Рыжая, шальная, любимая… - Хардвик Элизабет - Страница 12

— Зачем?

— Ты очень подозрительна. Почему нам нельзя поужинать?

Причин было много, но не все она собиралась открывать Артуру Фергюсону. Во-первых, он очень хорош собой, во-вторых, он ей слишком небезразличен, в-третьих — она боится повторения поцелуя, в-четвертых…

— Ну так что, Джолли? Это просто ужин.

Просто ужин!

Нет, второй раз она на это не купится. Должны быть какие-то причины, и на этот раз мистеру Фергюсону придется их открыть заранее. Наверняка речь пойдет о женитьбе ее отца на его матери, а в этом деле нужна ясность. Джолли Лавернье больше не имеет на отца никакого влияния, да и не собирается ни на что влиять. Пусть живет как хочет.

— Артур, мой отец ужё достаточно взрослый человек и принимает решения без моей помощи.

— Да?

— Да!

Она не разговаривала с отцом уже два дня, и это ранило ее до глубины души. Никогда в жизни она не могла себе даже представить, что это возможно, и все из-за Маргарет Бранд, чей сын никак не хочет этого понять.

— Джолли, я не очень понимаю, в чем проблема. Ты добилась своего, можешь быть довольна, так что мы…

— О чем это ты?

— Как о нем? Моя мать разорвала помолвку с твоим отцом.

— Что?!

— Ну да! Все кончено. Вчера вечером она разорвала помолвку. Тебе слышно? Повторяю по слогам: ра-зо-рва-ла…

— Но почему?

— Тебе какая разница? Ты же этого хотела.

Хотеть-то она хотела, но почему-то не чувствовала никакого удовлетворения от новости, сообщенной Артуром. Если Жюль и Маргарет просто подумали и поняли, что совершают ошибку, это одно, но если причиной разрыва было что-то иное… И как в этом случае чувствует себя ее отец?

— Джолли, ау! Честно говоря, я ожидал более бурной радости по этому поводу.

Какая там радость! Отец, должно быть, страшно переживает, и она этому способствовала.

— Ты ошибался, Артур. И ошибаешься, если думаешь, что я отправлюсь вместе с тобой праздновать!

— Думаю, это сильно сказано, Джолли. Конечно, нам не придется поднимать бокал за счастливую пару, но…

— Как ты можешь быть таким бесчувственным? Не знаю, что ощущает сейчас твоя мать, но папа наверняка в ужасном состоянии, и все, что ты можешь сделать сейчас, это…

— Минуточку, леди! Ты же сама хотела, чтобы свадьба не состоялась!

— Ты этого тоже хотел. Ты вообще считал, что мой отец не достоин твоей матери!

— Я такого не говорил!

— Но ты так думал! И теперь, как мне кажется, не без твоей помощи, так же думает и твоя мать! Как ты смеешь…

— Остановись. Прямо сейчас.

— Не остановлюсь! Ты совершенно явно был ошеломлен известием о том, что мой отец…

— Ты столь же явно не испытывала восторга от того, что моя мать выходит за него, так что мы квиты! Ты выиграла, Джолли. Дракон повержен, истина восторжествовала.

Мало того, что Джолли не чувствовала себя победительницей, она вообще отвратительно себя чувствовала! Почему-то в мозгах вертелась мысль о предательстве, хотя откуда ему взяться… и кто кого предал…

Нет, она не изменила своего мнения о женщине, которая встала между ней и ее отцом, но только сейчас ей в голову пришла мысль о том, что она, Джолли, совершенно не вправе решать чужую судьбу и вмешиваться в чужую любовь, даже если речь идет о ее отце. И тут она совершенно неожиданно разозлилась на Артура.

— Ты очень жесток, вот что я тебе скажу!

— Это почему же? Только потому, что не переживаю по этому поводу?

— Нет! Потому… потому… потому что ты эгоистичная свинья!

Пауза потрескивала электрическими разрядами и напоминала тишину перед смерчем.

Потом Артур тихо и очень вежливо поинтересовался:

— Это надо понимать так, что ты не идешь со мной ужинать сегодня вечером?

— Не иду сегодня, не иду завтра, не иду никогда! А теперь извини, мне надо идти.

— Папу утешать?

— Не твое собачье дело!!!

Трубка с оглушительным треском рухнула на рычаг. Джолли с пылающими от гнева щеками смотрела на телефон, словно это был Артур Фергюсон.

