Любовь решает все сама - Харди Мелина - Страница 16

– Вы родились в доме, который до сих пор принадлежит вашим родителям вместе с двумя акрами земли у набережной в старом престижном районе Порт-Армстронга под названием Тихоокеанские высоты. Вы выросли с бонной, затем учились в привилегированных школах – сначала в нашей стране, затем за границей, в Швейцарии, где вы завершили образование…

– Я училась в университете в Соединенных Штатах перед отъездом в Швейцарию, – прервала ведущего Мелоди, не желая упустить шанс хотя бы немного подрезать его. Он, несомненно, тщательно потрудился, изучая ее биографию, и знал, вероятно, и то, что у нее на двух коренных зубах стоят пломбы.

Дон Хеллерман отмахнулся.

– Это неважно. Когда вы вернулись в Канаду, вы открыли собственный магазин на Главной улице, а когда Кошачий ряд превратился в торговый центр, переместили свое заведение туда. Расскажите о своем магазине, мисс Верс.

– Он называется «Былое», и я держу в нем одежду разных времен, которую даю на прокат частным лицам для вечеров, музеям, драматическим кружкам и так далее.

– Важное дело, не сомневаюсь, – глупо ухмыльнулся Хеллерман. – И оно позволяет вам находить время для организации мероприятий по сбору средств – таких как костюмированный бал в январе. Между прочим, это была акция, которая дала вам лично солидную сумму. Сколько вы получили за прокат одежды в тот вечер, мисс Верс?

Сначала Мелоди пристально посмотрела на пего, на мгновение пораженная наглостью его инсинуаций. Затем, собрав все силы, ответила, четко произнося слова:

– Я уверена, вы извините меня, мистер Хеллерман, если я не отвечу на ваш вопрос, точно так же, как я извиню вас за то, что вы его так непростительно грубо поставили.

Еще одна серьезная ошибка на счету Мелоди!

Хеллерман заговорил учтиво:

– Вы, кажется, довольно чувствительны к вмешательству в личные дела людей. По крайней мере если речь идет о вас. Не считаете ли вы, что создается несколько парадоксальная ситуация, если учесть, что вы сами не слишком щепетильны, когда нарушаете право других людей на невмешательство посторонних в их жизнь?

– Я не понимаю, к чему вы клоните, – отрубила Мелоди.

– Теперь, пожалуй, пора представить вам следующего гостя, – обратился к зрителям в зале Хеллерман. – Уверен: когда вы выслушаете этого человека, всем нам будет ясно, к чему я клоню.

Если когда-нибудь Мелоди и сомневалась в существовании женской интуиции, то теперь поняла, что это далеко не миф. Она почувствовала, как у нее поднялись волосы на затылке; ее придавила несомненная и отвратительная реальность. Не нужно было оглядываться по сторонам, чтобы точно знать, кто уверенно шествовал к ним с противоположной стороны.

– Леди и джентльмены! Поприветствуем Джеймса Логана, одного из сыновей нашего Порт-Армстронга! – провозгласил Дон Хеллерман.

Джеймс занял кресло по другую сторону от возмутительного ведущего. Он вытянул свои длинные ноги, перекинул их одна за другую, подпер голову рукой и коротко кивнул Хеллерману. Игнорируя горевший гневом взгляд Мелоди, который вполне мог и обжечь, Джеймс даже мельком не посмотрел на нее.

Не оставалось ни тени сомнения, что он пришел сюда сражаться, что ей, Мелоди, отводится роль его главного противника и Джеймс не намерен позволить ей уйти со сцены непобежденной.

Она чувствовала себя как обреченная на казнь христианок в Древнем Риме, которую вот-вот бросят львам на растерзание.

Глава 5

После этого обстановка стала быстро ухудшаться. – Вы тоже выросли в районе Тихоокеанских высот, мистер Логан? – спросил ведущий с совершенно невинным видом, с каким гремучая змея готовится броситься в атаку.

Джеймс позволил себе коротко и сдержанно улыбнуться.

– Нет. Я родился на другом конце города, если быть точным, в квартале Матросское раздолье. Правда, его переименовали теперь, когда это место полюбилось господам из приличного общества.

