Бремя любви - Хардвик Элизабет - Страница 16

За выходные у нее скопилось много дел, и Винтер не пошла на обед. Когда наконец она справилась со всеми бумагами и смогла уйти с работы — почти на час позже обычного, — то почувствовала, что умирает с голоду.

Ей надо было еще заехать к Эстер за Чарли, вернуться вместе с ним домой, приготовить что-нибудь на ужин и собираться на аэробику. Позвонив в дверь к подруге. Винтер уже приготовилась извиняться за опоздание, но, увидев ее, Эстер удивилась.

— А Чарли у нас нет. — На ее лице отразилось недоумение. — Он сказал Денни, что отец заберет его из школы.

Проклиная Джеймса, Винтер рванулась к машине. Она в бешенстве захлопнула дверцу, срывая на ней свой гнев, однако это не помогло ей прийти в себя. Вин резко включила мотор, но он, как назло, заглох. Она громко выругалась. Какой-то прохожий с таким удивлением посмотрел на нее, что она покраснела. “Ну-ка, успокойся! — приказала она себе, повторно включая зажигание. — Сейчас же успокойся!” Но это было легче сказать, чем сделать.

Ее охватило еще большее бешенство, когда она, войдя в кухню, увидела, что Джеймс и Чарли, удобно устроившись, с аппетитом уничтожают нечто подозрительно напоминающее последнюю порцию домашней лапши, которую она оставила себе на ужин.

— Ну что, вкусно? — разгневанно спросила она, срывая с себя жакет.

Чарли удивленно посмотрел на мать, и Вин мгновенно пришла в себя.

— Прости, пожалуйста, — извинилась она, ероша его волосы. — Я немного раздражена.

Она остановилась, заметив, что Джеймс внимательно смотрит на нее. Почти против своей воли она повернулась к нему.

— Что, трудный день? — тихо спросил он. Ей показалось, что в глазах Джеймса промелькнули искреннее участие и забота, но она не поверила себе. Очередные силки для глупой птички!

— Да, тяжелый, — коротко ответила она. — И он не стал легче, когда после работы мне пришлось ехать к Эстер только затем, чтобы узнать, что отец забрал его из школы. — Она опять повернулась к Чарли:

— Ты мог бы позвонить мне, дорогой.

Винтер всегда старалась ненавязчиво воспитать в сыне чувство ответственности и заботливое отношение к другим людям. Чарли знал, что, если его планы меняются, он должен позвонить ей на работу и сообщить об этом. Она постоянно напоминала ему, что хорошо воспитанный человек должен быть внимателен к окружающим и не заставлять их волноваться. “Поступай с окружающими так, как ты хочешь, чтобы они поступали с тобой”, — неустанно повторяла она мальчику. И теперь почувствовала жалость, увидев, как он, повесив голову и возя ногой по полу, извиняется за свое поведение.

— Прости, мам. “Нет, он не виноват, это все Джеймс”, — сказала она себе, отворачиваясь от стола. Как будто прочитав ее мысли, Джеймс твердо произнес:

— Я виноват. Вин. Мне хотелось сообщить тебе, но я вспомнил о нашем субботнем разговоре и решил, что тебе будет неприятно, если я позвоню в гостиницу и попрошу тебя к телефону. А вдруг подойдет твой приятель?

Вспыхнув от гнева, Вин резко ответила:

— Том — не телефонистка, но даже если бы это было так, то, исходя из обстоятельств, он бы понял, почему ты хочешь поговорить со мной. Я уверена в этом!

Произнося эти сердитые слова. Винтер понимала, что сейчас она лжет. Том никогда бы не понял, да и не захотел бы ничего понимать. Но какое это имеет теперь значение? Ведь Том ясно показал ей, что дальнейшие отношения между ними невозможны…

— Ты сегодня опять уходишь, — прервал Чарли ее невеселые мысли. — А мы с папой достали ту кассету…

— Опять встреча с ухажером? — тихо спросил Джеймс, рисуя что-то ложкой по столу. — Интересно! Странное поведение для заботливой матери, каковой ты себя мнишь. Тебе не кажется, что ты уж слишком полагаешься на других? Я смотрю, ты не особенно обременяешь себя обязанностями. Ну и что запланировано для Чарли на сегодня? Очередная ночевка у соседей?

Вин была в ярости. Назревал скандал. Но в кухне был ребенок, с большим интересом наблюдавший за развитием событий, и Вин приходилось сдерживаться. Она спокойно отослала Чарли почистить зубы и только тогда дала выход своим чувствам.

