетленного, вытер рукавом мигом вспотевший лоб.

– Ну? Что? – нетерпеливо спросил Лагин и даже чуть-чуть подался вперед. – Ты услышал?

– Я не уверен…

– Ты слышал, – улыбнулся седой ученый и удовлетворенно кивнул. – Я рад. Теперь ты не будешь считать меня безумцем.

– Я не смог разобрать ни слова, – глухо произнес Глеб.

– Это не обычные слова. Это больше похоже на заклинание.

Глеб, прищурившись, посмотрел на Лагина.

– Это голос твоего брата?

Ученый поправил очки и покачал седой головой.

– Нет. Это не его голос. Я думаю… – Лагин заговорил тише, – …я думаю, что в тело моего брата кто-то вселился. Кто-то, кто не дает ему до конца умереть.

Глеб снова склонился над телом. На этот раз он вел себя грубо и безапелляционно – разорвал на груди нетленного рубаху и прижал ухо к его недвижимой груди.

– Что ты делаешь? – хрипло спросил Лагин.

– Тс-с-с…

Глеб прислушался.

– Странно, – сказал он после паузы. – Сердце не бьется.

– Ты все еще не можешь поверить в то, что он мертв?

Глеб выпрямился.

– Мы должны найти еще одного нетленного. Найти и взглянуть на него.

– Ты хотел сказать – «послушать», – поправил его Лагин. – Среди жителей Хлынь-града наверняка найдутся такие, кто не убоялся княжьего указа и не стал сжигать своего нетленного. Есть у тебя кто-нибудь на примете?

Орлов задумался.

– Неделю назад у одного моего приятеля помер отец, – ответил он после паузы. – Последние полгода старик не мог обойтись и недели без понюшки бурой пыли.

– Этот твой приятель… он бывший ходок?

Глеб кивнул:

– Да.

– Значит, бурую пыль для больного отца он носил из Гиблого места? Думаю, такой человек не станет подчиняться княжьим указам.

– Мы не можем знать этого наверняка, – засомневался Глеб. – Думаю, прах старика бросили в горшок, горшок зарыли в могилу, а на могилу поставили домовину.

– Но мы должны выяснить.

– Точно, – кивнул Глеб и усмехнулся. – Мы можем вырыть пепел, замесить его в тесто и слепить старика заново.

Лагин обиженно нахмурился.

– Странный ты человек, Глеб. Ты ведь сам все видел, но продолжаешь сомневаться.

Орлов выпустил изо рта клубок дыма, посмотрел, как он расплывается в воздухе, и вздохнул:

– Ох, ученый… Да если бы я верил всему, что вижу, я уже давно был бы мертв.

– Мы просто наведаемся к твоему приятелю и поговорим с ним. Ты ведь ходок, а значит – не слуга князю и не доносчик. Твой приятель не станет тебе лгать.

– Вот в этом я сомневаюсь, – выдохнул Глеб вместе с дымом. – Лгут все.

– Первоход! – тихо окликнул его кто-то из темноты.

Глеб повернул голову и увидел перед собой морщинистое лицо Хомыча.

– Чего тебе, старик?

Бродяга скользнул взглядом по их лицам, явно не зная, к кому теперь обращаться.

– Я это… за охрану подводы неплохо бы заплатить, – робко проговорил он.

– Да-да, – поспешно проговорил Лагин и сунул руку в карман кафтана.

Глеб усмехнулся и мрачно проговорил: