Осанве-кента - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 3

Он обнаружил, что открытое властное нападение на сама с огромными волевыми усилиями ощущается меньшим сама как мощное давление, сопровождаемое страхом. Доминировать весом власти и страхом стало его наслаждением, но в этом случае они ему не помогли: страх закрывал двери еще быстрее. Поэтому он перешел к обману и лжи.

В этом ему помогло простодушие тех, кто не знал зла, или еще не привык ожидать его. И по этой причине выше было сказано, что различие в открытости и активном желании сотрудничать имеет большое значение. Ибо он мог проникнуть тайно в открытый и неосторожный разум, в надежде прочитать его мысли, прежде чем тот закроется, и более того – вложить в него свои собственные мысли, обмануть его и завоевать его дружбу. Мысль его всегда была одной и той же, хотя и варьировалась в зависимости от ситуации (как он ее понимал): он самый великодушный; он богат и даст все, что угодно своим друзьям, он особо любит того, к кому обращается; и ему следует верить.

Таким образом он проникал в многие разумы, удалял их нежелание и открывал двери единственным ключом, хотя этот ключ был подделан. Но не этого он желал более всего, а завоевания непокорных, порабощения своих врагов. Те, кто слушал и не запирал перед ним двери часто уже и так были склонны искать его дружбы; некоторые (согласно своим меркам) уже встали на путь, похожий на его собственный и слушали, потому что надеялись узнать от него вещи, которые послужат затем их собственным целям. (Так было с теми из Майар, кто в самом начале попал под его власть. Они уже были восставшими, но не обладая силой Мелькора и его безжалостной волей, они восхитились им и увидели в его лидерстве надежду на успех восстания.) Но те, кто еще не был искажен в "сердце" (Примечание 7) сразу же узнавал о его вторжении, и если прислушивался к предупреждению своего сердца, то отказывался внимать Мелькору, отвергал его и запирал дверь. Именно таких Мелькор более всего желал превзойти: своих врагов, ибо для него каждый был врагом, кто хоть в чем-то был с ним не согласен, или пожелал чего-то, что он считал своим.[12]

И он искал способы обойти унат и нежелание. И такое оружие он нашел в "языке". Мы говорим теперь о Воплощенных, Эрухини, которых он более всего хотел подчинить против воли Эру. Их тела, созданные в Эа подвержены силе; а их души, соединенные с телами в любви и заботе, подвержены страху от имени тела. А язык, хоть и идет от духа или разума, действует через тело: это не сама и не его санвэ, но он может выражать санвэ, ее смысл, согласно своим способностям. Следовательно, на тело и на его обитателя можно оказать такое давление, что воплощенную личность можно заставить говорить.

Так думал Мелькор во тьме своего предвидения задолго до нашего рождения. А в дни древние, когда Валар рассказывали пришедшим в Аман эльдар о начале всего и зависти Мелькора, сам Манве сказал тем, кто слушал: "О Детях Эру Мелькор знает меньше тех, кто равен ему, ибо мало обращал внимания на то, что можно было узнать из Видения о их приходе, как мы узнали. И все же, зная о вас в вашей истинной природе, мы боимся, ведь ко всему, что может помочь ему в его деяниях, склонен его разум, и его цели достигаются быстрее наших, так как его не связывает никакой аксан. Одним из первых он заинтересовался "языком", тем талантом, который Эрухини имеют от природы; но мы не сразу поняли злые намерения этого интереса, так как многие из нас разделяли его, и Ауле более других. Но со временем мы узнали, что он изобрел язык для тех, кто служил ему, и с легкостью изучил наш язык. У него большие способности в этом деле. Без сомнения, он овладеет всеми языками, даже прекрасной речью эльдар. Таким образом, если он когда-нибудь заговорит с вами, берегитесь!"

"Увы!" – говорит Пенголод, – "в Валиноре Мелькор говорил на Квенья с таким мастерством, что все эльдар удивлялись, так как лучше говорить было нельзя, даже близко к тому, даже поэтам и ученым."