— Хочу сообщить тебе, что сегодня я не встречаюсь с Томом, а иду на аэробику. Что касается Чарли, то обычно он ходит со мной.

После небольшой паузы Джеймс с кривой усмешкой произнес:

— Он обожает аэробику, не так ли? Вин заскрипела зубами.

— Чарли плавает там вместе со своим приятелем. В спортивном центре есть бассейн. Чтобы больше не было вопросов, также сообщаю тебе, что у него есть целых три диплома: об окончании курсов по плаванью, по нырянию и спасанию на воде. Должна еще добавить, что в бассейне постоянно дежурит квалифицированный тренер и спасатель. Как видишь, я-то не поощряю его сиднем сидеть у телевизора. — Она разгневанно посмотрела на него. — И тебе, между прочим, следовало бы посоветоваться со мной, прежде чем покупать ему эту кассету. Я одна отвечала за Чарли всю жизнь, Джеймс, — горько добавила она. — И если ты считаешь, что можешь являться сюда и учить меня, как обращаться с моим собственным ребенком…

— Нашим ребенком, — поправил ее Джеймс странно ровным голосом.

Он поджал губы, и вдруг Вин поняла, что, хотя Джеймс и старается сдерживать свои эмоции, он тоже разгневан. Винтер застыла, прислушиваясь к тяжелому биению своего сердца. Атмосфера в кухне была накалена до предела. Ей стало душно, как это бывает перед грозой в жаркий летний день, когда туча тяжелой зловещей громадой зависает над головой. На мгновение она напряглась, пытаясь придумать язвительный ответ, но тут гнев внезапно оставил ее, забрав последние силы. Язык больше не слушался ее. Не было и речи о дальнейшем споре.

Она устало прошла мимо Джеймса и вышла из кухни.

В классе аэробики Вин невнимательно выполняла упражнения, все время думая о словах Джеймса. После занятия она сразу же схватила свою сумку, даже не приняв душ и не переодевшись.

Эстер пригласила ее домой на чашечку кофе, но Вин отрицательно покачала головой.

— Извини, не могу! — Она поджала губы. — И вообще мне не следует так часто выходить из дома, — продолжала она, передразнивая Джеймса; — Если у меня ребенок, то я не могу поступать так безответственно, — пояснила она изумленной подруге.

Эстер недоверчиво посмотрела на нее.

— Безответственно? Да кто же мог сказать такое?

— Джеймс! — раздраженно ответила она и затем быстро заговорила:

— Знаешь, Эстер, если я начну сейчас все тебе рассказывать, то не остановлюсь до утра. Но клянусь тебе, если он еще раз осмелится мне сказать, что я мало забочусь о Чарли, то я…

Ее голос сорвался. У Вин затряслись губы и на глазах выступили слезы. Эстер никогда не видела подругу в таком состоянии и теперь растерянно смотрела на нее.

— Ну-ну, дорогая! Тебе нужно посидеть и что-нибудь выпить — это поможет тебе успокоиться.

— Я должна была успокоиться на аэробике, — сердито сказала Винтер, — я не могу остаться. Эстер, ну почему всегда и во всем виновата женщина? Я всю жизнь делала для Чарли все, что могла. Может быть, я и не верх совершенства, ну а кто идеален? Но вот является Джеймс и за несколько дней превращает меня из довольно спокойной, зрелой, уверенной в себе женщины в комок нервов, в эдакую неумеху, сомневающуюся в том, способна ли она вообще растить ребенка.

— Ерунда! — отрезала Эстер. — Ты — самая лучшая мать из тех, кого я знаю. Даже моя свекровь считает, что ты отличная мать, — с чувством добавила она.

Вин заставила себя рассмеяться. Уж она-то знала, как на самом деле подруга относится к своей любящей покомандовать свекрови с ее непомерно высокими требованиями ив высшей степени непрактичными взглядами на жизнь.

В машине Вин начало знобить. Она включила отопление, ругая себя за то, что не заставила себя остыть и принять душ после таких интенсивных упражнений.

Она не хотела думать о том, что ее трясет лишь от одной мысли о встрече с Джеймсом. С чего вдруг она стала бояться его? Она, взрослая женщина!

Выходя из машины, Винтер почувствовала, как болят уставшие мышцы. Она медленно прошла на кухню, оттуда в гостиную. Чарли сидел вместе с отцом на диванчике, внимательно глядя на экран телевизора.