Рыцари креста - Харпер Том - Страница 8

— И общению с которым оружие только помешало бы, — подхватил Сигурд.

— Может быть.

— Готов поклясться, что ни одна женщина не способна нанести удар, который убил норманна. Шея была перерублена почти до конца! Даже такому великану, как Боэмунд, понадобилось бы собрать все свои силы.

— Человек, охваченный страстью, способен и не на такое, — возразил я.

Сигурд запрокинул голову и громко захохотал, не обращая внимания на варваров. Они наверняка решили, что он смеется над ними.

— Вот это да! Знаменитому открывателю тайн Деметрию Аскиату достаточно переговорить с двумя мужчинами и мальчишкой, чтобы понять все! Дрого и женщина в белом состояли в любовной связи. Она зашла к нему в палатку и назначила ему свидание в той самой ложбинке. Он явился туда безоружным и был атакован соперником — вероятнее всего, с молчаливого согласия своей любовницы. Нам осталось разыскать женщину и означенного соперника, и тогда норманны, провансальцы и греки вновь станут друзьями! Ведь ты именно так думаешь?

— Предположение вполне правдоподобное, не хуже других, — запальчиво ответил я. — Но ты, конечно же, предпочитаешь более простые решения.

— Разумеется. Зачем изобретать каких-то ревнивых любовников? На самом деле его мог убить кто угодно. Посмотри на этих обезумевших от голода и нищеты людей. Скажи, ты бы отважился покинуть лагерь в одиночку, да еще и без оружия?

— Ни за что!

— Дрого не первый и даже не сотый воин, убитый из-за денег, которые он с собой носил. Франки и турки, христиане и исмаилиты — любой из них способен сейчас убить ради еды.

Я вздохнул.

— И тем не менее ради блага всего воинства Боэмунд велел мне разыскать убийцу.

Судя по выражению лица Сигурда, последнее обстоятельство представлялось ему достаточным основанием для того, чтобы вообще не заниматься поисками.

Мы прошли наш лагерь насквозь и стали подниматься на гору, высившуюся над Антиохийской равниной. Слева от нас простирались до самого горизонта гладкие, словно мрамор, поля; справа, на скалистом уступе напротив ворот Святого Павла, высилась башня Мальрегард. Норманны построили ее в самом начале осады, и за зиму, терзаемая злыми ветрами, она успела заметно обветшать, почернеть и покоситься. Башня походила на выискивающего добычу сокола, готового в любое мгновение броситься на свою жертву, и неизменно производила на меня мрачное впечатление.

К северо-западу от башни, за склоном, на котором некогда росли миртовые деревья, давно срубленные на дрова, находилась небольшая пещера. Прежде в ней любили прятаться турки. После того как нам удалось выкурить их оттуда, Сигурд решил использовать пещеру как оружейный склад. Предполагалось, что это будет временное укрытие для защиты от дождя, пока город не падет. Однако с течением времени там появились светильники и скамейки, а вход в пещеру был закрыт сколоченной наспех деревянной дверью. Подойдя к утесу, мы увидели возле этой самой двери сидевшего на валуне вооруженного варяга, задумчиво ковырявшего ножом землю.

— Свейн! Надеюсь, никто не пытался побеспокоить нашего норманна?

Услышав голос командира, варяг вскочил на ноги.

— Только какая-то женщина. Она сказала, что ее прислал ты. — Под грозным взглядом Сигурда варяг смешался и тихо добавил: — Она там, внутри.

Сигурд снял с головы шлем и, пригнувшись, вошел в пещеру. Немного пригнуться пришлось даже мне. Я прошел мимо покрасневшего стража и оказался в сыром и холодном подземелье. Пещера являла собой что-то вроде короткого — длиною всего в тридцать шагов — туннеля с низкими сводами. Мы осторожно пробирались вперед, стараясь не споткнуться о щиты и связки стрел, наваленные грудами на полу.

Средняя часть туннеля тонула во тьме. В дальнем же конце горела лампада, и в ее свете я ясно различил лежащее на скамье тело убитого норманна, оставленное нами накануне. Одеяло, в которое был завернут труп, лежало на земле. Стоявшая над телом Дрого хрупкая женщина с голыми руками прикладывала к его шее кусок ткани.

