Святой десант - Харман Эндрю - Страница 43

Пару столетий тому назад у них не было бы ни единого шанса когда-либо наложить свои когти на божество — не говоря уже о том, чтобы в стальном зажиме уволочь его в Уаддские недра. Ни единого, даже самого малейшего шанса.

На Стапеле был бы грехонепробиваемый костюм.

Несмотря на свою невероятную объемистость, непомерную тяжесть, а также необходимость пользоваться при надевании и снятии услугами двух ангелиц-помощниц, в то время грехонепробиваемые костюмы являлись важной частью гардероба любого божества.

Что ж, даже богам в ту пору следовало соблюдать осторожность в параноидной атмосфере ожидания Инфернального вторжения.

Все ощущали абсолютную реальность угрозы того, что в любое время из Уадда могут подняться демоны, чтобы неудержимым потоком прорваться в Аррайские врата. Обитатели Уадда просто дожидались нужного времени, только и всего, готовясь и разрабатывая различные варианты атак.

Многие столетия большинство божеств не отваживалось сделать даже шага за пределы Аррая, чтобы осыпать благословениями своих преданных поклонников. До изобретения грехонепробиваемых костюмов.

Но божество, заключенное же внутрь сакрально-армированных доспехов трехдюймовой толщины, оказывалось полностью защищено от малейшего прикосновения любого зловредного когтя. Поверхность костюма сплошь покрывали крошечные нити чистой веры, и каждая из этих нитей способна была ударить любого агрессора током высочайшей харизмы. Какое-то время грехонепробиваемые костюмы имели колоссальный успех.

Однако постепенно народ Аррая начал понимать, что Инфернальное вторжение уже не выглядит таким уж реальным, а ковылять и потеть внутри объемистого снаряжения становилось божествам по-настоящему в тягость. Словом, грехонепробиваемые костюмы вышли из моды. Теперь их не носили даже самые параноидные божества — ну, если не считать отдельных, приватных случаев и при наличии согласных на такой вариант партнеров, но это уже было их личное дело.

Тем временем на берегах озера Титипопа челюсти по-прежнему оставались отвисшими от шока.

— Ну вот, значит, как оно все получилось, — заключил Партач, разводя руками и при этом слегка постукивая чечевицей внутри черепашьего панциря.

Толпа повернулась и угрожающе на него уставилась.

— Нет-нет, погодите… да бросьте! Это не имело ко мне никакого отношения! Послушайте, я сейчас объясню… я…

Так вышло, что как раз в это самое мгновение Партач, главный заклинатель по транспорту и общему обращению с товарами, вдруг в точности выяснил, насколько быстро он может бегать.

И пока утренний покой снова оседал на берега озера Титипопа, там осталась стоять лишь одна-единственная фигура. Большой черпачный журавль задумчиво глазел на цепочку пузырей, что поднималась из темных глубин, знаменуя собой кончину славного корабля под названием «Веселый Моллюск».

Приглушенные голоса раздавались внутри корпуса заброшенного парома — убежища сдельщиков на берегах реки Флегетон.

— А ты абсолютно уверен, что случилось именно это? — спросил Шнютке. В голосе его, впрочем, особой заботы не звучало. Он глазел на руки Бешмета, внимательно изучая их в поисках любых недавних повреждений, которые хоть как-то могли уменьшить его способность к музицированию.

— Я тебе уже дюжину раз рассказывал, — простонал бывший скрипач. — Если бы что-то его не остановило, этот дьявол-стражник вручил бы Треппу его красную книжицу и… — Тут он осекся.

— И что? — нажал композитор Шнютке.

— Не знаю, — задумчиво пробормотал Бешмет. — У меня не было возможности это выяснить. Но это было бы классно.

— С чего ты взял?

— Ну, ты это брось! Видел бы ты, как ментагона все это огорчило.

— Как именно огорчило? — вмешался его высокопреподобие Елеус Третий. — Как если бы ты свою скрипку потерял?

— Пожалуй, да, — отозвался Бешмет.

— Вот в чем тут соль! — театрально объявил Елеус и треснул себя кулаком по раскрытой ладони. Последние несколько часов, пока он выслушивал Бешмета и пытался прикинуть, зачем здесь появился Трепп, наконец-то дали свои плоды.