Нет, каково, в самом деле! Жестокий, самовлюбленный эгоист! И мамочка его туда же! Значит, они решили, что их голубая кровь слишком хороша и простые смертные, вроде Джолли и ее отца, недостойны даже рядом с ними по земле ходить?! Посмотрим!

И вообще, еще увидим, кто от кого отказался! Артур Фергюсон со своей самоуверенностью может катиться в. преисподнюю, а Джолли Лавернье во всем разберется и без него.

Господи, ну почему этот человек доводит ее до такого состояния?!

Глава 6.

Артур чувствовал себя приблизительно так же, как убийца, вернувшийся на место своего преступления.

Нет, ресторан мсье Жюля ничем не напоминал залитое кровью место преступления, обслуга была все так же приветлива, из кухни доносились божественные запахи, розы благоухали в изящных вазах, тонко и грустно пела где-то за ширмами гармоника — все было изысканно и уютно, как всегда.

Вот только Артур Фергюсон чувствовал себя, словно на арене. Самое неприятное и раздражающее — это то, что арену создал он сам.

В том, что Джолли в бешенстве повесила трубку, мог сомневаться только глухонемой. Почему? Потому, что она рыжая хулиганка. Что он ей сказал? Только правду, ничего, кроме правды, да и не мог он сказать ничего другого, потому что…

Господи, как же он от всего этого устал!

Вот уже третий день он не занимался никакими делами, отложил массу важных встреч, переговоры, забыл подписать целую пачку документов, накричал на Долли Бэнкс, плохо спал, много пил и чувствовал себя совершенно разбитым.

Как хорошо, как тихо и спокойно он жил в своем доме! Как замечательно и мирно текла его жизнь — переговоры, обеды, контракты и ужины, никаких неожиданностей, а главное, никакого шума и крика. И вот, с появлением рыжей официантки в его офисе, жизнь дала такой перекос, что Артур уже сам не понимал, что делает.

Вот, скажем, простой вопрос: зачем он сюда сегодня пришел? Нет ответа, ибо Артур этого не знал. Наоборот, он совершенно точно знал, что приходить сюда не следует, так как Джолли Лавернье высказалась по телефону прёдельно откровенно, но он все-таки здесь, и ему почему-то очень интересно, помирилась ли она со своим отцом.

Метрдотель приветствовал Артура улыбкой и легким поклоном.

— Добрый вечер, мистер Фергюсон. Мы рады снова видеть вас в нашем ресторане.

Артур слегка подскочил и с подозрением уставился на метрдотеля — не смеется ли? Но нет, насмешки он не заметил. Обслуга мсье Жюля была отлично вышколена.

— Добрый вечер. Мой секретарь должен был заказать столик на одного.

— Да, конечно, сэр. Позвольте вас проводить? Тот же самый столик, если вы не против.

А с чего бы ему быть против? Три дня назад его этот столик вполне устраивал, сойдет и теперь.

— Отлично. Сегодня я собираюсь провести здесь весь вечер.

— Да, конечно, мистер Фергюсон. Ваш брат в прошлый раз сказал, что вас срочно вызвали в офис, очень жаль.

Молодец, Джек. Хорошая мина при плохой игре и безупречное самообладание.

Следующие слова мистера Фергюсона вылетели у него как бы сами собой.

— Скажите, Джолли… то есть мисс Лавернье, сегодня здесь?

Артур спросил об этом совершенно непроизвольно и тут же расстроился. Ему показалось, что на бесстрастно-вежливом лице метрдотеля промелькнула тень понимающей улыбки.

— Да, сэр, мисс Лавернье сегодня в ресторане. Должен ли я сказать ей, что вы…

— Нет!!! Я просто поинтересовался, здесь ли она, ничего больше!

Отлично. Она здесь и, будем надеяться, с ней все в порядке.

— Могу я предложить вам напитки, мистер Фергюсон?

— Да. Виски, пожалуйста.

— Содовая и лед?

— Нет, просто виски!

Почему этот метрдотель так назойлив? Почему просто не принесет виски и не уйдет отсюда? Голова у Артура начала побаливать.

Он только сейчас осознал, какую тактическую ошибку совершил, не позвонив и не разведав о Джолли заранее. Теперь прощай, спокойный вечер! Если эта рыжая фурия находится в нескольких метрах от него, о покое можно забыть.