Услышав наши шаги, она обернулась.

— Деметрий! А я испугалась, что сюда пожаловали норманны, забирать тело.

Ее нисколько не смущало, что рядом лежит разлагающийся труп. Впрочем, она была врачом и наверняка видела подобные ужасы множество раз. Одета она была по своему обыкновению просто: в медово-желтое платье, стянутое на талии шелковым пояском, и охряную паллу[8], которая соскользнула на плечи, открывая длинные темные волосы. Как и у всех нас, за зиму лицо ее заметно осунулось, но от этого не стало менее прекрасным. Хотя я был знаком с ней уже год, ее живые, непосредственные манеры смущали меня так же, как и при первой нашей встрече.

— Как только норманны узнают, куда мы спрятали труп, они сразу заявятся сюда, — ответил я. — Что ты здесь делаешь, Анна?

— Выясняю, что может рассказать нам мертвец. Посмотри-ка!

Стоило мне шагнуть вперед, как я почувствовал тошнотворный запах и зажал нос. Несмотря на царившую в пещере прохладу, тело начало разлагаться. Я не ожидал застать его в таком виде. Анна сняла с убитого все одежды, оставив лишь круглый кожаный кошель, висевший у того на шее, и теперь он лежал нагим, незащищенным в смерти. Мне и одному-то трудно было бы вынести это зрелище, но смотреть на него вместе с женщиной, и не просто женщиной, а Анной, казалось кощунством. Пламя, некогда согревавшее его душу, давно погасло, и кожа посинела от холода (кстати, чувствуют ли мертвые холод?), а высохшие конечности выгнулись подобно листам бумаги, прихваченным огнем. Я не мог спокойно взирать ни на его сморщенные, в желтых пятнах мужские органы, ни на черную разверстую рану, ни на перекошенное лицо. Опершись на стену пещеры, я стал смотреть на ноги покойного.

— И что же тебе поведал мертвец? — сдавленно спросил обычно громогласный Сигурд.

— Что он был убит мощным ударом, нанесенным по шее.

Ни у одного из нас не хватило духу отпустить насмешку по поводу очевидности этого факта.

— Сигурд, как ты думаешь, что это было — меч или топор? — спросила Анна.

Сигурд пожал плечами, не решаясь приглядеться пристальней.

— Для топора эта рана слишком чиста, — ответил он после недолгого раздумья. — Скорее всего, его убили мечом. В любом случае это сделал не варяг. — Голос его обрел прежнюю уверенность. — Наши ребята срубают головы одним ударом.

— Только рыцари вооружены мечами, — заметил я.

— Меч можно и украсть, — возразил Сигурд.

— Теперь посмотрите на этот кошель.

Анна сняла кожаный кошель с изуродованной шеи убитого, развязала шнурок и достала оттуда пригоршню серебряных франкских денариев с отчеканенными на них изображениями ангелов, распростерших крылья.

Я повернулся к Сигурду:

— Что-то не похоже на твоего предполагаемого вора!

— Убийце мог помешать мальчишка.

— Человек, убивший рыцаря, вряд ли испугался бы его малолетнего слуги.

— Еще более странными показались мне эти знаки, — вмешалась в наш разговор Анна. — Посмотрите на его лоб!

Я выставил перед собой руку, дабы не видеть устремленного к сводам пещеры застывшего взгляда покойника, и посмотрел на его лоб, с которого Анна откинула назад волосы, упавшие на скамью черной лучистой короной. В самом центре лба от линии волос до переносицы протянулась полоска засохшей крови, прихотливо изогнутая в форме извивающейся змеи. На первый взгляд казалось, что череп раскроен надвое, но на самом деле кожа под кровавой полоской была не повреждена.

— Ну и что из этого? — спросил я. — Ему был нанесен удар такой силы, что кровь выплеснулась на лицо и засохла на лбу.

Анна посмотрела на меня с презрением.

— Неужели ты думаешь, что, пока этот человек лежал на земле, струйка крови сама собой завилась в такую красивую и причудливую фигуру? Посмотри, какая широкая и гладкая линия!

— Что ты хочешь этим сказать?

— А вот взгляни-ка сюда. — Она указала на пятно на левой щеке Дрого, сразу под глазом. — Что ты здесь видишь?