– Следовательно, было бы справедливо сказать, что вы родились по другую сторону, за пределами процветания?

– Не знаю, будет ли это справедливым. В нашем квартале были в избытке бары и закусочные, но это обычное дело для каждого портового города, даже самого крошечного. Я никогда не ложился спать голодным.

– Но у вас не было бонны, бесспорно. Снова появилась эта ироническая улыбочка.

– Не было. В нашей трущобе нельзя было найти хорошую прислугу.

В зале раздался одобрительный смех. Хеллерман не упустил возможности сыграть на этом.

– Видимо, то же можно сказать и о закрытых школах?

– О, некоторые ребята, которых я знал, попали в закрытые заведения того или иного типа.

– Но не в те, с которыми знакома мисс Верс, я уверен.

Впервые Джеймс удостоил Мелоди взглядом.

– Конечно, – согласился Джеймс. – Для этого она выглядит слишком законопослушной.

Джеймс смотрелся великолепно: черная, как смоль, шевелюра, бронзовая кожа. – Насколько мне известно, вы архитектор судостроительной промышленности. Получили стипендию в одном из лучших университетов. – Хеллерман указал жестом на низкий столик перед собою, где лежали листки с записями, сделанными на машинке. – Окончили с отличием. Прошли практику в одной из весьма уважаемых фирм в сфере судовой архитектуры на восточном побережье Канады. Завели собственное дело пять лет назад. В национальной программе новостей вас окрестили подающим большие надежды молодым бизнесменом независимого толка, с которым надо считаться. Вы получили приз за лучший дизайн от организаторов состязаний яхтсменов. Неплохо для мальчика, подраставшего в менее привилегированной части города.

– Благодарю, – грациозно склонил голову Джеймс. Несмотря на все его великолепие, Мелоди хотелось встряхнуть Джеймса. – И вы, безусловно, человек, который знает, как живут обе части города. – Дон Хеллерман понизил голос до доверительного уровня «между нами мужчинами говоря». У Мелоди это ассоциировалось с накуренными пивными и сальными анекдотами. – Так вот, что вы думаете по поводу идеи нашей маленькой леди относительно превращения старого рыбоконсервного завода в суповую кухню и ночлежку с целью убрать с улиц людей, живших в старые времена по соседству с вами?

– Я думаю, от этой идеи несет чем-то другим, но не рыбой, – заявил Джеймс и заработал бурные аплодисменты и взрыв смеха в ответ на шутку.

Мелоди решила, что она ошиблась относительно своих желаний. Ей хотелось не встряхнуть Джеймса, а задушить его. Причем медленно, постепенно выдавливая из него воздух.

Хеллерман попытался скрыть свое злорадство перед объективом, но Мелоди ему было не обмануть. Ведущий продолжил:

– Почему вы так считаете, Джеймс?

– Потому что люди, которые, как она ожидает, должны пользоваться услугами центра, не скажут ей за это спасибо.

– Откуда вы знаете? – выпалила Мелоди, которой надоело, что с ней обращались, как с кем-то, не заслуживающим внимания. – Вы их спрашивали?

– Я в этом не нуждаюсь, – последовал ответ. – Я знаю их настроения. Они не хотят благотворительности от вас. Они ее отвергают. Более того, она никоим образом не решает проблем, лежащих под поверхностью явлений.

– Какие это проблемы? – вопросил Хеллерман; он был явно в восторге, потому что его гости пришли в воинственное настроение.

– Люди чувствуют, что они никому не нужны. Они не по своей воле предпочли бездельничать: их сделало безработными новое общество, которое сформировало сегодняшний город, – заявил Джеймс с несомненной искренностью в голосе. – Убежища на ночь и суповые кухни – это как примочки человеку, у которого очень серьезное заболевание. Эти мужчины и нередко женщины не хотят, чтобы их устраняли из жизни в той части города, которая всегда была их родным домом. Они стремятся участвовать в решении всех этих дел.

– Однако все, чего добивается мисс Верс, – это, кажется, убрать их с глаз подальше, – заявил Хеллерман. – Это заставляет меня вернуться к вопросу, который я поставил в начале нашего разговора: что же действительно движет авторами этого проекта: сочувствие или алчный снобизм?