— В чем? — хором спросили Шнютке и Бешмет.

— Вот зачем он здесь. Его сделка! Он здесь, чтобы спасти…

— Нет-нет, — перебил Бешмет, мотая головой. — Как раз это в нем самое странное. Я все пытался расспросить, что у него за сделка, а он все продолжал болтать о каком-то контракте.

Лицо Елеуса сделалось настоящим образчиком подлинного удивления.

— О контракте? — пробормотал он. И тут в отдаленных уголках его разума святого отца начал ткаться сложный гобелен понимания, готовясь наконец-то быть распознанным. Живописные картинки проповеди на крыше хижины вспыхнули в поле его зрения. Елеус припомнил тот эффект, какой Трепп оказал на толпу измученных душ, когда принялся толковать об Алкане, припомнил завороженных и радостно потягивающих пиво демонов… А теперь — контракт?

Во внезапной вспышке озарения его высокопреподобие все понял. Но это казалось слишком дико, слишком невероятно. Пусть даже он сам за всем этим наблюдал. Елеус покачал головой. Он, разумеется, слышал о Речистой Миссии. Ее лозунг «Любое время, любое место, любое слово» был широко известен среди лиц, занимавшихся проповедованием. Как-то раз, лет сорок тому назад, в свою бытность главой несуществующей конгрегации в часовне святого Маразма Регулярно Забываемого, Елеус сам чуть было не присоединился к этим миссионерам, но… Короче говоря, тогда ему показалось, что он просто не вправе бросить часовню. А кроме того, у него начисто отсутствовала практика реального проповедования. Хотя иметь деньги в качестве милостионера было крайне заманчиво.

Неужели настолько заманчиво, чтобы подписать контракт на распространение Благой Вести здесь, в Уадде?

Елеус аж содрогнулся, подметив почти извращенную логику такого варианта. Он не мог отрицать, что здесь содержалось немало потенциальной энергии. По сути, для любого миссионера с достаточно хорошо подвешенным языком здесь были настоящие золотые россыпи душ. Спасать проклятых. Обращать их души в загробной жизни.

А затем блестящая логика контракта вспыхнула у него в голове. Если Трепп действительно прибыл сюда, чтобы спасать души, тогда это был его шанс. Выход наружу.

Елеус аж задрожал, хорошенько обо всем этом поразмыслив. И в это самое мгновение его разум проголосовал, нейроны единогласно замахали хвостиками — и решение было принято. Он любой ценой должен был найти Треппа и спастись!

Оставались только две препоны (пусть даже достаточно крупные), что пятнали кристально чистый в иных отношениях горизонт.

Где был Трепп прямо сейчас? И почему два тревожно знакомых ему демона похитили миссионера из Мортрополитанской тюрьмы?

Почему-то последняя препона вызывала у Елеуса наибольшее расстройство.

Если тот злой и лживый монстр, что уговорил его пойти на сделку, был одним из той парочки, которая унеслась прочь от тюрьмы вместе с Треппом, тогда ничего хорошего из всего этого дела выйти не могло.

Чего мог дьявол хотеть от миссионера-контрактника в Уадде?

Нет, все это решительно ничего хорошего не сулило.

В уединении пещеры Ублейра в Шанкере, деловой части Мортрополиса, голос Бубуша вовсю отражался от стен.

— Так вы говорите — никогда о противопехотных святынях не слышали? — прорычал он облаченному в тыквенную пижаму божеству, привязанному к креслу. Затем демон многозначительно оскалился, направляя лавовую лампу прямо в глаза Стапелю. Он вел допрос всего две минуты и уже испытывал предельное нетерпение.

— Нет смысла попусту тратить время на отрицание. Мы все о них знаем, они уже не секрет, — блефовал Бубуш. — Нет смысла держать это при себе. Так вы только еще больше все усугубляете!

— Я же вам говорю, — настаивало божество в фуражке. — Ничего об этих противопехотных ерундовинах я не знаю…

— Ложь! — рявкнул Бубуш, хлопая лапой по обсидиановому столу. — Доказательство всюду вокруг вас. Вот, смотрите! — Он поднес свой самодельный святынеискатель к физиономии Стапеля. Ручки двух ложек буквально затрепетали, обвиняюще указывая на пленника. — Вы с ними обращались, не так ли? Куда вы их перемещаете?