Так путем обмана, лжи, пытками тела и духа, угрозами пытать других, тех кого любишь более всего, или просто самим ужасом своего присутствия, Мелькор нашел силу принудить Воплощенных, которые очутились в его власти, или просто оказались в пределах досягаемости, говорить ему все, что он хотел знать. Но его собственная Ложь порождала бесконечные потоки лжи.

Таким способом он многих уничтожил, вызвал бессчетные предательства, и добывал секреты, дававшие ему огромные преимущества против его врагов. Но происходило это не путем входа в разум, или чтения мыслей против воли. Нет, хотя он и приобрел обширные знания, за словами (даже пытаемых и устрашенных) обитал непроницаемый сама: слова не в нем, хотя исходят от него (как крик из-за запертой двери); их следовало оценивать и извлекать из них истину, которая в них была. таким образом, Лжец говорит, что все слова лживы: все, что он слышит пронизано обманом, уклонением, скрытыми намерениями и ненавистью. В этой огромной сети он сам запутался в борьбе и гневе, мучимый подозрениям, сомнениями и страхом. Не так было бы, если бы он мог преодолеть барьер, и видеть сердца в их обнаженной правде.

Если же наконец сказать о "глупости" Манве и слабости и простодушии Валар, то давайте остережемся прежде, чем судить. Мы можем удивляться и огорчаться, изучая историю, как (по-видимому) легко Мелькор обманывал и морочил других, и как даже Манве временами казался почти простаком по сравнению с ним: как будто добрый, но недалекий отец обращается со своенравным ребенком, который со временем якобы обязательно поймет ошибочность своего поведения. В то время, как мы, зная о всем произошедшем далее, видим, что Мелькор хорошо знал об ошибочности своего пути, но был заперт на нем своей ненавистью и гордыней навсегда. Он мог читать в разуме Манве, так как дверь была открыта; но свой собственный разум был обманом, и даже если дверь казалась открытой, там были железные двери, запертые навечно.

Да и как могло быть иначе? Должны ли были Валар встречать секретность увертками, предательство обманом, ложь еще большей ложью? Если Мелькор отвергал их права, должны ли были они отвергать его? Может ли ненависть превозмочь ненависть? Нет, Манве был мудрее; или будучи открыт Эру, он исполнял Его волю, которая больше, чем мудрость. Он всегда был открыт, ибо ему нечего скрывать, у него не было ни одной мысли, что была бы опасна другим, если бы они смогли ее понять. На самом деле Мелькор знал его разум и без проникновения в него; и он знал, что Манве связан приказами и предписаниями Эру, и будет делать то, или отказываться от этого согласно им, всегда, даже зная, что Мелькор нарушит их, если это его устроит. Так безжалостность всегда рассчитывает на жалость и лжецы используют правду; так как если жалость и правда обратятся к жестокости и обману; они потеряют уважение.[13]

Манве не мог силой принудить Мелькора объявить свои мысли и намерения, или (если использовать слова) рассказать правду. Если он скажет: это правда, ему следует верить, пока не будет доказано обратное; если он скажет: я сделаю это, как ты просишь, ему надо дать возможность выполнить обещание. (Примечание 8)

Сила и принуждение, использованные против Мелькора всей властью Валар, не были применены для вырывания раскаяния (что было не нужно); ни для принуждения открыть свои мысли (что было незаконно, если не бесполезно). Он был захвачен в плен в наказание за свои злые поступки, властью Короля. Так мы можем сказать; но лучше было бы сказать, что он был лишен на время возможности действовать, так, чтобы он смог остановиться и подумать, и использовать единственный шанс, чтобы жалость вызвала раскаяние и исправление. На исцеление Арды, но и на его собственное исцеление. Мелькор имел право на существование, и право действовать и использовать свою мощь. Манве имел право на власть и управление миром, ради блага Эрухини; но если бы Мелькор раскаялся и стал предан Эру, ему следовало снова вернуть свободу. Он не мог быть порабощен или лишен своих прав. Власть Верхового Короля – хранить все свои владения в верности Эру, или вернуть ее, и оставить их свободными с условием этой верности.